Юденич

Император Николай II пошёл навстречу просьбе командующего Кавказской армией и великого князя Николая Николаевича-Младшего. С Русского фронта по железной дороге в город-порт Новороссийск были перевезены 1-я и 3-я Кубанские пластунские бригады. Они составили ударную силу Приморского отряда генерала Ляхова.

Трапезундская наступательная операция с самого начала развивалась успешно. Для оперативного управления войсками в Приморский отряд прибыл командующий Кавказской армией. Юденич лично руководил высадкой у Сюрмене десанта силой в одну Кубанскую пластунскую бригаду с приданной ей казачьей батареей.

Решение высадить десант у Сюрмене привело к серьёзному конфликту с командующим Черноморским флотом адмиралом А. А. Эбергардом. Тот считал задуманное делом рискованным и опасался за свои корабли:

— Николай Николаевич, прибрежные воды по глубинам и подводным опасностям не размечены на морских картах района Сюрмене. Я, как командующий флотом, считаю проведение десантной операции делом рискованным.

— Андрей Августович, на то она и война, чтобы рисковать.

— Согласен. Но одно дело, если в атаке гибнет пехотный батальон или на подводной мине подрывается боевой корабль с экипажем.

— Если вы опасаетесь мин, то можно послать вперёд тральщики. Прикроете их огнём с моря в случае необходимости.

— У меня сейчас в Батуме стоит всего два тральщика. Да и то вы их используете для высадки на берег своих пластунов.

— Что ж, других десантных судов мы пока не имеем.

— А почему вы своей властью не мобилизовали в Батуме местные суда с их экипажами?

— От них проку мало. На гребных парусниках даже пехоты много не перевезёшь. А пароходов в Батуме с началом войны нe бывало.

— Пароходы можно было пригнать из других черноморских портов. Они там есть и стоят, как правило, в бездействии.

— Сейчас уже нет времени просить о том Ставку. Что вас, Андрей Августович, сейчас беспокоит у берегов Кавказа?

— Из Севастополя передали радиограммой о появлении в восточной части Чёрного моря германского линейного корабля «Гебен».

— Это тот «Гебен», который в Константинополе переименовали в «Султан Селим»?

— Да. Но появление у кавказских берегов мощного «Гебена» — это уже серьёзно.

— Почему?

— По имеющимся данным, он идёт в сопровождении подводных лодок. Число их пока не установлено.

— Тогда какая роль вашей Севастопольской эскадры, если вражеский линейный корабль подойдёт к берегам Кавказа?

— Эскадра предназначена для ведения войны на море, а ре для прикрытия армейских десантов.

— Вы так считаете?

— Не я так считаю. Это закон военно-морского искусства, не мною установленный.

— Но Трапезундская операция проводится по решению Ставки. И не вам, господин адмирал, её отменять или ставить под сомнение.

— Пусть это так, но я отвечаю за целостность Черноморского флота, а не вы.

— Тогда поступайте как знаете, но Батумский флотский отряд высаживать десант у Сюрмене всё же будет. О том уже доложено из Тифлиса Верховному Главнокомандующему.

— Хорошо. Но рисковать кораблями оперативной эскадры я не волен.

— В таком случае «Гебен» страшен вам, а не мне...

Это столкновение двух людей, наделённых большими правами на войне, имело своё продолжение. Адмирал Эбергард перед самой высадкой десанта у Сюрмене отдал приказ кораблям, прибывшим из Севастополя, покинуть воды этого прибрежного района. Появись здесь «Султан Селим» с немецкой командой на борту — я высаживающуюся на берег 240 Кубанскую пластунскую бригаду ждала гибель. Мог погибнуть и сам командующий Кавказской армией.

Вскоре Эбергард был снят с должности командующего флотом Чёрного моря и отправлен в почётную столичную ссылку. На то у Ставки Верховного главнокомандующего оказались серьёзные причины. Правда, благоволивший к сыну русского консула в Греции император Николай II высочайшим указом назначил опального флотоводца членом Государственного совета и Адмиралтейств-совета.

На его место в Севастополь прибыл с Балтики начальник Минной дивизии вице-адмирал А. В. Колчак, снискавший большую популярность своими действиями в Рижском заливе и награждённый орденом Святого Георгия 4-й степени за проведение десантной операции в германском тылу у мыса Домеснес (Калкасрагс). С Колчаком у Юденича до самого конца их личного знакомства, в том числе и в ходе Гражданской войны, сложились отношения полного взаимопонимания. И что немаловажно — доверительного.

Турки сумели оказать сильное сопротивление только на западном берегу реки Карадеры. Отличился 19-й Туркестанский стрелковый полк полковника Б. Н. Литвинова, разбивший турок у Офа и взявший сильные неприятельские позиции у Буюк-Дере.

Затем стрелки-туркестанцы с боем овладели городом Дживиаликан к юго-западу от Трапезунда. Одна из рот этого полка под вражеским огнём сумела перебежать каменный мост через Карадеру, прежде чем неприятель успел его взорвать. В том бою были взяты в плен 2 тысячи султанских солдат-аскеров.

После того как была прорвана вражеская оборона, Приморский отряд через четыре дня занял без боя портовый Трапезунд — современный турецкий город Трабзон! Его гарнизон без всякого сопротивления отступил в окрестные горы. Покинула город в часть его мусульманского населения в страхе перед «неверными».

За городом русские ещё наступали по единственной идущей вдоль берега колёсной дороге, но вскоре генерал Ляхов приказал остановить продвижение. Причина была одна — турецкое командование перебросило на линию реки Искабир-дереси значительные силы пехоты — до 41 батальона, из которых 31 заняли прибрежный участок, а остальные засели в горах, которые грозно нависали над узкой приморской равнинной полосой.

На захваченной турецкой территории была создана русская военная администрация. Генерал-губернатором портового Трапезунда был назначен генерал Шварц, отличившийся в самом начале мировой войны защитой крепости Ивангород на польской земле и имевший немалый опыт обустройства крепостных районов.

«Гебен» всё же появился у черноморских берегов Кавказа. В сопровождении подводных лодок он попытался было приблизиться к Новороссийску, но был встречен там русским линейным кораблём и отогнан в открытое море. Появившаяся в тот же день у берегов близ города Ризе германская подводная лодка была повреждена русским миноносцем, атаковавшим её.

После взятия Трапезунда командующий Отдельной Кавказской армии доложил в Ставку императору Николаю II следующее:

«Город и порт Трапезунд взят отрядом генерала Ляхова. Считаю Трапезундскую наступательную операцию завершённой...»

Верховный главнокомандующий ответил телеграммой:

«Штаб Кавказской армии. Юденичу.

Поздравляю моих доблестных кубанских пластунов, стрелков-туркестанцев и генерала Ляхова с одержанной доблестной победой во имя России. Горжусь ими.

Николай».