Юбер аллес (бета-версия)

Фридрих злился. Эберлинг неожиданно позвонил ему из "Калачей" и предложил вместе поужинать. Власов, полагая, что Хайнц хочет сообщить ему что-то полезное - и, в свою очередь, узнать о его успехах и планах, - отправился в Центр, по дороге был предупреждён навигатором о пробке, попытался было добраться до нужного места по арбатским закоулкам, и в конце концов застрял: нужная улочка была перегорожена. Пришлось бросить машину и идти пешком. В другом городе и в другое время это было бы терпимо, но на сей раз московская погода превзошла сама себя: с неба сеялась мерзкая мокрядь, а порывы ветра размазывали её по лицам прохожих. Ощущение было преотвратное.

Какой-то мужчина в шапке, замотанный шарфом по самые брови, стоял под фонарём и протирал заляпанные снежной кашей очки. Власов невольно посочувствовал ему: было понятно, что по такой погоде очки придётся протирать через каждые пять шагов.

Плутая по переулкам, Фридрих вышел на Старый Арбат не там, где хотел. Пришлось ещё идти вдоль улицы, закрываясь от ветра руками.

"Калачи" тоже не порадовали. В гардеробной было полно разномастного народу: заявилась большая компания. Пришлось ждать, пока портье, изнемогающий под грудой тяжёлой мокрой одежды, примет, наконец, его куртку. Получив номерок, Власов по привычке посмотрел на цифру и с удивлением обнаружил, что ему, как и в прошлый раз, достался 67-й номер.

В туалете было не протолкнуться - все кабинки и писсуары были заняты, пришлось ждать. Пространство вокруг раковины было заляпано жидким мылом. Ближайшая настенная коробка с бумажными полотенцами была пуста, пришлось минуты полторы ждать, пока появится служитель с новым пакетом. Всё это испортило настроение окончательно.

Общий зал был набит битком - даже у стойки не было свободных мест. Грохотала музыка. Фридрих осмотрелся, но Хайнца не увидел. Решив, что Эберлинг занял кабинет, он направился туда, но убедился, что дверь заперта, а из кабинета доносятся чьи-то нетрезвые голоса.

– Простите, уважаемый господин, вы кого-то ищете?
– мурлыкнул над ухом женский голос. Подняв глаза, Власов обнаружил, что перед ним стоит рыжая девица с вышитым словом "Администратор" на блузке. Вид у неё был затурканный, но она держалась.

– Ищу, - подтвердил Фридрих.

– Вам просили передать...
– рыжая осеклась, сообразив, что начинает не с того.
– Простите... Ваша фамилия Власов?

– Да, - сказал Фридрих.

Девушка с облегчением вздохнула.

– Вам просили передать, чтобы вы подождали. Ваш друг отошёл по делам и скоро будет. Позвольте, я провожу вас за столик...

Столик на двоих в углу оказался неожиданно удобным: несмотря на людей вокруг, он стоял уединённо. На столешнице осталась пивная кружка с остатками пены и блестящая водочная стопка: видимо, Эберлинг уже успел принять на грудь. Власов заметил, что его друг занял самое лучшее место - в углу, спиной к стене. В качестве маленькой мести Фридрих решил было занять это место сам, но потом передумал. У обоих мужчин был по понятным причинам сильно развит "спинной рефлекс": сидеть, не видя, что делается за спиной, им было неприятно. Однако, Хайнц всё-таки пришёл раньше...

Подскочила официантка, ойкнула, увидев неприбранную посуду, извинилась и унесла кружку и стопку. Власов попросил меню, устроился поудобнее и попытался отвлечься от окружающего шума. Впрочем, в этом углу он как-то смазывался, даже музыка звучала глуховато.

В голову лезли странноватые мысли. Например, кружка и стопка. Если их не убрали вовремя, значит, Хайнц ушёл отсюда буквально только что. Почему же они не встретились с ним в гардеробе или хотя бы на выходе? Впрочем, в той толчее немудрено и разминуться... Стоп, стоп. Немудрено для кого? Фридрих был уверен, что узнал бы Эберлинга в любом случае. Не значит ли это, что Хайнц вовсе не выходил из "Калачей"? Или вышел через служебный вход - он же здесь завсегдатай? Может быть, он увидел кого-то - и не хочет, чтобы этого человека видел Власов? Точнее, не хочет, чтобы его видели с ним вместе? Кто это мог быть? Возможно, какой-нибудь дэгэбэшник? Или...

– Привет, дружище!
– это был Хайнц.
– Прости, что заставил ждать. Но, знаешь ли, мне пришлось выбирать, кого заставлять ждать - тебя или мой мочевой пузырь, и я пришел к выводу, что ты окажешься сговорчивей, - он довольно хохотнул над своей тяжеловесной шуткой.

Власов почувствовал себя сконфуженным. Ему не пришло в голову самое простое - и он уже успел наизобретать всяких сложностей. Может быть, и в деле Вебера он не видит чего-то тривиального? С этой чертовой работой самое простое всегда приходит в голову последним...

Эберлинг, казалось, в упор не замечал настроения друга. Он заказал себе литровую кружку своего любимого пойла, заказал половинку утки по-старочешски с кнедликами и опрокинул в себя для аппетита ещё стопку водки. Фридриху всё это решительно не нравилось. Меланхолично жуя говядину с грибами - надо признать, неплохо приготовленную - он слушал болтовню друга, дожидаясь, когда же, наконец, они смогут выйти отсюда и поговорить без учёта "первого крестика". Намёки не помогали.

Наконец, Власов не выдержал.

– У меня есть сведения, касающиеся нашего дела, - сказал он.

– Если они входили в твои отчёты, то я уже в курсе, - заявил Эберлинг.
– Меня лично заинтересовало одно обстоятельство. Что это за событие в Москве, к которому так торопилась эта Галле?

Фридрих внимательно посмотрел на Эберлинга: он должен был понимать, можно ли говорить об этом здесь. Тот невозмутимо вернул взгляд.

– Это не вполне понятно. Судя по тому, что я знаю сейчас, готовится неожиданный приезд в Москву кого-то из наших политиканов. Визит официальный: его санкционирует российское руководство. Скорее всего, политикан при должности. И, что называется, знаковая фигура. Будет что-то сказано. Визиту препятствуют влиятельные круги - и у нас, и здесь. Ожидается скандал. Это пока всё.

– Н-да, - Хайнц прожевал очередной кусочек утки, запил пивом.
– У меня есть кое-какая информация из дома... а ещё больше - от наших друзей здесь. Это не слухи. Что-то такое и в самом деле готовится. Конкретно - где-то на Масленицу ожидается визит в Россию кого-то из политиков верхнего уровня. Что, в свою очередь...

– Стоп, - Власов взмахнул рукой.
– Ну, допустим, ожидается чей-то официальный визит. В последние годы в Россию из Райха ездят мало, особенно если дело касается фигур первого уровня. Допустим, решено взломать лёд. Но это не сенсация и тем более не скандал. Даже если сюда прилетит сам Райхспрезидент. Разве что он прилетит на "Норде"...
– мрачно пошутил он.

– Ну, в общем, ты прав, - согласился Эберлинг.
– Никакого скандала в таком визите нет. Но шум всё-таки ожидается. В Россию собирается какая-то известная политическая фигура. При этом обладающая какими-то официальными полномочиями. Если же учесть то, как взбудоражены либералы...

– Понятно, - Власов схватил идею.
– Крупный оппозиционный политик либеральной направленности. Летит в Москву, чтобы выступить здесь с каким-нибудь сильным заявлением. Повод тоже ясен: референдум. Вопрос: что такого страшного он может произнести именно в Москве?