Йов. Призыв

Арадей резал своим клинком белое тело Гидеона, душил его своими зелёными путами. Однако даже это надолго не удерживало великого воина. То и дело он расправлялся с оковами и кидался на кровоточащего бога, однако и одежды Гидеона синели от крови, но он этого не замечал.

Он убьет, убьет Арадея! Злость придавала ему решимости. И хоть Арадей самый сильный из богов, Гидеону было плевать. Ведь он СЫН этого самого сильного бога.

Копье полоснуло по прекрасному лицу Арадея,и тот яростно взвыл. Он схватился за свою изувеченную щеку и оторопел, смотря на окровавленные ладони:

– Что ты натворил!?- взмах руки и Арадей открыл портал, Гидеон молниеносно кинулся к нему, но секунда и между ним и верховным оказался Мавитори.

– Нет- выдохнул Гидеон , но он уже летел на острые мечи, выставленные, его наставником.

Аида все это время, спасающаяся от натиска воинов исцеляющим куполом, мгновенно изменила тактику и, открыв себя полностью для противника, протянув руку к Гидеону прокричала:

– Камутэнем!
– рука мгновенно оказалась на полу от меча одного из воинов, а две широкие раны, появившиеся на ее груди, пустили кровавые ручьи, превратив светлые одежды в алое тряпье.

Гидеон пронесшийся сквозь Мавитори и не поранившись, ошарашенно осмотрелся и тут же все понял. Его Аида...вся в крови...рука...дыры в груди....

– Ги...-из ее рта вырвался алый поток, заставляя девушку захлебываться собственной кровью. Кашель и багровые брызги окропили пол, смешавшись с божественным синим. Медленно, смотря на него с улыбкой, она падала на пол.

– Аида- на секунду он застыл, в глазах его потекли ручейки черноты.
– Аидааа- и в следующий миг с диким ревом он рванулся к ней, но Мавитори снова преградил путь. Мечи и копье смешались в битве, Гидеон ничего не видел кроме окровавленного тела любимой. Чёрное древко хрустело под ударами темного воина. Под его натиском Мавитори стал отступать. Недавно улыбающееся лицо испуганно напряглось. А ярость несла Гидеона, не видя пред собой преград, он легко подставлялся под один удар, чтобы нанести другой. Боги закружились под потолком в диком танце сражения. Копье, мечи, лязг металла, яростный рев Гидеона и ошарашенный вопль Мавитори. Копье пригвоздило бога к полу, пройдя через его грудь и воткнувшись в белокаменный пол. Гидеон ринулся к нему и вырвал оружие, вызывая поток синих брызг.

– Раз дыра!
– заорал он и снова воткнул копье в грудь бога рядом с кровоточащей раной.
– Два дыра!

Он наступил ему на кисть и воткнул копье в сустав, Мавитори взвыл от боли.

– Ты хотел, чтобы я стал сильнее тебя учитель, - прошипел Гидеон, стоя над павшим богом, - так гордись! Твое желание исполнилось!
– и с этим криком он воткнул копье в белую шею, оторвав от нее голову. Та, совершив полет, упала у ног Аиды.

Девушка лежала на полу в озерце собственной крови. Воины, что должны были убить ее, испуганно смотрели на своего господина, они так и не смогли занести меч в последний раз. А Аида шептала, медленно, то и дело сбиваясь, но шептала заклинание исцеления. Кровь из руки уже не шла, но раны на груди так и кровоточили.

 Гидеон взмахнул копьем, и пошел к Аиде, воины сделали шаг назад, бросили на пол мечи и опустили головы в поклоне. Взмах и их обезглавленные тела рухнули на пол, разливая красные реки крови.

 Он наклонился над ней и ласково коснулся ее щеки:

– Излечи себя любимая. Больше никто тебе не помешает.

Она натянуто улыбнулась:

– Эти раны я не могу залечить.

– Что?
– голос Гидеона дрогнул. Он видел, видел свет ее исцеления.

– Божьи клинки, - кашель окропил рот девушки новыми ручейками крови, - эти раны ничто не залечит.

– Нет.... Нет!
– Гидеон судорожно искал выход, способ все исправить, но не находил и все больше погружался в панику.

– Все же я человек....

– Ты не умрешь!
– его истерия пожирала разум и заливала глаза новыми черными ручьями..

– Гидеон.

– Не умрешь!
– он видел лишь ее кровь, ее тело, истекающее кровью.

– Гидеон!- наконец докричалась она до него и громко закашляла.

 Аида положила на его лицо свою синеющую руку, заставляя посмотреть себе в глаза.

– Нееет.- он уставился на нее невидящим взглядом, - нет.

– Эти раны, -она покосилась на два огромных красных пятна, расползающихся по груди, - эти раны не исцелить. Аида посмотрела на него с улыбкой, а два солнышка в ее глазах, что так грели душу Гидеона медленно затухали.

– С тобой, любимый, я снова захотела жить, - он смотрел на нее, охваченный страхом.
– Помнишь ты говорил, что хочешь, чтобы у наших детей были глаза как у меня?

– Да- он беспомощно прикладывал ладони то к одной, то к другой кровавой ране.

– А я, - она вновь заставила его остановиться, схватив за широкую ладонь, - мечтаю, чтобы наши дети были во всем похожи на тебя!
– он застыл.- Мы будем счастливы...не в этой жизни, так в другой...- ее ладонь становилась все холоднее, -я люблю тебя Гидеон,- она с трудом улыбнулась,- я буду ждать...

Тонкая ручка безвольно рухнула на пол, измученное тело расслабилось. И два солнышка, согревающих его сердце, погасли.

Гидеон не двигался. Он оцепенел, смотря в ее застывшие глаза. Раздался радостный хохот Арадея, а Гидеон молчал.

– Ты никогда не сможешь быть счастливым! Этот мир создан для того, чтобы быть игрушкой в моих руках!
– хохотал верховный, а Гидеон молчал.-Я никогда не позволю тебе забыть о твоей ошибке! Но он молчал.

Наконец все стихло. Замолкло небо, остановился ветер и посреди этой пронзительной тишины раздался оглушительный рев Гидеона. Он прижал к своей груди изможденное тело Аиды. Сжал его так бережно, как только мог и, уложив на колени кричал, покачивая в своих объятиях. Он сходил с ума. Он тонул во тьме. Кем бы он не был, он любил эту девушку, он любил ее всем сердцем ...и не сберег!

 Боль утраты рокотали в груди, подобно грому, яростно ревущему в темном небе. Прижав к себе ее хрупкое тельце, он, плача молил простить его, с ужасом смотрел в ее серое безжизненное лицо и снова исходился в диком крике.

А черные ручейки все больше разливались темными озерами, заливая своей мглой, некогда лучезарное небо, скрывающееся в глазах бога.

Медленно Гидеон падал. Руки его опускались, он рухнул на залитый кровью пол. Гидеон прижал ее к себе, дабы не причинить ей еще больше боли. Он перестал осознавать, что он чувствует и потерялся в мучительной агонии отчаяния.

Все его тело задрожало в бешеной муке. Миллиметр за миллиметром его белая кожа запекалась, покрываясь темной коркой. Он терпел сколько мог, но наконец громкий наполненный болью звериный рык разнёсся по замку. Ненависть, злоба, отчаянье, боль, отвращение и полная беспомощность рвали его изнутри, выворачивая и превращая во что-то иное. Его крылья замарала чернота и поползла, скрывая некогда восхитительную белизну. Гидеон кричал. Он схватился за голову и кричал, пытаясь унять эту дикую боль. Он словно горел. И внутри, и снаружи.