Юбер аллес (бета-версия)

Фридрих тем временем просматривал опись более внимательно.

– Я не вижу здесь ничего похожего на штрик, - заметил он.

– Ну, во-первых, мы еще не провели полную экспертизу содержимого его аптечки, - парировал хозяин кабинета.
– Хотя уже ясно, что там попадаются весьма любопытные препараты... А во-вторых, вы что же думаете, он хранил его у себя килограммами? Полутораграммовой дозы уже достаточно, чтобы отправиться на тот свет.

– А ампула? Вы нашли ее?

– Нет. Вероятно, он выбросил осколки в унитаз, после того как наполнил шприц.

– Да с какой стати ему все это делать? Да еще оставлять дверь открытой. Скажите еще, что он открыл дверь в состоянии наркотического опьянения. Может, заодно и рехнер вынес прямо на лестничную площадку?

– Насчет "с какой стати" - это вам виднее, - спокойно возразил дэгэбэшник.

– Мы за морально-политический облик ваших людей не ответственны. А дойти до лестничной площадки и вернуться в кресло при такой дозе он вряд ли мог. Штрик действует очень быстро. И оглушающе. Мне картина представляется следующей. Дверь он не запер случайно. Знаете, с замками иногда бывает, что они встают на "собачку" от слишком резкого поворота ключа. И дверь просто не захлопнулась. ("Исключено, - подумал Фридрих, - он бы обратил внимание на отсутствие щелчка и проверил". Но перебивать не стал, желая выслушать официальную русскую версию до конца.) Позже он сделал себе укол, оказавшийся смертельным. Поскольку записки мы не нашли, то считали самоубийство маловероятным, но ваши слова о пропавшем нотицблоке меняют дело. Возможно, его последнее послание было именно там. Так или иначе, он умер. Дальше дверь, вероятно, приоткрылась от сквозняка...

– Чтобы был сквозняк, нужны открытые окна в доме, - не выдержал Фридрих.
– Это зимой-то?

– Да, на кухне была приоткрыта и поставлена на фиксатор форточка, - хозяина кабинета было не сбить.
– Итак, дверь приоткрылась. Кто-то из жильцов или гостей дома, вполне вероятно, что подросток, шел мимо - на нижних этажах люди часто предпочитают ходить пешком, а не дожидаться лифта - заметил открытую дверь и вошел. Может быть, сначала позвонил, а вошел, не дождавшись ответа. Вероятно, с вполне благородной целью - предупредить хозяина, что у того не заперта дверь. Увидев, что хозяин мертв, он, как мы полагали, в испуге покинул квартиру, стараясь ничего не трогать - в том числе не закрыв дверь - и поспешил к автомату, чтобы вызвать полицию. То, что он не воспользовался домашним телефоном и не представился, вполне понятно - у нас тут не Дойчлянд, лишний раз общаться с полицией никто не любит. Ваши сведения о рехнере несколько меняют картину. Видимо, этот человек был все же не настолько напуган, чтобы не оглядеться по сторонам и не увидеть на столе "Тосибу". А дальше, особенно если это был подросток, ход мыслей понятен - мол, покойнику она уже не нужна, а мне на такую ни в жизнь не скопить... Далее - либо в борьбе между жадностью и гражданским долгом второй не проиграл окончательно, и в полицию он все-таки позвонил. Либо после ухода похитителя рехнера приоткрытую дверь заметил кто-то еще, и тут уже все произошло по ранее описанной схеме. Мы опросим жильцов этого и соседних домов, у которых есть дети-подростки, не принес ли на днях их ребенок нотицблок, который ему якобы дали поиграть друзья.

– Хотелось бы надеяться, что это даст результат. Хотя я сомневаюсь. Вы так уверены, что это был ребенок? Может быть, голос был изменен?

– Все может быть. Наши эксперты работают над записью звонка. Мы сообщим вам, если найдем что-нибудь интересное.

– Мне нужна сама запись, - покачал головой Власов.

– Хорошо, вы ее получите, - сказал дэгэбэшник не без раздражения и выразительно посмотрел на Фридриха. Тот понял, что должен отойти от клавиатуры, и вернулся на свое место по другую сторону стола. Хозяин кабинета вновь что-то отстучал на клавишах рехнера - не иначе, отправлял сообщение по локальной сети. Что ж, действительно более удобно, чем звонить по телефону в присутствии постороннего. Хотя - что он сообщал такого, что не предназначалось для ушей Фридриха, если речь шла лишь о том, чтобы скопировать для него аудиозапись звонка? Может, это просто привычка, въевшаяся до уровня рефлексов - не говорить, когда чужие могут услышать, не писать, когда могут увидеть...

– До сих пор, насколько я понимаю, от соседей не удалось узнать ничего интересного?
– уточнил для проформы Власов.

– Нет. Их, разумеется, опрашивали. Никто ничего не видел и не слышал.

– Но вы записали их голоса на предмет сравнения с голосом на пленке?

– Господин Власов, мы умеем делать свою работу.

– И найти свидетелей, видевших звонившего из автомата, конечно, тоже не удалось.

– Нет.

– И куда только девалась знаменитая бдительность московских бабушек?

– Вы совершенно напрасно иронизируете, - холодно изрек дэгэбэшник.
– Население нередко оказывает нам помощь. Но раз на раз не приходится.

– Кстати, а что с автомобилем Вебера?
– поинтересовался Власов.

– Стоит в гараже. Обыскан. Ничего.

– В смысле - ничего интересного?

– Ничего - это значит ничего, - отрубил хозяин кабинета.

Фридрих не слишком удивился: Вебер был профессионалом, и оставлять в машине хоть какие-нибудь личные вещи он бы не стал.

В дверь постучали. Получив разрешение, в кабинет вошла женщина лет сорока в форме с прапорщицкими погонами и положила на стол перед Власовым аудиокассету. Фридрих предпочел бы накопитель с цифровой записью, но пришлось удовольствоваться предложенным,

– У вас еще какой-то вопрос?
– сухо осведомился хозяин кабинета, видя, что гость не спешит подниматься.

– Да. Вам известно, что вчера в аэропорту Внуково задержана дойчская журналистка Франциска Галле?

– И что? Это дело целиком в компетенции криминальной полиции. Какое отношение оно имеет к вам?

– Она - гражданка Райха.

– Вы представляете имперский МИД?

– Вы прекрасно понимаете, кого я представляю.

– Если все это - часть операции Имперской Безопасности, ей следовало прежде всего уведомить российские органы и получить наше согласие. А сейчас делу уже дан законный ход. Нынче не сорок третий год, знаете ли. Россия - суверенная держава.

– Если Россия и теряла свой суверенитет, то как раз до сорок третьего года, - ответил Фридрих, не скрывая раздражения. Видение этого субъекта в кабинете с алыми знаменами и портретом Дзержинского на стене стало особенно отчетливым.
– Большевики захватили власть военным путем и оккупировали страну. А в сорок третьем году Россия была освобождена союзными войсками...

– Господин Власов, нет никакой необходимости читать мне политинформацию, - перебил хозяин кабинета.
– Лучше прочитайте ее тем, кто шлет в нашу страну своих представителей, доверху накачанных наркотиками. Насколько я знаю, в Райхе за наркотики расстреливают.

– Она не наш представитель, - устало сказал Фридрих.
– Вот уж на кого она похожа менее всего.

– В таком случае, почему она вас так интересует? Вы, разумеется, вправе не отвечать, - спохватился дэгэбэшник, - но и мы не обязаны давить на наших коллег из полиции.

– Ну хотя бы потому, что ей был введен тот же наркотик, что и Веберу, - рискнул Власов. И попал.

– Откуда вам это известно, если, как вы утверждаете, РСХА не имеет к этому отношения?

Фридрих улыбнулся: - Но ведь и вам кое-что известно об этом деле, хотя оно находится в ведении исключительно криминальной полиции?

– Хорошо, не будем играть в кошки-мышки. Она, как вы заметили, гражданка Райха. И, что еще более важно, нам известны ее политические взгляды. Вам, конечно, тоже.

– Конечно.

– Значит, вы хотите попросить, чтобы мы вывели ее из игры? Пустили в разработку по полной программе?

– Напротив, я прошу освободить ее как можно скорее. Идеально, если она выйдет на свободу сегодня.

– Вот как?
– дэгэбэшник, похоже, впервые за весь разговор был по-настоящему удивлен.
– Вообще-то, это будет непросто. Все же наркотики - серьезное обвинение и в России. А у нее с собой было два десятка ампул.

– Ну вы же прекрасно понимаете, что ее подставили. У либералов, конечно, часто мозги набекрень, но не до такой же степени, чтобы вкалывать себе дозу тяжелого наркотика в самолете, прямо перед посадкой в международном аэропорту! Что говорит она сама?

Хозяин кабинета подумал пару секунд, затем, как видно, все же решил играть в открытую:

– Говорит, что ничего не знает о штрике. Что хотела сделать себе обычную инъекцию инсулина. Собственно, на коробке и на ампулах действительно написано, что это инсулин. Реально во всех был штрик.