Юг в огне

Солдаты почтительно обходили его, оглядывались.

– Бантист!
– переговаривались они.
– Бантист*.

_______________

* Б а н т и с т - полный георгиевский кавалер, имеющий четыре

креста и четыре георгиевские медали.

– Что-то я вас, браток, не узнаю, - всматриваясь в Прохора, нерешительно проговорил унтер-офицер.

– Ну как же так!
– огорченно воскликнул Прохор.
– Неужто забыл Прохора Ермакова?.. Но я-то тебя, Семен Михайлович, вовек не забуду. Помнишь, как на австрийском фронте ты меня, можно сказать, от смерти спас? У Малушинского фольварка. Помнишь?

– А-а!

– вспоминая, вскричал унтер-офицер.
– Ну как же не помнить. Помню отлично. Ермаков! Из наших сальских степей... Здорово, дорогой друг!

Они обнялись и крепко пожали друг другу руки.

– Тебя, брат, и не узнать, - показывая из-под холеных усов белые крепкие зубы, смеялся унтер-офицер.
– Совсем ты каким-то другим стал. Смотри, молодой, красивый, румяный... Должно быть, на домашних харчах отъелся. Из дому, наверно?

– Из дому.

– На побывку приезжал?

– На побывку.

– Ну вот, так и есть, - снова засмеялся унтер-офицер.
– Потому-то я тебя и не узнал. Жена тебя отмыла от фронтовой грязи, откормила.

– Я, Семен Михаилович, неженатый.

– Вот тебе на! Что же это ты не обзавелся женой? Казаки ведь рано женятся.

– Да так вот получилось, - усмехнулся Прохор.
– В свое время не женился. А теперь уж буду жениться лет сорока. Возьму тогда себе жену молодую, семнадцатилетнюю...

– Хитер, - улыбнулся унтер-офицер.
– Зачем в Ростов приехал?

– К брату заехал денька на два. Брат мой тут служит командиром сотни. А отсюда прямым направлением в полк, в действующую армию. А ты, Семен Михайлович, каким образом в Ростове оказался?

– По служебным делам приезжал, - ответил Буденный.
– А сейчас в Тифлис еду. Наша дивизия под Тифлисом расквартировалась.

– Вот как!
– удивился Прохор.
– Твоя же дивизия на австрийском фронте была?

– Верно, - сказал Буденный.
– Когда-то была, да сплыла. После австрийского фронта я со своим полком немало мест исколесил по свету. Наша дивизия в составе экспедиционного корпуса генерала Баратова была переброшена в Персию. А недавно мы из Персии вернулись. Дивизия вот там сейчас расквартировывается, а меня с солдатом в командировку в Ростов послали.

– Что же, Семен Михайлович, значит, дождались революции, а?
– спросил Прохор.

– Это еще, не революция, Прохор, - загадочно усмехнулся Буденный. Только начало. Буржуазный переворот. А революция впереди.

– Как это все понимать?

– А это уж как хочешь понимай, - пожал унтер-офицер плечами. Приедешь на фронт - увидишь, чем живут фронтовики, и поймешь.

– Ничего не понимаю, Семен Михайлович, ей-богу, не понимаю, недоумевал Прохор.
– Растолкуй.

– Эх, Прохор!
– снисходительно похлопал его по плечу тот.
– Молод ты еще, зелен, жизнь плохо знаешь. Ну ничего, поживешь - узнаешь. А пока прощай, дорогой!
– подал он руку Прохору.
– Побегу в вагон, а то как бы поезд не ушел. Да и солдат, наверно, заждался. Я за папиросами на минутку выбежал.

– Прощай, Семен Михайлович, - пожал его руку Прохор.
– Рад был увидеть тебя.

– И я рад.

– Увидимся ли скоро?

– Увидимся, Прохор, - убежденно произнес унтер-офицер.
– Гора с горой не сходятся, а человек с человеком всегда... Вот скоро война закончится, демобилизуют нас. Ваша станица недалеко от нашей, как-нибудь и встретимся.

Махнув папахой, унтер-офицер, позванивая шпорами и крестами, побежал по перрону. И снова солдаты, почтительно уступая ему дорогу, оглядывались.

– Полный бантист, - кивали они на него.
– Герой-парень.

– Кто это?
– спросил Виктор у Прохора, с теплой улыбкой смотревшего вслед уходившему унтер-офицеру.

– О, брат!
– восторженно воскликнул Прохор.
– Замечательный человек!.. Он из наших краев, из Платовской станицы... Я его на фронте повстречал. В восемнадцатом драгунском Северном полку служил... Однажды я со своим разъездом на австрийскую заставу напоролся. Крышка б нам всем побили б ай в плен забрали. Да вот спасибо Буденному, он со своими драгунами выручил. Лихой человек!

* * *

Константин Ермаков жил на Пушкинской улице, занимая уютную квартиру в четыре небольшие комнаты.

– А-а!
– вскричал он.
– Братья!.. Добро пожаловать!.. Какими ветрами?

– Приехали проведать тебя, - обнимая брата и целуясь с ним, сказал Прохор.
– Давно ведь, Костя, не виделись. Еду на фронт, думаю, надо заехать к брату, а то убьют еще и не увижу...

– Ну, с бог с тобой!
– отмахнулся Константин.
– Убьют! Что ты...

– На войне все бывает, Костя.

– Это хотя правда. Смерть найти - плевое дело... Ну, не будем говорить в эту радостную минуту встречи о смерти... Хорошо, что приехали...

– Вот тебе, Костя, мать гостинцев прислала, - передал ему Прохор мешок, набитый пирогами, бурсаками, салом, жареными курами и гусями.

– Узнаю любвеобильное материнское сердце, - засмеялся Константин, пробуя поднять мешок.
– Ого! Как только вы и тащили такую тяжесть!

Константин был очень похож на Прохора. Такой же смуглый, здоровый, напоминающий загар цвет лица, тонкий с горбинкой нос, вьющиеся длинные волосы, зачесанные назад, небольшие подстриженные усы. Ростом только он был меньше Прохора. Константина можно было бы назвать красавцем, если б его внешность не портили большие серые со стальным оттенком глаза, всегда холодные и надменные.

– Верусик!
– позвал он жену.
– Иди-ка сюда, милая, тут тебе в подарок целый продовольственный склад привезли.

Из гостиной вышла совсем еще молодая, но уже немного располневшая хорошенькая белокурая женщина.

– Здравствуйте!
– отчужденно кивнула она Прохору и Виктору.

– Верунчик, - заискивающе проговорил Константин.
– Познакомься, родная. Это - мой брат Прохор... А это - Вера Сергеевна, жена моя...

– Узнаю, - сухо проговорила Вера.
– На тебя похож, Константин.

– А это, Верочка, - указал Константин на скромно стоявшего в углу юношу, - мой двоюродный брат Виктор...

Она пристально, оценивающе посмотрела голубыми глазами на Виктора, как бы взвешивая, как ей вести себя с этим мальчуганом, и улыбнулась. Видимо, юноша ей понравился.

– Очень приятно, - певуче сказала она и жеманно протянула белую пухлую маленькую руку ладонью вниз, словно для того, чтобы он прикоснулся к ней губами. Но Виктор не догадался это сделать. Он лишь пожал ее руку и поклонился.