Юбер аллес (бета-версия)

Аксючиц вздохнул, как перед прыжком в холодную воду. Сейчас ему придётся говорить неприятное.

Его знакомство с российским диктатором состоялось десять лет назад. Тогда Управлению срочно понадобилось провернуть некую крайне деликатную операцию на российской территории. Вся сложность ситуации заключалась в том, что политическое руководство страны не имело единого мнения относительно нужности и важности крайних мер. Откровенно говоря, жёсткое решение играло на руку вполне определенным - и не самым влиятельным на тот момент - силам в руководстве Райха, и подрывало позиции иных сил, на тот момент более влиятельных. При этом речь шла о настолько значительных лицах, что без согласия и поддержки Первого нечего было и думать о каких бы то ни было конкретных действиях. Независимый эстонский предприниматель с неопределённым статусом, давно и успешно сотрудничающий с Управлением на взаимовыгодной основе, волею судьбы занесённый в Россию как раз накануне возникновения критической ситуации, оказался самым подходящим передаточным звеном. В ту сумасшедшую неделю Аксючицу каким-то чудом удалось убедить сверхосторожного Мосюка закрыть глаза на действия Управления. В результате чего баланс сил в Берлине сместился, а Сергей Альфредович получил с того немалые дивиденды. С тех самых пор Аксючиц приобрёл неофициальный статус доверенного лица Верховного - которым, впрочем, пользовался очень осторожно.

– Буду говорить открыто, - начал он.
– Официальная причина визита - окончательное урегулирование правовых и административных вопросов, связанных с гражданством Райхсраума...

– Моя позиция: это вообще не наша проблема. Есть закон, позволяющий любому этническому дойчу, в том числе родившемуся за пределами Райха, требовать полноценного имперского гражданства. Этот закон принял Райхстаг, а не я. Имперские граждане имеют множество привилегий, в том числе и в области пособий и льгот. Поэтому имперское гражданство привлекательно. С другой стороны, российские законы в ряде случаев мягче имперских. Поэтому в случае столкновения юрисдикций те же самые фольксдойче стремятся решить дело в российском суде. Рыба ищет где глубже, а человек - где лучше, это естественно. Я предлагал и предлагаю: давайте унифицируем уровень социальной защищённости и законодательство. И этот надуманный вопрос отпадёт сам собой.

– Пожалуйста, дослушайте. Господин Ламберт намерен выступить в Москве с рядом жёстких заявлений, касающихся Райхсраума в целом и России в частности. Их смысл будет сводиться к тому, что нынешняя ситуация перестала быть терпимой. Грубо говоря, Райх несёт основные расходы по содержанию Райхсраума, а входящие в него государства не платят ему даже минимальной лояльностью. Это положение дел должно быть изменено - в ту или иную сторону.

– Вот как, - Аксючиц почувствовал, что старик не на шутку разозлился.
– Очень интересно. И вполне в духе обычных выступлений ястребов. Мы, значит, объедаем Фатерлянд, и при этом предаём его на каждом шагу? Очень, очень дружественная точка зрения. Вы и в самом деле рассчитываете на моё сочувствие?

– Я очень прошу: дослушайте меня, а потом уже делайте выводы!
– Виктор понимал, что времени у него осталось очень немного, и заторопился.
– Ламберт намерен заявить, что существует всего два выхода из ситуации. Или - роспуск Райхсраума и переход к системе двусторонних договорённостей, на чём настаивают либералы. Или восстановление Райхсраума в его прежнем виде - каким он был при Дитле. То есть в качестве единого мощного блока государств, объединённых имперской идеей. Выбор должен остаться за народами Райхсраума, но он должен быть сделан быстро и недвусмысленно. Теперь всё.

– Замечательно. В таком случае я тоже буду говорить открыто. Я, волею Божьей и волею народа российского - а также, прошу заметить, не без согласия и одобрения высшего руководства Райха - есмь Верховный Правитель России. И я не имею морального права принимать у себя враждебно настроенного германского политика, который намерен поставить мне и моему народу ультиматум. Причём не от имени руководства Райха, а всего лишь от имени своей партии. Влиятельной, да, но всё-таки не определяющей райхсполитику. При этом, если соответствующие заявления будут сделаны, от меня уже ничего не будет зависеть. Если мы промолчим, Клаус Ламберт и его ястребы получат козырь: получится, что мы признали его правоту, молчание - знак согласия. Если мы не промолчим, они тоже получат козырь: дойчи умеют обижаться. Мой долг - не допустить столь прискорбного развития событий. Я, конечно, не вправе запретить господину Клаусу Ламберту посетить Россию в качестве частного лица. Но и только. Визита - официального визита - не будет. Это решено.

– Не всё так просто, Сергей Альфредович, - Аксючиц невольно повысил голос.
– Давайте уж начистоту. Вы, с вашей политикой, и в самом деле умудрились отвести Россию от Райха ровно на такое расстояние, чтобы пользоваться всеми выгодами пребывания в составе германского блока и при этом нести минимум расходов и обязательств. Всем известно, что торговый баланс сейчас не в пользу Райха. Как известно и то, что Россия, пользуясь режимом максимального благоприятствования в торговле внутри Райхсраума, внутри страны проводит, по сути дела, протекционистскую политику. А Каирские соглашения по нефти?

– Бог обделил Россию нефтью, - скрипнул зубами Мосюк, - а Фатерлянд не оказал нам самой минимальной помощи. Мне тоже не нравится эта возня с арабами, но они сидят на нефтяном кране.

– Никто вас за это не осуждает. Вы действуете в интересах России, - примирительно сказал Аксючиц.
– Но не думайте, что в Берлине сидят идиоты. Вот, например, возьмём это ваше заявление по теме о гражданстве. Вы говорите: давайте унифицируем уровень социальной защищённости и уже потом - законодательство. Вы ведь это имели в виду?

– Допустим, так, - согласился Мосюк.

– Но это потребует расходов. Кто должен платить за повышение уровня социальной защищённости в России? Мне почему-то кажется, что вы не имели в виду российский бюджет... Кое-кто считает, что это типично российская политика. Сначала вы создаёте проблему, а потом перекладываете финансовую часть её решения на Райх.

– Проблему создали не мы. Это Райх озабочен проблемой поведения некоторых своих граждан. К тому же Россия беднее Германии. За решение проблемы должен платить тот, кому нужно решение этой проблемы и у кого есть лишние деньги.

– Может быть, Россия беднее потому, что производительность труда русского рабочего в два с половиной раза ниже, чем у дойчского?
– не сдержался Аксючиц.

– И какой же ты делаешь из этого вывод?
– неожиданно спокойно ответил Верховный.
– Русские ленивы, бездарны и плохо работают? Так?

– Я этого не говорил, - отступил Виктор.

– Но ты подумал. А такие, как Ламберт, это ещё и говорят вслух. Но это ложь, причём сознательная ложь, рассчитанная на наивность обывателя. Ну-ка, скажи - в чём измеряется производительность труда?
– речь старика опять стала жёсткой и ясной.

– Количеством продукции, произведённой работником в единицу времени, - напрягшись, ответил Аксючиц.

– И как же мы будем сравнивать производительность труда по производству мочалок и по производству самолётов?
– поинтересовался Мосюк.
– Ты же коммерсант, должен знать такие вещи... Так вот: количество произведённой продукции - это отраслевой показатель. Общеэкономический же измеряется в деньгах. В марках, например. Теперь второй вопрос: от чего зависит производительность труда? Так я тебе скажу: от эффективности использования капитала. Если у тебя есть автомобиль, ты на нём наездишь больше километров, чем я на лошади за то же время, не так ли?

– Допустим, но какое это имеет отношение к теме?..
– Аксючиц попытался было выпутаться из неинтересного поворота разговора.

– Самое прямое. Русские работают не хуже дойчей. Но они работают на морально устаревшем оборудовании. И кроме того - целый ряд самых выгодных отраслей хозяйства практически монополизированы Германией. Иногда под разными надуманными предлогами, иногда вообще без них.

– По Смоленскому договору, насколько я помню, России запрещено производить только военную технику, - напомнил Виктор.
– Взамен вы получаете прямые поставки лучшего в мире германского вооружения.