Юми и укротитель кошмаров

– Юми, милая, – сказала она, – нам нужно обсудить твоего брата и все, что он натворил.

– Мы понимаем, что он для тебя пример, – добавил Тодзин, – и не хотим вмешиваться…

– А я хочу, – вставила Иззи. – Еще как хочу. Ты должна знать, что твой брат – обманщик.

Художник встал, и ему сделалось немного не по себе оттого, что стул при этом не шелохнулся – призрак попросту прошел сквозь него.

Он улыбнулся Виньетке.

Эти несколько дней доставили ему удовольствие. Но он был не прочь освободиться от груза прошлого. Закрыть дверь. Оставив за ней не только старых друзей, но и Юми.

«Это неправда, – подумала его честная половина. – Ты терзаешься».

И поделом. Он двинулся к выходу, радуясь, что Виньетка удлинила нить, связывающую их с Юми, и скрылся в ночи.

Глава 27

– Я… знаю, что он иногда говорит неправду, – сказала Юми ребятам. – Сама слышала. Но по-моему, он так делает, чтобы никого не обидеть. Он серьезнее, чем кажется.

Остальные переглянулись. Юми ничего не поняла по их реакции. Тодзин отвел взгляд, как будто вообще не хотел находиться здесь. Аканэ продолжала обнимать ее – в знак поддержки.

Объяснять начала Иззи. Раньше эта крашеная блондинка казалась Юми легкомысленной, но теперь тон у нее был серьезный.

– Юми, ты знаешь, что такое Соннадзор? – спросила она.

– Конечно, – ответила Юми. – Его сотрудники борются со стабильными кошмарами.

– Это элитные художники. – Тодзин крепко сжал кулак, словно хотел выдавить сок из воздуха. – Лучшие из лучших. Самые талантливые и уважаемые в нашей профессии. Каждый мечтает вступить в их ряды.

– Это настоящие воины, – добавила Аканэ. – Мы по сравнению с ними… ну, как домашняя пижама по сравнению с вечерним платьем. Понимаешь?

– Ну и чушь, – вставила Масака.

– Понимаю, – сказала Юми. – Но какое это имеет значение?

– Твой брат, – продолжила Иззи, – всегда хотел попасть в Соннадзор. Отчаянно. Чересчур.

Юми посмотрела на нее с любопытством.

– Он обманул нас, – сказала Иззи. – Когда мы учились в школе, Никаро сказал, что его приняли. Мы учимся два года, а вступительные экзамены в Соннадзор проводятся через год после начала обучения. Он наврал нам, что попал туда, и даже учителей каким-то образом убедил, хотя им положено знать, кого взяли в Соннадзор, а кого нет. Потом Никаро стал уходить с половины уроков якобы в Соннадзор на тренировки.

– Мы должны были стать его командой, – тихо добавил Тодзин. – У каждого сотрудника Соннадзора есть собственная команда. Так называемые сподвижники. Никаро пообещал, что возьмет нас всех. Это бы… многое изменило. Не только в деньгах. Я успел рассказать родителям.

– Мы все рассказали. – Аканэ сжала плечо Юми.

– Ничего не понимаю, – призналась Юми.

– Короче говоря, – сказала Иззи, – после первого года обучения в школе Художник сдавал вступительные экзамены в Соннадзор. Нам заявил, что его приняли. Затем целый год притворялся, что тренируется там, наобещал нам с три короба, внушил ложные надежды. А в конце года…

– Мы узнали, что он все это время врал, – прошептала Масака. – Не ходил ни на какие тренировки. Просто сидел в библиотеке. Даже ничего не читал и не учился, только сидел и пялился в стену.

– Целый год, – заламывая руки, добавил Тодзин.

– Вот такой он (низким стилем) человек! – Иззи стукнула по стулу кулаком. – В библиотеке штаны просиживал. Ему вообще не следовало выдавать диплом, но, к сожалению, кошмаристов всегда не хватает, а он был весьма способным.

– Способный обманщик, уж точно, – сказал Тодзин. – После таких выкрутасов ему не в художественной, а в юридической школе самое место.

У Юми внутри все скрутилось. Вроде бы она понимала, к чему клонят ребята, но что-то не складывалось.

– Почему он просто сидел там? Может быть, его приняли в Соннадзор, но в последний момент отказали?

– Нет! – воскликнула Иззи. – Никуда его не приняли. Он дурил нас целый год.

– Разбил нам сердце, – тихо произнес Тодзин. – Мы сами нашли его в библиотеке, когда наконец заподозрили неладное. Сообразили, что он так и не познакомил нас с другими новобранцами Соннадзора. Потом в администрации подтвердили. Он срезался на вступительных экзаменах.

Юми подняла голову и посмотрела в глаза каждому, кроме Тодзина – тот сидел потупившись и выглядел одновременно сердитым и сконфуженным.

– Я думала, что стану знаменитой, – сказала Иззи.

– Но это не главное, – добавила Аканэ. – Просто… Юми, нам тяжело объяснить, что мы чувствовали. Каково это – спустя столько времени обнаружить, что…

– Я знаю, каково это, – ответила Юми, – обнаружить, что близкий человек много лет упорно тебя обманывал. Мне жаль, что он причинил вам такие страдания.

– Юми, на Никаро нельзя положиться, – произнесла Аканэ. – После выпуска он выполнял свою работу, но… тебе стоит знать. Эта история про стабильный кошмар – выдумка, чтобы почувствовать себя важным.

– А если нет? – спросила Юми.

А если да?

У нее ведь нет доказательств, что Художник действительно видел такое существо.

– Это ложь, вне всякого сомнения, – твердо заявила Иззи, и Масака согласно кивнула. – Если ему в самом деле встретился стабильный кошмар, то нападения уже давно бы начались. Эти кошмары не прячутся по углам. Они убивают.

– Это неоспоримо, – добавил Тодзин. – Когда он якобы увидел этот кошмар? Две недели назад?

– Двадцать семь дней, – прошептала Юми.

– Тем более! – Тодзин кивнул. – Больше двух недель. Почему до сих пор ни одного нападения?

– Он ведь куда-то ходит по ночам? – спросила Иззи. – Наверное, говорит, что на охоту за сверхопасным кошмаром? А тебя послал вместо себя, потому что слишком занят поисками? Можешь поймать меня на слове. Он наверняка торчит в какой-нибудь кафешке и пялится в стену. Вешает тебе лапшу на уши, а сам просто сидит.

За столиком воцарилась гробовая тишина. Юми почти осязала горечь предательства, что испытывали ребята, как и их злость, как и разочарование. Даже ненависть. Можно ли было их винить?

Хотелось защитить Художника, но она не находила слов. Все слова были эфемерными, как молитва, услышанная лишь однажды.

– Одного не пойму, – сказала она наконец. – Почему вы решили, что его возьмут в Соннадзор? Вы же говорите, что туда принимают только лучших художников?

– Лучших из лучших, – прошептала Масака.