Юность Маши Строговой
Шрифт:
Генерал и академик, не в первый раз получавшие ордена в тишине кремлевского зала, с удивлением выслушали необычный разговор.
И они вспомнили юность.
Глава 26
Палашовский переулок, дом номер...
Конечно, Сергей мог не застать Машу дома - читальня, институт, столовая или Пушкинский бульвар, где на каждой скамейке девушки с книгами, мало ли куда в апрельский вечер могла уйти Маша! Москва велика. Поди ищи!
Он без передышки взбежал, почти взлетел на третий этаж.
– Сережа! Откуда ты взялся, Сергей! Не верю, не ты! Нет, ты! Какая радость, что ты приехал,
Когда бы ни встречал Сергей Машу - в вишневом саду Пелагеи Федотовны, на полустанке накануне первого боя или сейчас, - всегда чувство полной отрешенности от обыденного овладевало им целиком. Так необычайно было это чувство, что он задохнулся и не мог вымолвить слова.
А она теребила Сергея, как младшего братишку, который стал неожиданно взрослым: любишь его, гордишься и не веришь - он ли?
– Сергей, ты вырос. Слушайте, какой у него бас! Какой бравый он молодец! Сережа, знаешь ли ты, как я рада тебе! Давай посидим на диване. Не снимай шинели. Здесь холоднее, чем на улице. Днем я открываю окна, чтобы погреться... Сергей, два года назад я была во Владимировке... Хорошее время!
– Самое хорошее в жизни!
– вырвалось у Сергея. Он испугался невольно своего признания, но она не поняла.
– Что это, Сергей?
Он расстегнул шинель, доставая из кармана папиросы.
– Сережа! Золотая Звезда!
Сергей хотел ответить с небрежным видом: "Что ж ты удивляешься? Разве один я?" - но только кивнул, стараясь не слишком блаженно улыбаться.
Маша изумленно рассматривала его грудь в орденах и медалях.
– Четыре ордена и Золотая Звезда!
– Ну уж, четыре! Откуда четыре? Эти две - медали.
Она смотрела на него непонятным взглядом и вдруг сильным движением взяла ладонями его виски и поцеловала в лоб. В следующее же мгновение она в испуге отдернула руки, краска кинулась ей в лицо.
– Ах я дурак! Дубина еловая! Три наряда мне мало!
– заорал Сергей, не веря счастью.
– Ругается. Странный человек!
– смутилась Маша сильнее.
– Забыл про театр. Билеты на "Пиковую даму" в филиал Большого театра. Ах я простофиля!
– Действительно, простофиля, - согласилась Маша.
– Ничего не скажешь. Меньше получаса до начала.
У нее все еще горели щеки. Кажется, она рада была на минутку убежать от Сергея.
Она вбежала в свою комнатку и распахнула шкаф. Увы! Гардероб ее был беден. Нужно прямо признаться, почти пуст - в шкафу висело одно-единственное, то самое потертое коричневое платьице, в котором два года подряд Маша ходила на лекции.
Зато, слава богу, выходные светлые туфли лежали новехонькие в ящике шкафа, завернутые в чистую тряпочку.
"Какая, однако, удача: "Пиковая дама"!
– рассуждала Маша, торопясь переодеться.
– Если бы только быть немного наряднее!"
Она приметала наспех к воротнику кусочек кружева и вышла к Сергею.
Он увидел выражение радости и неуверенности в ее лице и угадал, что нужно сказать:
– Маша, тебе замечательно идет это платье! Чудеса, как ты изменилась!
– Да?
– радостно вспыхнула Маша.
Они вошли в зал, когда гасили огни. Театр еще полон был приглушенным гулом голосов, тяжелые складки занавеса
еще скрывали от глаз таинственную жизнь сцены, но предчувствие никогда не изведанного восторга уже опьянило Сергея.– Первый раз в жизни в третьем ряду партера, - шепнула Маша.
– Чудеса!
– ответил Сергей.
Началась увертюра. Где-то возникли звуки. Сергей не понял, откуда они. Они лились отовсюду, поднимались, окружали его.
Сергей не различал инструменты. Кларнеты, тромбоны и скрипки сливались в невыразимо прекрасном согласии. Что-то дивное творилось в его душе. Нежность. Свет.
"Еще!
– молил он.
– Повторись. Не кончайся".
Вдруг пронесся мучительный вихрь насмерть встревоженных скрипок. Зловещее дуновение холода. Свет погас. Ужас, гибель грозили кому-то.
Сергей, потрясенный, вцепился в ручки кресла. Он почувствовал Машины пальчики доверчиво прикоснулись к нему.
"Ты здесь, Маша", - подумал он.
Медленно раздвинулся в стороны занавес.
В антрактах они были задумчивы и почти не говорили.
После спектакля Сергей робко предложил:
– Маша, зайдем ко мне. Посмотришь, как я живу.
Конечно, они не могли так, сразу расстаться. Кроме того, Маше не хотелось возвращаться домой. Плохо дома. И какая, в сущности, получилась неудачная жизнь! Да, можно подвести итог: жизнь не удалась.
"Я бы хотела увидеться с тобой еще один раз, Митя, чтобы сказать, что давно тебя перестала любить".
Они шли в густом мраке неосвещенных улиц. Сергей держал Машу под руку, чтобы она в темноте не оступилась.
"Маша, скажи: быть мне счастливым или несчастным навсегда?" Тысячи раз повторял Сергей эти слова, но сейчас, когда Маша шла рядом и он ощущал легкую тяжесть ее руки и чувствовал шаги в такт со своими, язык отказывался ему служить. Маша молчала. Молчание ее было печально и непонятно: оно не сближало, а отдаляло их друг от друга. И, чтобы нарушить этот разлад и вернуть беспечную радость, какая была до театра, Сергей ни с того ни с сего принялся расхваливать гостиницу, куда они идут, начал бессовестно хвастать, как ему хорошо живется.
Маша чуть слышно вздохнула и осторожно высвободила руку. А Сергей понял, что после этой болтовни ему не произнести те слова, и ужаснулся.
Служащий в гостинице сказал, что Бочарова несколько раз вызывали к телефону.
– Пойдем, Маша, пойдем, - торопил Сергей, даже не расслышав, что ему сказали.
Они вошли в номер. Сергей принялся хлопотать. Он усадил Машу в кресло. Как он старался, чтоб ей было лучше! Подложил ей под локоть диванную подушку, подумал и другую подушку сунул под ноги.
Маша рассмеялась:
– Верно, у тебя хорошо. По крайней мере, тепло.
– Маша! Забудь, что я говорил. Я хотел сказать совсем другое.
– Что же ты хотел сказать, Сережа?
– Я хотел... Маша: кончится война, я тебя догоню. Стану учиться...
– Какие пустяки!
– ответила Маша.
– Неужели ты думаешь, что тебе надо в чем-нибудь меня догонять? Сережа, расскажи, как ты стал Героем. Сережа, как ты стал Героем?..
– повторила она странно настойчиво и требовательно.
– Мне важно, необходимо узнать.