Юлия Данзас. От императорского двора до красной каторги

Не я. Не ты ли говорила и писала, что Христа нельзя познать вне Церкви? Не ты ли смеялась над сектантскими усилиями создать какой-то облик Христа вне церковного учения и церковной традиции? Вот ты и пришла к Церкви, и она дает тебе ясный, определенный ответ на твой вопль тоски. Молчи и помни, что ты нечистая скотина не потому, что сама считаешь себя таковой в порыве смирения, а потому что это так на самом деле, и никакого акта смирения с твоей стороны нет в признании этого факта. Так учит Церковь. Недаром она не сохранила даже имен тех смиренных женщин, которые не отступили от Христа даже тогда, когда разбежались все Его ученики и даже первоверховный апостол трижды отрекся от Него… Смутные догадки, небрежное упоминание каких-то имен даже не собственных, а «матери такого-то» [54] или «жены такого-то» – вот все, что сохранилось в памяти церковной о тех смиренных женщинах, которые остались верны своему Учителю до конца и даже после Его смерти заботились о Его мертвом теле, не убоявшись страха иудейского [55] ! Как это характерно! И ты говоришь о какой-то логике в этом учении!.. Погоди, не выходи из себя! Ты себя успокаиваешь тем, что и там, в миру, твое женское положение создавало тебе сильные препятствия? Да, конечно, – препятствия, затруднения, все то, что подзадоривает боевую натуру вроде твоей и заставляет все преодолевать. Недаром тебя так радовали твои победы на этом поприще. А здесь, пойми, мой друг, – не препятствия, а глухая стена. И все же на все домогательства права заниматься чем-либо более высоким, чем воспитание ребят да домашнее хозяйство, все же последовал бы неизменный ответ: non possumus [56] .

54

Мф. 27: 56; Мк. 14: 40, 47; Лк. 24: 10.

55

Ин. 19: 38.

56

«Не можем» (Деян. 4: 20). С 1529 г. – формула для отказа папы последовать требованию светской власти.

Я. Я ничего не домогаюсь! Я ничего не хочу, никакой славы, никакого имени, никакого положения. Только быть у ног Христа!

Не я. Только не у самых ног, а то, сохрани Бог, осквернишь прикосновением или дыханием! Стой в притворе, гляди издали! А главное – молчи! Не вздумай учительствовать, хотя бы в ограде. Скотине подобает быть бессловесной!

Я. Пусть! Я лучшего и не заслуживаю! И как я смею кого-нибудь учить? Сама я несчастная, жалкая, обезумевшая…

Не я. Так! А где же хваленая «гармония умственных сил и влечений сердца»? Значит, все-таки отказ от первых?.. Тише, не бейся так головою об стену! Во-первых, ничего этим не добьешься, кроме шишки на лбу, и тебе опять придется, как на прошлой неделе, надвигать апостольник [57] на самые брови, чтобы скрыть подозрительный кровоподтек.., во-вторых, разбудишь сестру [58] , и она на тебя опять насплетничает…

57

Головной убор в женском монашестве, с отверстием для лица, ниспадающий на плечи.

58

Е. А. Башкова (см. выше).

Я. Ну и пусть ее! Какое мне дело до ее сплетен или доносов?

Не я. Как какое дело? Опомнись, diva Julia… Ты обязана давать во всем пример и не допускать повода к доносу… Ты навеки рассталась со столь любимым твоим одиночеством, с возможностью заниматься чем угодно в тиши твоего кабинета. Ты навеки замкнулась в круг интересов нескольких баб, которые всегда будут питать к тебе черную зависть за то, что ты на них не похожа, и никогда, никогда не уйдешь от их зорких глаз, устремленных на тебя с явною целью на чем-нибудь тебя «подцепить»…

Я. Да замолчи же, проклятый! Я ведь знала, что делала. Я ведь знала, что не в мужской монастырь поступаю!

Не я. Ну, конечно, знала, и потому-то именно я считаю тебя действительно обезумевшей или окончательно поглупевшей. Всегда ненавидела общество глупых баб – и вдруг выбрала его навсегда!! Или воображала, что в женском монастыре найдешь тихую келью, где будешь заниматься ученым трудом? Ха-ха-ха! Сочетание богослова и монашки – просто умора! Пойми, что не бывать тебе ученым схоластиком, хотя бы неведомым, но блаженствующим в своей тихой работе! Ты монашка, монашка – из породы тех, кто стоит на паперти и просит «на Миколу-угодника»… Никто не отличит тебя от них. Ты просто монашка – получеловеческое существо, вызывающее гадливую жалость!

Я. Пусть! Пусть, в этом – мой крест! Господи, дай мне сил! Дай мне сил – да будет воля Твоя, – но дай мне сил нести этот крест! Ты видишь, я изнемогаю…. Я все, все Тебе отдаю, – дай мне сил жить только Твоею волею! Прими мою жертву, всю себя приношу без остатка – но дай мне сил или пошли скорее смерть!

Не я. Силы ты находишь в том, что где-то в глубине души теплится надежда: а вдруг… вдруг на что-нибудь понадоблюсь?.. Кстати, почему ты хранишь свои рукописи? Почему у тебя целый ящик полон материалами для твоего большого труда о дуалистических течениях в христианстве? Сожги скорее все это, уничтожь! Ведь ты сама поняла, что не дано тебе никогда более заниматься научным трудом. И вдруг целые груды рукописного материала о проблеме зла в христианской философии, о манихействе и его дальнейшей эволюции!.. Сожги все это, скорее сожги! Или тебя не покидает надежда остаться ученым богословом и историком? Сожги, и только тогда поверю в искренность твоего самоотречения.

Я. Это – плоды десятилетней работы. Пусть ими воспользуется кто-нибудь другой.

Не я. Ой, врешь! Сама надеешься использовать. Ученый богослов, ха-ха-ха! Сожги все это и научись вязать чулки. Или выпекать просфоры. Недаром дьякон так удивился, когда ты ему сказала, что не ты готовишь просфоры. Вот оно – твое призвание!

Я. Пусть так… О, уйди же, уйди, мучитель! Ты меня совсем истерзал…

Не я. По крайней мере хоть выплачешься. А то ведь вечно носишь маску бесстрастного равнодушия – маску, кстати сказать, унаследованную от прежнего стоицизма, а вовсе не монашеской выработки. Ей Богу, diva Julia, в тебе еще ужасно мало монашеского!

Я. Не смей больше меня называть diva Julia! Я и это хочу забыть, и все, все… кроме Христа, и Того распята… О да, тяжки страдания, но зато как искупляются они возможностью смотреть на Него… Хотя бы издали… Хотя бы чем-нибудь когда-нибудь Ему послужить….

Не я. Особенно приятно, когда ты, например, настроилась на радостную для тебя службу – читать в церкви, – и вдруг является полуграмотный мужик, и ты должна смиренно отойти, вспомнить, что ты только скотина, терпимая, когда нет налицо животного высшей породы. И эта высшая порода различается не какими-либо духовными особенностями, а такими физическими свойствами, о которых нельзя говорить даже намеками, не впадая в непристойность. Любой проходимец, воришка, грубый мужик обладает этими свойствами, а ты нет, и потому отойди, гадина, убирайся со всеми твоими духовными ценностями: они здесь никому не нужны.

Я. Ах, замолчи, наконец! Довольно меня терзать! Все это столько раз сказано, передумано, выстрадано! Господи, дай мне сил! Матерь Божия, прибежище, пристанище мое, спаси меня! Спаси меня от меня самой, спаси от безысходного отчаяния. O Domina mea, o Mater mea, memento me esse tuum! Serva me, defende me, ut rem ac possessionem tuam [59] . …Sancta Virgo virginum, ora pro nobis!.. Mater divinae gratiae… Mater boni consilii… Speculum justitiae… Sedes sapientiae… Rosa mystica… turris Davidica… turris eburnea… domus aurea… janua coeli… stella matutina [60] …

59

«O Владычица моя, о Мать моя, помните, что я Ваш! Берегите меня, защитите меня как Ваше достояние и Вашу собственность» (молитва Богородице).

60

«Пресвятая Дева над девами, молись о нас!.. Матерь благодати Божьей… Матерь доброго совета… Зерцало справедливости… Престол мудрости… Таинственная роза… Башня Давида… Башня из слоновой кости… Дом драгоценнейший… Дверь небесная… Звезда утренняя… (католическая литания Пресвятой Деве Марии, датируется 1558 годом).

Не я. Да, все это очень красиво. Конечно, весьма нелогично, ибо нельзя же обожествлять Одну Женщину и всех остальных считать скотами… Не сердись! Продолжай, баюкай себя красивыми словами, авось усыпишь… Кстати, очень рекомендую тебе заняться пупосозерцанием [61] : говорят, отличное средство для быстрого отупения….

Я. Замолчи! Уйди, наконец!

Не я. Что же, пожалуй, в самом деле уйду на сегодня. Очень ужь скучно стало с тобою разговаривать. Желаю тебе наслаждаться своим самоуничтожением.

61

Противник Григория Паламы (Варлаам) так называл психофизическую молитвенную практику исихастов.

Я. Agnus Dei, qui tollis peccata mundi, miserere nobis! Agnus Dei, qui tollis peccata mundi, dona nobis pacem [62] …

Не я. Отличный наркоз! Скоро уснешь, если повторить триста раз. Желаю тебе получить прошлую pax [63] – до следующего моего прихода… Кстати, последний совет на прощание: не кусай так руки. Скоро будет тепло, придется снять напульсники [64] , и тогда уж нельзя иметь вечно искусанные в кровь руки…

62

«Агнец Божий, берущий на себя грехи мира, помилуй нас! Агнец Божий, берущий на себя грехи мира, дай нам мир» (молитва перед причастием; см.: Ин. 1: 29).

63

Мир.

64

Шерстяная трикотажная повязка, надетая на руку у запястья.

Я. Agnus Dei, qui tollis peccata mundi, miserere nobis!..

Не я. Ну, ладно… До скорого свидания!..

…

Я. …научи мя творити волю Твою, яко в руце Твои предаю живот и дух мой, разум и волю мою, да не живу ктому аз, но Сам, Господи, да живет во мне, и твориши мною еже хощеши, и устне мои отверзеши, во еже возносити смиренное Ти благодарение и хвалу на всякое время даже до часа смертного моего, внегда благоволиши свободити от бремени жизни сея и соединити мя с Тобою навеки [65] …

65

Личная молитва, скомпонованная из разных источников.