Юлия Данзас. От императорского двора до красной каторги

«Ее положение как монахини сразу оказалось довольно двусмысленным: нося обычную одежду, питаясь на кухне отдельно от отцов, она оказалась в положении старой девицы, как и многие вокруг Церкви. С переездом в Париж эта двусмысленность лишь усилилась. В Лилле сестра Юстина хотя бы жила в одном доме с монахами, имела внешний вид если уж не монашеский, то хотя бы приближенный к таковому; в Париже она живет отдельно от отцов, в квартире, которую делит с соседкой, связанной с редакцией [„Истины“]: прежняя сестра Юстина преобразилась в мадмуазель Данзас… Но в ней самой ничего не изменилось, лишь усилилось ее страстное стремление к одиночеству, желание остаться наедине с Богом, перед Которым, она убеждена, что остается монахиней; и она надеется, что останется таковой до самой своей кончины и в глазах Вашего Преосвященства.

Что касается Вашего вопроса о ее материальном положении, оно таково: чтобы обеспечить себя (квартира, питание и т. д.), она прибегает к литературному и научному труду, не получая жалования; деньги, которые она получает за свои статьи в других изданиях, перечисляются в общую кассу. В итоге она практически все время оказывается без гроша (я иногда выдаю ей что-то из собственного кармана). Если Ваше Преосвященство хочет ей помочь, то Вы совершите тем самым благое деяние. Сестра Юстина меня об этом не просила» [70] .

70

Бурман. С. 726.

Именно в Рим, свою духовную родину, и отправится Юлия в поисках того одиночества с Богом, к которому она стремилась всю свою жизнь.

VIII. В вечном городе

Последний период жизни Юлии Данзас хорошо освещен в неизданных письмах кардинала Тиссерана [1] – ученого-востоковеда, который был назначен в 1936 г. папой Пием XI секретарем Конгрегации по делам Восточной церкви [2] , а также у Василия Бурмана, биографа Леонида Фёдорова, сумевшего в 1956 г. записать свидетельства римских знакомых Юлии Данзас.

1

Все документы кардинала Тиссерана, которые приводятся в этой главе, хранятся в архиве общества «Друзья кардинала Тиссерана» (в Сан Жорди, 66150 Монферрер). Мы благодарим его президента, мадам Поль Эннкен (Hennequin), за любезно предоставленные копии.

2

См.: Fouilloux, 2011.

Юлия приехала в Рим в конце 1939 года. Сначала ее приютил у себя один из друзей юности ее брата, Владимир Владимирович Юрьев – эмигрант, до революции дипломат, который был когда-то в нее платонически влюблен и с которым они вместе тогда увлекались оккультизмом [3] . Через два года после смерти Юлии он перейдет в католичество под влиянием общения с ней. Но в квартире Владимира Юрьева, наполненной собаками и присущими им запахами, Юлия прожила недолго.

Она ищет в то время одновременно и тихую пристань, и работу, с которой можно было бы жить. Вот ее первое письмо князю Волконскому (по-русски):

3

Козырев. С. 163. Юрьев пишет: «В моем отношении к ней никогда не было и тени того, что можно было бы хоть как-то отнести к ее женской природе. Это было совершенно невозможно; она всегда была для меня […] чем-то вроде […] сверхчеловека».

«Пишу под непосредственным впечатлением только что виденной чудной сцены благословения народа Святейшим Отцом с лоджии Sta. Maria Maggiore. Я была на площади среди десятков тысяч народа и с благоговением приняла это благословение, точно оно предназначалось мне. Да укрепит оно меня на трудном пути.

Для осуществления моей мечты об отшельничестве пока еще ничего не сделала, так как надо сперва думать о неотложном, а именно – о каком-нибудь заработке… Видела владыку Александра (Евреинова). Он был очень, даже необычайно, любезен, но к вопросу о работе для меня отнесся совершенно пессимистически. Обещал хоть подумать, кому меня рекомендовать. Вероятно, на этом дело и закончится…» [4] .

4

Бурман. С. 728–729. Александр Евреинов (1877–1959) перешел в католицизм в 1905 г., первый священник Свято-Троицкой церкви в Париже (1926–1936), хиротонисан в Риме в епископа восточного обряда 6 декабря 1936 года.

На помощь Юлии пришел кардинал Тиссеран – как в осуществлении ее мечты об отшельнической жизни, так и в предоставлении заработка. Потому что, если для монастырско-общежительной жизни Юлия, несомненно, никоим образом не годилась, образ жизни анахорета был при этом ее идеалом:

«Я познакомился с мадмуазель Юлией Данзас в декабре 1936 г., когда приехал в Париж на сорок восьмую годовщину „l’OEuvre d’Orient“ (Дело Востока). Я виделся с ней и позже в свои последующие поездки в Париж. Я принял ее в Риме, когда она пришла с просьбой помочь ей найти способ жить отшельницей, так как она сохранила прекрасные воспоминания о жизни в одиночной камере, которую вела когда-то в Ташкенте [5] . Я попросил ее для начала написать опровержение марксистского материализма в том виде, в каком, как она сама видела, его насаждают в России. После чего она сможет некоторое время пожить в большом и почти совершенно пустом монастыре на окраине Рима, на холме, который называется Монте Марио. Когда началась война, итальянское правительство реквизировало этот монастырь и устроило там госпиталь. Тогда я поселил Юлию Данзас у испанских сестер на Виа Палестро, 25. Там она и умерла, из-за приступа, настигшего ее прямо на улице» [6] .

5

Кардинал путает здесь Ташкент и Иркутск.

6

Письмо кардинала Тиссерана к Одиль Данзас от 21 октября 1954 г. (Рим). Одиль Данзас написала ему (18 октября 1954 г.), попросив его заступничества в деле освобождения Пьера Данзаса, 12 лет находящегося «в заключении в Сибири». Одиль Данзас была внучкой основателя компании Данзас (согласно письму Ф.-Ж. Гранжа, исполняющего обязанности генерального директора компании Данзас, к кардиналу Тиссерану от 26 февраля 1965 г.): господин Гранж хотел «напомнить о корнях создателя компании, дедушки мадмуазель Одиль, по случаю 150-й годовщины его создания», то есть в 1815 году. Одиль Данзас тогда оказывается правнучкой его создателя. Скончавшаяся в 1962 г., Одиль Данзас была последним владельцем компании «Транспорт-Данзас», которую в 1998 г. приобрела компания «Deutsche Post», вошедшая в 2003 г. в DHL (справка предоставлена госпожой Анн Данзас, вдовой Пьера Данзаса).

Юлия при таком жизненном укладе вдруг стала обладательницей удобств, которых у нее не было с 1914 г. (полный пансион, церковь, душ) [7] .

Дополнительную информацию об этом периоде мы находим еще в одном, чуть более раннем (8 мая 1953 г.) письме кардинала Тиссерана к послушнику, готовящемуся к отшельнической жизни (господину Лальману):

«Притягательность отшельнической жизни мне очень понятна. Однажды мне пришлось помочь одной душе, стремившейся обрести именно такую жизнь, мадмуазель Данзас, имя которой вы, наверное, видели в номерах „России и христианского мира“. Мадмуазель Данзас провела девять лет в советских тюрьмах. Она сохранила особенно живые воспоминания от своего пребывания в одиночной камере в Иркутске. Мне удалось поселить ее в огромном, но пустующем монастыре, в келье которого вы оказывались в таком же уединении, как в пустыне. Но началась война, и итальянское правительство решило реквизировать монастырь и открыть в нем военный госпиталь. Мадмуазель Данзас умерла через год или два после этого, так и не найдя способа вести дальше отшельническую жизнь».

7

Бурман. С. 732.

Уже покинув этот монастырь францисканских сестер-миссионерок, Юлия сообщала Анри Данзасу в Бордо в письме от 18 декабря 1940 г.:

«Я сняла комнату в скромной и спокойной семье. Это будет моим жилищем до того момента, когда я, возможно, смогу осуществить свою мечту о полном отшельничестве, именно в надежде найти здесь такое отшельничество я и уехала из Парижа прошлой осенью, когда журналы, в которых я работала, перестали выходить и когда не осталось уже никакой надежды найти работу. Здесь сначала мне не удавалось найти того уединения и одиночества, которого я так жаждала, но у меня хотя бы была работа, и было на что жить в ожидании искомого. Восточная конгрегация заказала мне книгу об атеизме в России, толстенный том, над которым нужно было поработать не один месяц… Гонорар за нее мне выплачивали по частям, ежемесячно, так что этих денег хватало на съем жилья и скромное существование. Я не знаю, что будет, когда работа над книгой закончится, к весне – но кто же в наше время способен думать о будущем? На сегодняшний день у меня есть хлеб и крыша над головой в ожидании того момента, когда мне удастся, наконец, найти подходящую хижину и уйти в затвор. Может, вам известен какой-нибудь дом на ферме в вашем краю, где была бы нужда в старой женщине, вроде меня, в качестве охранника или еще кого-нибудь? Мне бы хотелось окончить свои дни в столь любимой Франции» [8] .

8

Senejoux.

Еще одним человеком, оказавшим поддержку Юлии Данзас, стала Лиля Лагомарсино [9] , происходившая из аристократической семьи и переведшая «Красную каторгу» на итальянский язык [10] . Именно она, когда монастырь Монте Марио (на via della Pineta Sacchetti) реквизировали, нашла Юлии комнату у мясника на виа Наполеоне III (очевидно, ту самую, о которой Юлия говорит в приведенном выше письме). Именно она добилась для Юлии частной аудиенции у папы (Пия XIII), так что та смогла, наконец, передать папе слова, о которых ее просили солагерники на Соловках. Папа попросил ее изложить письменно все, что она сделала для Церкви за свою жизнь. «Она написала это и передала написанное тому человеку, которому ее просили это передать» [11] , – еще одна рукопись, которую предстоит найти будущим исследователям.

9

Супруга Луиджи Лагомарсино, итальянского промышленника (1896–1966) (возможна омонимия). Имя указано по упоминанию в письме от 9 июня 1942 г. (архив Тиссерана).

10

Бурман. С. 730. Итальянское издание «Красной каторги» так и не вышло, но Бурман пишет, что была публикация в журнале «La Festa. L’Imperatrice tragica» в переводе Cesare Giardini (1893–1970), которая предворяется биографической заметкой о Ю. Данзас, подписанной Z. L. [Lagomarsino ?].

11

Бурман. С. 733.

Кроме работы над книгой, заказанной кардиналом Тиссераном, Юлию пригласил также ректор Руссикума [12] , отец Филипп де Режис (иезуит восточного обряда), выступать с докладами (на французском языке [13] ). Поэт Вячеслав Иванов, перешедший в католичество, жаловался, что однажды Юлия сказала ему, что русские «малодушны» [14] . Она выступала также на квартире у Риммы Никитичны Браиловской (1877–1959) – художницы, вдовы живописца и архитектора Леонида Михайловича Браиловского (1867–1937), тоже католички [15] . Римма заметила, что у Юлии наполеоновские профиль и воля, а руки совсем мужские. Она говорила Бурману: «Теперь, когда я вспоминаю ее, меня мучает совесть, что я ее так до конца и не поняла. Но верно и то, что в Юлии Николаевне не чувствовалось „личной доброты“, если можно так выразиться. Она была слишком наполнена горечью» [16] .

12

«Pontificum Collegium Russicum» – центр подготовки католических священников для России, созданный в 1929 г. под эгидой иезуитов.

13

Simon, P. 139–141, 553.

14

Бурман. С. 729.

15

Pettinaroli. P. 581–582.

16

Бурман. С. 729.

В 1941 г., 14 июля, отец Владимир Ледуховский (1866–1942) – генерал ордена Общества Иисуса, поляк – предложил кардиналу Тиссерану поручить Юлии Данзас готовить передачи Радио Ватикана для России [17] :

«Вы, несомненно, уже знаете, преподобный отец, что радио в Москве в последние дни вот уже несколько раз упомянуло Папу Римского и его отношение к нацистской войне [18] . Не можем ли мы воспользоваться этим обстоятельством для того, чтобы начать радиотрансляцию по-русски на ватиканском радио? Речь идет не о полемике и не о прямой апологетике, но ведь обязательно представится сюжет, в рамках которого мы сможем поговорить о деятельности папского престола. Ignoti nulla cupido [19] : если мы хотим, чтобы Россия обратилась в католичество, нужно использовать любую возможность для того, чтобы ознакомить ее с Католической церковью, ее организацией и ее главой.

Я не знаю, кому бы Ваше Преосвященство могло поручить подготовить такие передачи; мне кажется, что удачной была бы для такой работы кандидатура мадмуазель Ю. Данзас, бывшей фрейлины при петербургском дворе, ставшей затем католичкой и ревностной помощницей экзарха Фёдорова, побывавшей за девять лет в двадцати разных большевистских тюрьмах, которая затем, годами тщательно просматривая большевистские газеты и журналы, продолжала и тут пристально следить за тем, что происходит в СССР. Вы можете счесть, преподобный отец, мое предложение утопическим, я на это ничуть не обижусь, но, зная, с каким рвением вы все последние двадцать лет работали над будущим служением Общества Иисуса в России, я подумал, что могу ведь просто сообщить вам эту свою мысль, пришедшую мне в голову».

17

Об использовании Ватиканом радио см.: Pettinaroli. P. 744–745.

18

Речь, возможно, идет о реакции на обращение Пия XII от 29 июня 1941 г. о «катастрофе сегодняшнего дня». Жак Маритен замечает в своем дневнике под этой датой: «Папа в своей речи ни слова не говорит о России. С мифом о святой войне тем самым покончено. Deo gratias». (Journet – Maritain. Correspondance, volume III, 1940–1949. Paris: editions Saint-Augustin – Parole et Silence, 1998. P. 184): некоторые ожидали в то время крестового похода на коммунистическую Россию в союзничестве с Германией.

19

«Не желают того, о чем не знают» (лат.), афоризм Овидия.

Не похоже, чтобы проект этот был реализован, но зато он свидетельствует об известности Юлии Данзас и о ее связях. В 1940–1941 гг., в комнате на виа Наполеоне III, Юлия написала (по-русски) книгу, заказанную кардиналом Тиссераном – «Католическое Богопознание и марксистское безбожие», – которая была опубликована в 1941 г. под двойным именем «Ю. Данзас (Юрий Николаев)».

«Католическое Богопознание и марксистское безбожие» (1941)

Это «опровержение марксистского материализма» [20] привело к многочисленным встречам Юлии с кардиналом Тиссераном. В записных книжках последнего, как отмечает мадам Эннкен, первый визит Юлии к кардиналу упомянут 19 июня 1940 г.: именно эту дату, вероятно, можно считать началом ее работы. Вслед за этим мы находим еще восемь упоминаний о встречах с Юлией, вплоть до 13 августа 1941 года. В этот день кардинал записал: «Видел Бианши (тип. Дель Сенато для книги Данзас)». Книга вышла в том же 1941 г., после чего было еще шесть встреч с Юлией до конца года, и еще три в период до 8 февраля 1942 г. – до того дня, когда Юлию хватил апоплексический удар.

20

О католических работах 1930-х против «безбожия» см.: Pettinaroli. P. 733–738.