Юнармия

Высокая дама заколыхала полями шляпы.

– Ах, что вы, Иван Иванович, в наше время какое веселье? Дворянское собрание занято под лазарет, все мои друзья на фронте.

– Опять фронт! – простонал пухлый офицер и поднял руки. – Пощадите хоть вы, Клавдия Николаевна! Сегодня я хочу забвенья и вина.

Наконец вся компания ввалилась в дом начальника станции.

– Ну, шевелись, ребята, – сказал Андрей. – В комен­дантскую я с собой Володьку заберу, чтобы он тут зря не свистел. Мишка и Васька пусть у начальникова дома сто­рожат. А остальные будут принимать оружие. Ну, Иван Васильевич, туши фонарь.

Иван Васильевич скинул пальто и, обхватывая коленями деревянный столб, стал карабкаться. Добравшись доверху, он уцепился одной рукой за обод фонаря, а другой дернул проволочный рычажок. Огонь потух, только сетка фонаря долго еще светилась в темноте, как уголек. Потом стало совсем темно. Только на небе сквозь тучи просвечивали редкие звезды.

Андрей и Володька вошли в вокзал. Мы заняли свои места.

Прошло долгих пять минут. Слышно было, как Андрей с Володькой у дверей комендантской подбирают ключи.

Холодный, промозглый ветер забирался нам в рукава и за шиворот.

– Что же они, черти, возятся так долго? – хрипло прошептал Иван Васильевич.

В это время у начальника с треском распахнулось окно,

С вином мы родились,

С вином мы помрем…

– Налей-ей-ей, нале… е… й… – прогудел чей-то голос. Кто-то выплеснул на землю не то вино, не то воду, и ок­но снова захлопнулось.

Прошло еще минут десять, ноги у нас затекли и стали как деревянные.

Андрей и Володька все еще возились у двери.

Наконец замок щелкнул, дверь скрипнула и подалась. Мы услышали, как Андрей и Володька вошли в комендант­скую и заперли дверь изнутри. Потом Андрей подошел к широкому двустворчатому окну, осторожно открыл его и высунулся на улицу.

– Все на местах? – тихо спросил он, наклоняясь к нам.

– На местах. Подавай, – едва слышно ответил я, вгля­дываясь в глубь комнаты.

Андрей чиркнул спичкой. В углу в большой деревянной пирамиде, в выдолбленных гнездах, стояли рядышком но­венькие винтовки. Тут же на стене висели наганы.

Андрей выставил через окно первую пару винтовок. Я передал их Ивану Васильевичу, Иван Васильевич Гаврику, а Гаврик снес их в канаву, которую мы с ним нашли в саду.

Так переправили в канаву три пары винтовок.

Вдруг в комендантской что-то с грохотом упало. Гулкое эхо прошло по пустому вокзалу.

Мы замерли.

Минута… Еще минута…

Кругом тихо. Васька и Мишка не свистят. Значит, в квартире начальника станции никто ничего не услышал.

Мы снова принялись за работу. Андрей передал мне еще две пары винтовок и громким шепотом сказал Володьке:

– Довольно винтовок, наганы подавай.

К окну подошел Иван Васильевич.

– Андрей, слушай, Андрей, – позвал он тихо.

– Ну что?

– Еще одной винтовки не хватает. Ты на Семена не взял. Поищи, может, найдешь…

– Верно, про Семена забыли… Бери пока наганы. А винтовку я сейчас еще достану, – прошептал Андрей и пе­редал нам один за другим семь шпалеров в кожаных ко­бурах с жесткими ремнями. Потом выставил нам еще одну винтовку и сказал:

– Довольно теперь. Лезем.

Первый с подоконника прыгнул Андрей, за ним Володька.

Андрей притворил с наружной стороны окно и тихонь­ко свистнул. От дома начальника отделились две фигуры и побежали к нам.

Опять все в сборе.

Мы прокрались в сад и быстро расхватали все винтов­ки и наганы. Осторожно, от дерева к дереву, пробрались мы через сад и вышли на улицу.

Прохожих не было. Мы крались под заборами: при­гнувшись к самой земле, перебегали через дорогу.

Наконец дошли до нашего дома. Я открыл калитку и заглянул во двор. Наши уже спали – окна были темные.

Тихо открыли мы дверь Васькиного сарая. Вошли и заперлись. Андрей зажигал спичку за спичкой и светил нам, а мы прятали винтовки под солому у задней стены. Наганы засовывали под черепицу на крыше.

– Ну, вот и кончили, – тяжело вздохнул Мишка. – Упарился совсем.

– Ты вот меня тронь, – сказал Иван Васильевич. – Смотри, как меня в пот ударило.

– Ничего, высохнешь, – сказал Андрей.

Мы еще долго сидели в сарае и разговаривали шепо­том.

– Что это у вас в комендантской загремело? – спросил Васька Андрея.

– А это Володька сразу две пары винтовок хватил, да и полетел вместе с ними, – сказал Андрей.

– Мушкой чуть голову себе не пробил, – сказал Во­лодька.

На следующий день с самого раннего утра все мы соб­рались в нашем арсенале. Мишка Архоник, красный и потный, надрывался, выворачивая деревянный пол в са­рае.

– Работенка попалась на совесть, – сказал он, подде­вая ломом доски.

– Да на совесть! Весь наш сарай разворотил, – заску­лил Васька. – Что мне теперь будет, если узнают?

– Ну, если узнают, тогда уж все вместе с тобой попла­чем, – сказал Андрей и с треском выворотил последнюю доску.

Когда пол был поднят, я, Гаврик и Володька взяли ло­паты и стали рыть яму. Рыли с трудом Земля под сара­ем была тяжелая, мокрая, глинистая, перемешанная с камнем.

– Тут до следующего утра провозишься и на вершок не выроешь, – сказал Володька очищая от зеленоватой липкой земли свою лопату. – Да и разве можно в такой сырости винтовки держать? Ведь они же все поржавеют.

– А мы их не в землю положим. Мы их в ящичек, – сказал Иван Васильевич, выковыривая ломом из земли обломки кирпича. – Мы их в гробик такой уложим. Пой­дем, Андрей, плотничать.

Он передал Мишке Архонику лом, а сам ушел с Андре­ем и Васькой в соседний сарай делать ящик для винтовок.

Мы продолжали рыть яму. Отдыхали по очереди, – вернее, не отдыхали, а стояли на часах у дверей сарая.

Яма была уже почти готова.

Мишка кряхтя, откалывал ломом огромные земляные глыбы Мы с Гавриком едва успевали их выгребать.