Юг! История последней экспедиции Шеклтона 1914-1917 годов
Шрифт:
«Всё вьюжит», — написал Джойс 21-го. «Мы лежим в лужах, образованных нашими телами от постоянного пребывания в одном положении столь долгое время. Я не знаю, что мы будем делать, если не полегчает. Дует постоянно, без перерыва. Сегодня еда состояла из одного котелка пеммикана на троих, по сухарю каждому, и двух чашек чая на троих». Керосин закончился, импровизированный светильник Ричардса наполняли спиртом (предназначенным для розжига масляной лампы), поджигали и держали над ним кружку. Требовалось полчаса, чтобы таким образом натопить кружку воды. «Всё по-старому, не прекращается эта вьюга» — записал Джойс двадцать четыре часа спустя. «Почти не осталось еды, кроме чая и сахара. Ричардс, Хейворд и я решили в любом случае завтра выйти, или же мы разделим судьбу капитана Скотта и его партии. Соседняя палатка безмолвствует, но вновь и вновь мы слышим прорывающиеся звуки песни Уайлда, они ещё в стане живых. Ночью отдали собакам оставшуюся еду, так что нам придётся поднажать, поскольку многое зависит от них». Далее выдержки из дневника Джойса.
«23 февраля, среда. Около 11 часов увидел разрыв в облаках и показавшееся солнце. Решили съесть то, что сохранили для отправки в путь. Крикнул Кэповской команде, что выдвинемся, как только поедим. Я спросил Уайлда, и выяснил, что у них осталась пачка овсянки, несколько бовриловских
Макинтош оставался на ногах так долго, насколько это было в человеческих силах. Записи обратного путешествия ясно показывают, что он был реально неспособен самостоятельно идти дальше склада на 82 градусе и другие члены партии предлагали ему остаться со Спенсер-Смитом на 83 градусе. Однако вся ответственность за работу была, в первую очередь, на нём, и он не сдавался. Он уже несколько недель мучился от того, что с улыбкой называл «вывихнул ногу», скорее всего цинги. Он прошёл с полчаса 23-го, прежде чем свалился, но его поддерживал Ричардс. Спенсер-Смит угасал. Уайлд, оставшийся присматривать за двумя инвалидами, находился в достаточно хорошем состоянии. Джойс, Ричардс и Хейворд, которые предприняли спасательный поход, были все с симптомами цинги, хотя и в разной степени. Их ноги были слабы, десна опухли. Решение, что с 24 февраля калеки под присмотром Уайлда должны остаться в лагере, пока партия Джойса пробивалась к складу Блаф, было полностью оправданным в этих обстоятельствах. Джойсу, Ричардсу и Хейворду было трудно дойти до склада с почти пустыми санями. Попытка же проделать это путешествие с двумя беспомощными людьми могла повлечь гибель всей партии.
«24 февраля, четверг. Подъём в 4:30, одна чашка чая, полсухаря, вышли после 7. Погода — снежит и дует как накануне. Ричардс, закладывавший гурии, имел много хлопот с ориентированием в пределах 10 градусов из-за ветра. Утром останавливались каждые четверть часа, чтобы восстановить дыхание. Каждый раз, когда сани попадали в сугроб, то застревали (хотя весят только 200 фунтов), и три мужика и четыре собаки могли сдвинуть их только после 1-2-3 попыток. Я удивлюсь, если эта погода когда-нибудь закончится. Остановились в полностью изнеможённом состоянии в 12.10. Обед — полчашки слабого чая и четверть сухаря, который растянули на полчаса. Ричардс и Хейворд вышли из палатки, чтобы подготовиться для отправки в путь, но ветер и снег загнали их назад. Сила ветра от семидесяти до восьмидесяти миль в час. Мы решили достать спальники, что заняло значительное время. Самое худшее в остановке — бедные собаки и наше слабое состояние, это значит, что мы должны вылезти из наших мокрых спальников и выпить другую половину чашки чая, не заработав её. Вместе с очистками от собачьих мисок это очень скудная трапеза. Второй день собаки без еды и, если мы не сможем вскоре добраться до склада и спасти собак, будет почти невозможно перетащить наших двоих калек на сто миль, которые мы должны пройти. Ветер дул с неутихающей яростью до 7 часов, а затем наступил перерыв. Мы сразу вскочили, но оказалось, что снежит столь сильно, что двигаться в нашем слабом состоянии невозможно. Пока никаких шансов. Снова улеглись. В 8.30 снова поднялся ветер с сильной позёмкой. Несмотря на всё, мои товарищи по палатке с оптимизмом смотрят вперёд. Поговорив, мы решили подождать и легли спать. Удивительно, какие у нас сны, особенно про еду. Уповаем на Провидение и завтрашнюю хорошую погоду.»
«25 февраля, пятница. Встали в 4.45. Ричардс приготовил наш обычный банкет, половину чашки чая и четверть сухаря, который мы смаковали. Вышли в 7, идём, останавливаясь через каждые десять или пятнадцать минут. Снежит и дует так же, как накануне. Мы очень слабы, но не можем (не имеем права) сдаться. Мы часто говорим о бедном капитане Скотте и метели, что прикончила его и его партию. Если бы мы остались в нашей палатке ещё на день, я не думаю, что все смогли бы выйти, мы бы разделили ту же участь. Но если худшее случится, мы сделали всё возможное, чтобы продолжить путь и умрём в упряжке. Если бы кто-нибудь увидел нас в пути, то очень удивился, трое шатающихся мужчин с четырьмя собаками, очень слабые, с практически пустыми санями и с попутным ветром чуть ли не ползут вперёд, одежда вся изношена, унты и спальные мешки порваны. Наша палатка — худшее место, все рвутся вперёд и поэтому боятся останавливаться, так как слишком холодно, чтобы её починить. Мы встали на продолжительный обед в полдень. После пяти часов напряжения всех сил я думаю, что мы сделали около трёх миль. После обеда сидели в палатке, обсуждая положение. Решили снова отправляться в путь при малейшей возможности. Снежит и дует, сила ветра около пятидесяти или шестидесяти миль в час.»
«26 февраля, суббота. Ричардс вышел в 1.10 ночи и увидел, что немного прояснилось, так что мы отправились в путь как можно скорее, было 2.10 утра. Около 2.35 Ричардс заметил склад, который, оказалось, было прямо перед нами. Я полагаю, что мы разбили лагерь, не более чем в трёх четвертях мили от него. Его заметили собаки и, казалось, обрели второе дыхание. Они рванули вперёд, но мы были так слабы, что не смогли пройти более 200 ярдов и остановились. Я думаю, что ещё один день нас бы доконал. Прибыли на склад в 3.25, нашли его в потрёпанном состоянии, но все ящики на месте. Я не думаю, что была когда-либо столь слабая партия, пришедшая на любой склад. Из последних сил поставили палатку и разбили лагерь. Затем дали собакам хорошую порцию пеммикана. Может когда-либо собаки и спасали чью-либо жизнь, но нас они точно спасли. Будем надеяться, что они продолжат в том же духе, и мы сможем забрать наших товарищей. Я начал готовить. Ни у кого из нас не было аппетита, и хотя мы были на земле изобилия, как мы называем этот склад, много сухарей и т. д., есть не могли. Я думаю, что это своеобразная реакция, не только добраться сюда, но и не найти новостей о корабле, который ушёл, прежде чем мы отправились в походы. Мы все думаем, что он по-прежнему в беде. Будем надеяться на лучшее. Мы решили вначале сделать овсянку с молоком, которая провалилась очень хорошо, а потом вскипятить чайку. Как сладко гудит примус. Кажется, словно мы вошли из густого Лондонского тумана в гостиную. Посоветовавшись, решили перекусить пеммиканом в четыре часа, и так далее, пока наша слабость не исчезнет. [Позже] Всё та же погода. Мы отправимся назад как можно скорее. Я думаю, что мы станем сильнее от физической нагрузки и хорошего питания. [Позже] Погода всё ещё не позволяет выйти. Залатали нашу порванную палатку мешками из-под еды. Это заняло четыре часа. Кормление собак каждые четыре часа, Ричардс и Хейворд обустраивают склад. Удивительно, что требуются два человека, чтобы поднять 50 фунтовый ящик, это показатель нашей слабости. Погода всё та же, сила ветра временами от семидесяти до девяноста миль в час, удивительно, что буря продолжается столь долго.»
«27 февраля, воскресенье. Яростный ветер продолжался всю ночь. Каждую минуту ждали, что палатку снесёт. Проснулись в 5 часов, настолько туманно, что не можем покинуть палатку. Мы по-прежнему очень слабы, но думаю, что сможем пройти двенадцать миль до наших товарищей за один длинный переход. Если бы только прояснилось, на один только день, мы бы не возражали. Это самая продолжительная непрерывная метель, с которой я столкнулся. Без неё у нас не было ещё ни дня путешествия за одиннадцать дней, количество выпавшего снега потрясает. [Позже] Поели в 10.30 и решили отправляться в путь, несмотря на ветер и снег. Вышли в 12. У нас с собой на санях трёхнедельный запас еды — около 160 фунтов [в неделю, прим.], и недельный собачий рацион, ещё 50 фунтов. Весь вес, как я уже сказал, около 600 фунтов, берём также дополнительные сани, чтобы тащить капитана Макинтоша. К нашему удивлению, не смогли сдвинуть сани. За полчаса прошли около десяти ярдов. Мы опрокинули сани и почистили направляющие, после они пошли немного лучше. Я боюсь, что наша слабость гораздо сильнее, чем мы думаем. Колени Хейворда в довольно плохом состоянии, они доставляют ему неприятности и очень болят, мы сделаем ему хороший массаж, когда разобьём лагерь. Собаки растеряли былой задор, кажется, они знают, что вновь идут на юг и это не хорошо для них, такое ощущение, что они делают вид, что дёргают, но типа не могут сделать большего. Я не думаю, что наш темп более чем половина или три четверти мили в час. Поверхность гнилая, снега по колени, а прогноз не сулит ничего хорошего. Обед около 4.30. Продолжали до 11.20, когда разбили лагерь. Было очень темно, чтобы готовить ужин, но вскоре начали и этот процесс. Затем Ричардс провёл час или около того, натирая Хейворда спиртом, от которого ему стало лучше. Если и он свалится, я не знаю, что делать. Лёг спать около 1.30. Сейчас спокойно, но пасмурно, с лёгким падающим снегом.»
«28 февраля, понедельник. Проснулись в 6 часов, видно только немного горизонт. Вышли в 9. Причина задержки — починка унт, которые в очень плохом состоянии. Вчера я сильно обморозил ноги. Около 11 часов начался снег, всё в тучах. Мы должны были дойти до наших бедных парней в три или в четыре часа, но Судьба распорядилась иначе, поскольку вновь сильно завьюжило около 11.45. Остановились в полдень. Я думаю, что партия в пределах очень небольшого расстояния, но мы не можем продолжать, поскольку есть шанс пройти мимо них, так как у нас нет никаких ориентиров, кроме как идти по компасу. [Позже] Вьюжило весь день и ночь.»
«29 февраля, вторник. Подъём в 5 часов утра, всё ещё очень туманно. Немного прояснилось около 8 часов, когда Ричардс заметил что-то тёмное к северу от нас, но мы не смогли разглядеть, что это было. Оглядевшись, заметили лагерь к югу, так что вышли как можно скорее. Дошли до лагеря около 12.45, Уайлд вышел нам навстречу. Мы поприветствовали его, поскольку ожидали найти всех в лежачем положении. Он сказал, что понемногу разминался каждый день, и у них не осталось еды. Затем из палатки вышел Кэп, очень слабый, и прошёл сколько смог. Он сказал: „Я хочу поблагодарить вас за спасение наших жизней“. Я сказал Уайлду идти и накормить их, но, на всякий случай, не есть сразу слишком много, поскольку собираюсь отправиться в путь, как только они поедят. Мы пообедали, и Кэп вышел вперёд немного размяться, и после часа откапывания всё было готово к выходу. Когда мы поднимали Смита, то увидели, что он находился в огромной дыре, которую растопил своим телом. Эта партия провела в одном лагере двенадцать дней. Мы отправились в путь и подобрали Кэпа, который свалился, слишком слабый, чтобы идти самостоятельно. Мы положили его на сани, что взяли с собой, лагерь разбили около 8 часов. Я думаю, что мы прошли около трёх миль, прилично с двумя мужиками на санях и Хейвордом в очень плохом состоянии. Я не думаю, что есть ещё такая партия как мы, трое лежачих, и трое очень слабых, но собаки, похоже, обрели новую жизнь, поскольку мы повернули на север. Я думаю, что они понимают, что находятся на пути домой. Я рад, что мы сохранили их даже тогда, когда сами голодали. Я знал, что они должны были прийти к финишу. Теперь мы должны смотреть вперёд, я думаю, что в это время года мы должны получить в помощь южный ветер. Надеюсь, что температура продержится, поскольку наши спальные мешки промокли насквозь и изношены, вся одежда в дырах, а унты в ветхом состоянии, ни один человек не выйдет в промозглый день в люди в такой гнилой одежде, как у нас. Легли в 11 часов, промокшие насквозь, но со светлыми чаяниями. Надеюсь завтра попытаться достигнуть склада, даже если придётся идти подольше.»
«1 марта, среда. Встали в обычное время, хороший южный ветер, но, что хуже, сильная позёмка. Поставили парус, положили Кэпа на вторые сани. Температура понизилась и очень холодно. Блаф в поле зрения. Мы хорошо продвигаемся, до обеда сделали хороший переход. После обеда ветер немного сильнее. Хейворд по-прежнему держится за сани, Кэп дважды упал. Достигли склада в 5.45. Когда ставили лагерь, выяснилось, что свалилась наша полюсная палатка, Ричардс прошёл немного назад и заметил её в бинокль примерно в полумиле и принёс её назад. Хейворд и я очень замёрзли за это время, позёмка это очень плохо. Мораль: смотри за всем внимательно. Вскоре мы поставили нашу палатку, приготовили в темноте ужин и легли около 10 часов.»
«2 марта, четверг. Подъём как обычно. Сильный юго-западный ветер с позёмкой. Забрал со склада двухнедельный паёк. Думаю, что нам хватит, поскольку другой склад примерно в пятидесяти милях к северу отсюда, я взял курс на обход зоны трещин, ни у кого не будет слишком много шансов с двумя людьми на санях и одним калекой. Вышли около 10 часов, пообедали в полдень в сильную позёмку, заняло целый час, чтобы поставить палатку и т. д., настолько силён был ветер. После обеда обнаружил сани погребёнными под снегом, потребовалось некоторое время, чтобы отправиться в путь. Ветер и позёмка очень сильны, поставили полпаруса на первые сани и вышли около 3.30. Движение безупречно, иногда сани нас обгоняли. Продолжали до 8 часов, сделав за день отличный переход, пройденное расстояние около одиннадцати или двенадцати миль. Немного ноет сердце, только бы так и дальше, надеюсь, что сможем дойти. Готовили в темноте, но всё ещё не успокоились. Завалились около 11 часов, довольные собой, хотя и промокшие насквозь от снега, проникавшего сквозь все дыры нашей одежды, в спальники, худшие чем ужасные».