Юлька в стране Витасофии (сборник)

— Давненько вы не были в наших краях, господин Джокер.

Шут промолчал и Поппер, что-то поняв, перешел к другой теме.

За столом неожиданно заговорили о смысле жизни. Разговор начала Юлька:

— Судя по тому, что я наблюдала в Витасофии, жизнь приобретает смысл только в поиске истины. Я права?

— Нет, — покачал головой Поппер. — Истина — это не клад, который необходимо отыскать. Мой друг Анри Пуанкаре^[173] считает, что истина носит договорной характер, и я с ним согласен. Каждая истина существует для определенного времени, вне его она ложна.

— Получается: все неустойчиво, — растерялась Юлька. — На что же тогда опираться?

— Позитивисты ввели понятие верификации: проверка знания на опыте.

Но верификация слишком громоздка — необходимы эксперименты, лаборатории, — поэтому я предложил другой способ проверки истины: фальсификацию. Достаточно одной идеи, противоречащей данной, чтобы поколебать уверенность в ее истинности. Если же подобных противоречащих идей накопится несколько, это и будет фальсификацией, то есть опровержением, — объяснил Поппер. И, повернувшись к шуту, спросил:

— Как считаете вы?

— Истину нельзя познать. Истину можно только пережить, — коротко ответил Джокер. — Научная истина схожа с «окончательным выводом» здравого смысла, не догадывающимся, что он только что завершил историю.

— Оставим истину в покое, — махнула рукой Юлька. — На что мне ориентировать свою жизнь? Служение Отечеству? Искусству? Науке?

Семье?

— Решайте сами, — с сожалением посмотрев на Юльку, сказал Поппер. — Каждая эпоха выбирала свой смысл жизни: Античность — Благо, Средневековье — служение Богу, Возрождение — постижение Красоты, Новое время — Знание, Новейшая история — Деньги, Двадцать первый век — Информацию. Как видите, все концепции смысла жизни выходят за пределы науки, вторгаясь в область или ценностей, или убеждений, или веры, — и поэтому субъективны.

Поднявшись из-за стола, Поппер занялся устройством гостей на ночлег.

Несмотря на усталость, Юлька, прежде чем заснуть, долго ворочалась в постели. Близился решающий миг, когда она войдет в Комнату перекрестков и предстанет перед фигурой в маске, — но она не чувствовала в себе готовности к этому виртуальному поединку. Единственное, что может спасти: помощь Парацельса. Если он сумеет выполнить то, о чем она собиралась его просить.

Карл Поппер был настолько любезен, что утром проводил гостей к дому Льва Шестова. Тот встретил их приветливо, но, услышав о цели прихода, сразу поскучнел:

— Госпожа Неизвестность — мой кумир. Не понимаю, почему я должен делиться какими-то сведениями с ее недругами?!

— Можем просто о ней поговорить, — мягко сказала Юлька. — Хотя бы о том, как вы с ней познакомились.

— Да, это действительно интересно, — согласился Шестов. — Однажды в юности меня послали «Туда, не знаю куда, принести то, не знаю что».

Конечно, надо мной насмехались, но я пошел в указанном направлении — и встретил госпожу Неизвестность. Лучшего собеседника я никогда не встречал.

— Почему?

— Она всемогуща, — мечтательно произнес Шестов. — Созданное и познанное человечеством — лишь малая часть того, чем обладает госпожа Неизвестность. Общаясь с ней, я испытывал безмерный восторг и невыносимый ужас, потому что ее дары всегда удивительны и оригинальны.

— Так уж всегда? — усомнилась Юлька. — У нее что: не бывает повторений?

— Никогда! — горячо возразил Шестов. — Это противоречит ее сущности.

И сердито добавил: — Хватит о госпоже! Что еще вас интересует?

— Время и пространство — что скажете о них?

— Я — экзистенциалист. Для меня время, пространство — фантомы сознания. Понятие пространства появилось с осознания человеком линейных размеров собственного тела. Время — это единица измерения протяженности события. Нет впечатлений — нет и времени.

— А вечность?

— Вечность, — усмехнувшись, повторил Шестов. — Самое нелюбимое дитя Создателя. Все ее реалии украдены у времени, пространства и неизвестности.

Она покоится на отрицании сущего, фундамент ее существования — пустота, ничто.

— Вы умираете — и с вами исчезают рожденные сознанием фантомы, — вмешался в разговор Джокер. — Я правильно вас понял?

— Для меня — исчезают. Для других — остаются.

— Если человечество погибнет, Вселенная испарится — вы это хотите сказать?

— Конечно. Вселенной, существующей в нашем представлении, не будет.

— В результате открытий мы и так каждый год видим новую Вселенную, — сердито произнес Джокер. — Поэтому не торопитесь списывать со счетов Истории время, пространство и вечность.

— Ты согласна? — Джокер повернулся к Юльке.

— Над этим надо подумать, — дипломатично ответила Юлька. — Позвольте поблагодарить вас, Лев Исаакович, за содержательную беседу!

— Был рад оказаться полезным! — склонил голову Шестов.

Собеседники расстались.

Прохожие на улице подсказали, как пройти к дому Парацельса. Юлька шла, обдумывая полученную от Шестова информацию — ее внимание привлекли несколько интересных моментов, — и старалась не вслушиваться в брюзжание недовольного ученым Джокера:

— Болван, а не философ! — морщился парнишка. — Нашел равнозначные величины: смерть человека и гибель Вселенной!

Впрочем, когда достигли дома Парацельса, Джокер успокоился и даже помог Юльке подняться по деревянным ступенькам к двери.

Юльку поразил внешний вид Парацельса. Низкорослый, с огромной головой и выступающим из спины горбом врач выглядел бы уродом, если бы не добродушное лицо и умный взгляд слегка прищуренных глаз.

Узнав, что Юлька хочет вспомнить о том, как она пользовалась Медальоном Времени при побеге из Лакосты, Парацельс задумался.

— Я лечу обычные болезни, вызванные недостатком или избытком химических элементов, образующих человеческое тело, — нерешительно произнес он. — Но с мозгом работать не приходилось. Хотя желание было.

Парацельс задумался. Юлька смотрела на него умоляющим взором.

Джокер, криво усмехаясь, скользил взглядом по убогой обстановке Парацельсова дома.

— Хорошо! — принял решение Парацельс. — Вам, Юлия, придется до утра пролежать в постели. Через определенные периоды времени я буду давать вам лекарственные настойки, возбуждающие и закрепляющие память.