Юг-Север

Поздняков задумчиво отряхнул с кроссовка прилипший окурок, вытащил из кармана нож, открыл о клинок очередную бутылку. Пробка улетела куда-то на песок Городского Пляжа. Впрочем, когда узкая пляжная полоса через двадцать от метров от линии берега утыкается в железнодорожные пути, ведущие в порт, песком это назвать сложно. И серой пляж присыпает, и угольком…

– Пиво будешь?

– Буду, - кивнула Ирина.
– Мы же коньяк весь выпили.

Девушка обхватила Позднякова за плечи, слегка прикусив за ухо:

– А ты мне так и не рассказал, что здесь делаешь.

– И так не поняла? Ты же не дура. Или издеваешься?

– Если бы я издевалась, - засмеялась Ирина.
– Я бы тебе не дала бы ни разу. Или разок, еще и в процессе резко перехотев. Вот это я бы издевалась. А так – просто интересно. Ты же весь загадочный такой…

Девушка изобразила на лице странную гримасу. Наверное, она должна была изображать загадочность. Поздняков, обхватив за талию, поцеловал:

– В гости к тебе приехал, что непонятного?

– С автоматом? – хихикнула Ира. – А еще у тебя сквозь карман выпирает. Вряд ли меня так видеть рад. И так замучал. Граната?

– Ну видишь, котенок, все же понимаешь, - Поздняков открыл вторую бутылку, глотнул, тут же выплюнув.
– Блин, ну что за нахер такой?! Не пиво, а моча конская! В Москве и то лучше!

– У нас все лучше! И пиво, и вообще! Но не для всех!
– хлопнула ладонью по песку Ирина, тут же отерла руку о хилую акацию, возле которой они сидели.

Сержант молча завалил на подстилку ойкнувшую девушку, поцеловал.

– Давай, как закончится все, ты со мной уедешь, а?
– как бы невзначай предложил он.

– Нет, – совершенно серьезным голосом, из которого улетучилась недавняя игривость, ответила Ирина, и в ответ поцеловала Позднякова.
– Саш, ты же помнишь, чем у нас все заканчивалось?

– Помню,- перекатился на спину Поздняков.
– От одного такого воспоминания у меня до сих пор вся рука в шрамах. Народу про осколочные ранения рассказываю. Верят, главное!

– Сказочник! – засмеялась Ира, нависла над лежащим сержантом, и показала язык.
– Пошли домой, мои на работу умелись.

Очень некстати завибрировал телефон Позднякова.

– Вернешься, и все мне расскажешь, понял? – не больно стукнула сержанта по груди Ира.

– Служу отечеству и спецназу! – кивнул Поздняков. С номера Котельникова пришла бесплатная SMS-ка с просьбой перезвонить…

– Да, - рявкнул сержант в телефон.
– Принял. Бегу, лечу и тороплюсь.

Закончив разговор, Поздняков взвесил телефон на ладони:

– Вот знаешь, как мне иногда его хочется зашвырнуть подальше… - и продолжил.
– Ир, тебе денег оставить? Я еще не все пропил.

Шутка получилась неудачной.

– Ты меня кем считаешь? Я - честная! Люблю, вот и даю! А ты деньги предлагаешь?

– Не выделывайся, - обнял ее Поздняков.
– Я будто не знаю, как вам тут живется. А у меня “штук” пять рублями запасено, поменяешь. Курс неплохой сейчас.

– Спасибо, - уткнулась Ира Позднякову в плечо.
– Я ведь дура, да, Саш?

– Нет, - ответил сержант, коснувшись губами щеки, - ты не дура. Котенок ты..., то мой, то чужой, просто легкая очень. Вот и носит тебя ветром. Как и меня. Дятлы мы с тобой, перелетно-стратосферные. Деньги на холодильнике лежат, я под банкой “когда-то кофейной” оставил. Ну найдешь.

– Сволочь ты, Саша. Такая вот любимая моя сволочь…

Глава 8. Север

– Товарищ старший сержант! – вернул Позднякова к реальности голос майора.
– Вы, мало того, что потакаете нарушениям воинской дисциплины у подчиненных, так еще сами подвергаете проверке на прочность мое терпение!

Старший сержант демонстративно выдохнул сквозь зубы и продолжил молчать, разглядывая календарь, висящий точно за спиной командира. Смотреть приходилось сквозь руководство, отчего то бесилось еще сильнее.

А майор вопил, заходясь истошным воем. Не нравилось ему, видите ли, что бойцы вместо того, чтобы поднимать свой профессиональный уровень, организовали в огнетушителе брагу. Ну организовали, и что с того? Один хрен, Поздняков ее бы изъял, когда выстоялась. Вероятно, вылив в сугроб. С шансами где-то в районе один - два из ста…

Но больше всего Валерунчика оскорбило то, что старший сержант, являющийся временно исполняющим обязанности командира взвода охраны, не стал молиться и каяться, а лишь пожал плечами, буркнув, что мол, по арктическим нормам, утвержденным еще знатным исследователем Севера, Лаврентием Палычем Берией военнослужащим алкоголь полезен. И надо бы уточнить, куда этот самый алкоголь делся. По ведомостям-то, прошел…

– И вообще, вы что-то часто мелькаете в районе медпункта!
– ввел в ход решительный, как ему казалось, аргумент майор.
– Со здоровьем проблемы?! Так на материк списать недолго! Или в чем другом дело, а, солдатик?

Этого делать не стоило, совсем не стоило... Черт его знает, почему сюда закинули "арбатского", но явно не за большой ум и толковость. А то знал бы, что есть козыри, с которых заходить не стоит, а если уж приходится, то делать это нужно правильно - должным тоном и обхождением.

Поздняков молча ударил ногой в столешницу, опрокинув стол на майора. А потом, достав трясущегося Валерунчика из-под опрокинутой мебели, припер спиной к стене:

– Что, сученыш, догавкался? Взять тебя и в трещине утопить? Или оттащить на камбуз, да порубить к херам на медвежий корм? Умки кровь на пять километров чуют. Будешь акулам севера рассказывать, какой ты весь из себя столичный житель, и какая у тебя выслуга лет. И что они должны погоны твои сраные, шмонда ты гребанная, уважать!

Майор попытался вырваться, но, получив тычок в ухо, тут же скис.

– Пока ты в кабинетах жопу отращивал, курсантик, я служил - констатировал Поздняков.
– Разницу ощущаешь?

Для большей понятности, старший сержант слегка стукнул в командирскую печень, отчего Валерунчика мерзко вырвало. Поздняков уронил его на пол и продолжил, присев рядом на корточки:

– Во всяких местах служил. Там всякое было. Я людей ножиком тупым по горлу резал. А ты, тварь штабная, сидишь на яйцах, и сиди. Пока яйца на месте. Ты меня хорошо понял?