Юмористический журнал «Сатирикон 18+» №2/2024

Освоив газету в целом, Вильям затевает разговор, разбирая её по частям.

– Ваня? – обращается с вопросом Вильям.

– Иван, – перебивает его Ваня.

– Вот спрашивается, Иван, почему такая несправедливость получается. Вот в Гамбурге левые устроили намедни форменный дебош. Побили почти 500 полицейских, витрины из стекла, а от Объединённых Наций ни слуху ни духу.

– А что от них надо-то? – удивился Ваня.

– Озабоченность нужна, глубоко выраженное сожаление, что жестоко обошлись с прогрессивной, лево настроенной молодёжью. Разгоняли, между прочим, водомётами и дубинками. Есть раненые.

– Я бы их газом гонял, не погнушался, – ответил Ваня.

– И это было. Или хотя бы Дума приняла резолюцию, как твой Конгресс.

– Не твой, а ваш.

– Ваш Конгресс.

– Резолюцию о чём?

– В защиту свобод и демократии.

– Так ведь они же машины жгли, в полицейских коктейли Молотова и петарды метали.

– Согласен, этого делать нельзя. Это демократии во вред. А в России можно?

– В России можно. Там автократический режим, и любые беспорядки демократии на пользу и в зачёт.

– Я тебе, как бывший милиционер, скажу – это всё неправильно. Такие завиральные мысли у тебя по молодости лет…

– Вам, – поправил его Ваня.

– Вам и скажу.

– А вы что, бывший милиционер? – спрашивает Ваня, за долгие годы знакомства услышав эту подробность биографии товарища впервые.

– Да, два года после армии был милиционером. В 1980 году, как раз в Олимпиаду. Так вот, нам такого с народом делать не позволяли. Учили обходительности, культуре и английскому языку. А чтобы руки распускать – ни боже мой – а только «плиз».

Ваня надолго уставился на Вильяма, выпучив в недоумении глаза. Наступила пауза. Вильям перевернул страницу газеты. Просмотрел другую статью и говорит.

– А вот это совсем никуда не годится!

– Что опять?

– Беженцы.

– Как наш литовец?

– Какой он, к чёрту, беженец? Он наш несчастный сосед по Евросоюзу. Заблудился, бедолага, поди.

– А вид как у беженца.

– Побреется – пройдёт.

– Ну что там ещё? – не терпится Ване узнать новость.

– Закрыли их мечеть, а здание конфисковали в пользу государства.

– Правильно сделали.

– Нет, неправильно. Не надо было вообще открывать. Я, когда работал инструктором в райкоме партии, вёл активную атеистическую пропаганду среди населения. Вот чем надо было заниматься в первую очередь.

– Тогда бы нечего было отбирать. Какой-никакой навар.

– Партия, между прочим, знала, что делала.

– Не знал, что вы по партийной линии проходили.

– Придём домой, я тебе партбилет покажу и грамоты от райкома и обкома на фамилию Никонов.

– Вам, Вильям, покажу, вам! – Ваня от всех неукоснительно добивался, чтобы его называли на вы. Он считал, что если сам не может Вильяма из уважения к разнице лет называть на ты, то и тот должен соблюдать паритет.

– Вам! У меня тогда была другая фамилия. Это я теперь по жене Розентропп.

– Так вы же Мюллер.

– Это я по третьей жене Мюллер, но разведён.

– А по паспорту вы вообще Вильям Шалопаев.

– Это не мой паспорт, а друга. Я у него на время взял.

– С вашей-то фотографией?

– А что, взял да аккуратно переклеил. Разве с фамилией Мюллер русскому человеку можно жить?

– А с фамилией Шалопаев?

– Конечно. Немцы же не понимают.

Вильям перевернул последнюю страницу газеты.

– А можно мне посмотреть? – спросил Ваня и протянул руку.

– А что тут смотреть, я её уже всю тебе прочитал.

– Вам.

– Что там ещё читать? Одно баловство.

– Но всё же, – сказал Ваня, отобрал газету у Вильяма, стал перелистывать и просматривать заново, однако с конца.

– Ну, что там, что там ещё, чего я не видел? – нетерпеливо ёрзал на стуле Вильям.

– Да вот тут пишут про рейки.

– Реклама это всё, чепуха. Не читай, я тебе всё сам расскажу. У меня двойной диплом по рейки. Два года сам преподавал. Чёрный пояс заслуженно ношу, – он задрал рубашку и показал чёрный ремень для поддержания штанов.

– А что сейчас не преподаёте?

– А ерунда всё это. Я тебе как дипломированный врач говорю.

– Какой врач?

– У меня три диплома: терапевт, хирург и ухо-горло-нос.

– Я бы в гинекологи пошёл, – мечтательно произнёс Ваня, – да кто меня без образования возьмёт?

– А я в войну роды принимать могу. У меня справка есть о курсах повышения квалификации.

– Какой вы занимательный человек.

– Да, я ещё исторический факультет закончил, МГУ.

– Как же вы все успели?

– Успел. Мог бы и больше. Жизнь только коротка, на всё не хватает. Сколько на себя смог взять, столько и переделал, а больше уже не могу. Старший сын как ты, средний как полтебя, а младшей вообще пять лет.

– И где она?

– У матери, конечно. Эмансипация, мой юный друг.

– Вот мне бы такую жизнь, – мечтательно произнёс Ваня и снова уставился на прохожих, присматриваясь к женскому полу, однако проходили мимо женщины, более похожие на мужчин, только с грудями. Как тут опять не затоскуешь.

Но всё равно утро получилось удачным, вроде отечественной политинформации советского образца, только не на сухую, а под пиво. Она плавно перешла в дневное политпросвещение под пиво и вдогонку по маленькой, а затем под одну только водку в лёгкие вечерние дебаты, такие же пустые, как умствования о философском смысле проливного дождя или о значении города Чебоксары в мировой истории.

Так изо дня в день проводят время в пивной или на лавочке берлинские БОССы российского происхождения, значительно более высокая каста, чем московские БОМЖи. В этом смысле карьера Вани и Вильяма за границей примечательна и совершенно удалась. А главное, ничего особенного для этого делать не пришлось, только однажды удачно поменять место жительства – вульгарис на правильную и, в некотором смысле, экономически незаурядную страну.

Милочка Твердохлеб

* * *

Еду я как-то с двумя моими начальниками на совещание в дружественную фирму. Одного зовут Макс, другого – Виталик. За рулём авто Макс. Ехать неблизко, мы ведём неторопливую беседу о том о сём, в машине, как обычно, играет радио. Вдруг включается диджей и бодрым голосом произносит:

– Дорогие друзья, как вы считаете, чем любит мужчина? Подумайте над этим вопросом, а я вернусь через несколько минут!