Юность воина

— Ты не прав, — покачав головой, сказал Блор. — Я не умею находить ответные аргументы, но ты не прав. Люди погибают не только за золото или уважение окружающих. За свои убеждения, за детей, за город.

— Да? — поднял бровь Док. — А то сражаться за город и совершить подвиг — это не добавление уважения. А надел? Ты так или иначе бьешься за свое добро. Сохранение его или увеличение. Даже если оно нематериальное. Уважение тоже стимул, и очень весомый.

— Тогда, — сказал, усмехаясь, Блор, — я единственный в мире благородный человек. Потому что идти с вестью — совершенно невыгодное для меня поведение. Тратить время, силы и, наверное, деньги для неизвестного мне ребенка. Я просто знаю — это правильно. Отдать долг необходимо, даже если о нем никто не знает. Это мне надо! Не людям.

— Правильно, — произнес после длительной паузы целитель. — Ты поймал самую суть. Важно не что про тебя скажут, а личное мнение. Свое собственное. Потому что ты знаешь. О плохом и хорошем, совершенном твоими руками, действием или бездействием. Человек часто судит себя безжалостнее окружающих, но и оправдывает себя легче. Благородство тяжко дается человеку. Уж поверь. Потому его и мало. Не первое движение, а сознательно идти по трудному пути. Я не буду тебя больше отговаривать. Ты сам выбрал.

— Ну а во-вторых?

— Чего — во-вторых?

— Ты сказал: во-первых, я слишком благороден. Пошутил. А во-вторых?

— А… Мало того что война не поединок и бьют в спину или нападают без предупреждения десяток на одного, так меня прикончить не такое простое дело.

— Огнем плюнешь? — решил тоже пошутить Блор.

— Некоторые могут, — очень серьезно заверил Док. — Если когда-нибудь придется драться с магом, не вызывай его. Сразу сталь в сердце, без разговоров.

Он совсем не шутит, осознал Блор с неприятным чувством в животе. Это не сказки у домашнего очага, а слова знающего.

— Один на один даже средний маг уделает самого великого героя. Еще и проклянет посмертно. Но есть и другие способы справляться с самонадеянными фемами. Ну, например… — Целитель перегнулся через стол и ткнул жесткими пальцами куда-то в предплечье собеседника. Блор вскочил, роняя табуретку и норовя отодвинуться подальше. Рука повисла, будто враз отсохла. — Пройдет, — ехидно улыбаясь, заверил Док. — Часик максимум.

— Как?

— Чтобы лечить магией, или травками, или еще как, необходимо знать человека. Не понял? — спросил после паузы.

— Нет.

— Кто умеет лечить, способен и убить. Даже полезные растения — для лекарств в определенной дозе. А можно отключать, чтобы не так больно было, когда режешь.

Это не нуждалось в пояснении. Резать по живому всегда непросто. Невольно раненый дергается. А извлекать из тела куски проволоки от кольчуги, наконечники стрел, нередко специально создаваемые, чтобы оставались в ране после попадания и при удалении рвали мясо, — дело наиважнейшее.

— А меня научишь?

— Правильному сбору и хранению лекарственных трав?

— Отключать руки, ноги, снимать боль.

— Парень, этому долго учиться. Месяцы. Тупые способны потратить годы. А горцы здесь будут через пару недель. Тебе пора вниз, пока лето не прошло.

— Покажи, а?

Пока он вспоминал, Скай рядом продолжала подробно расписывать, насколько храбры, прекрасны, достойны, великодушны и гостеприимны горцы. Список замечательных качеств оказался нескончаемым. Жизнерадостные, слово держащие и справедливые, умелые во всяческих ремеслах, выведении лошадей и других домашних животных. Он и не подозревал о столь глубоком знании языка у девушки. Конечно, совсем молчаливой она не была, но в философию до сих пор не ударялась. Беседы их раньше носили вполне практическую цель.

Уже в общем потоке мелькнули «азартные», что, по мнению Блора, вовсе не лучшее качество, когда впереди взревел непонятное Зарко, а вслед за этим зазвенело оружие, выхватываемое горцами.

— Вздеть щиты! — крикнула рядом девушка. — Засада!

Явно для него старалась. Перевела. Правда, он уже и сам сообразил.

Из уже близких развалин летели в караван стрелы. Передний в кавалькаде, взмахнув руками, вылетел из седла со стрелой в горле. Кто-то еще вскрикнул, но большинство рвануло в бешеном темпе вперед. Не дать себя расстрелять, превратившись в неподвижные мишени, — вот единственный путь.

Блору было не до высоких размышлений о тактике и стратегии. Одна из стрел угодила в бок его коню, и пришлось, не выбирая места, прыгать на землю, пока животное его не скинуло, обезумев от боли. Потом удирать на четвереньках от мелькающих рядом копыт бьющегося на земле животного. Мало приятного попасть под удар, Дока с Абалой поблизости нет.

В принципе он почти не сомневался, что бедная коняжка пострадала из-за него. Как раз повернулся задать ехидный вопрос, все ли горцы заслуживают столь замечательных характеристик, или она исключительно племя зеларни, к которому принадлежит, прославляет. Не дернись — точно заработал бы железо в бок или бедро. Лошадей местные жители ценили и зря портить не стали бы.

Хуже всего оказалось другое: обстрел и последующая атака нападающими были заранее просчитаны. Из растущих чуть в стороне кустов бежали вниз к нему размахивающие оружием и орущие нечто непонятное, но рассчитанное запугать, бородатые грабители. Никем иным они быть не могли, а попытки объяснить, что он случайно мимо проезжал, вряд ли дойдут до излишне возбужденных, горячих и слегка забывших о гостеприимстве горцев.

По соседству щелкнула тетива лука. Выходит, он не один, не оглядываясь понял Блор. Один из бородачей опрокинулся на спину, со стрелой в глазу, второй отбил щитом и с ревом приземлился в двух шагах от Блора, замахиваясь здоровенной секирой.

Прыгал он не хуже горного козла, но, похоже, и мозгов имел не больше. Замах был излишне широк, и стоило шагнуть слегка влево, как инерция открыла бок противника. Не раздумывая, Блор рубанул ангхом с оттягом. Сейчас в руках у него была не тренировочная деревяшка, и поставленный удар рассек врага чуть не до половины.

Машинально отшатнулся, избегая выпада копьем от уже готового к убийству точного повторения предыдущего горца. Такая же комплекция вставшего на задние лапы медведя. Да и на вид удивительно похожи. Или брат, или родственник. И такой же могучий, но неуклюжий.

Яростно ругаясь (переводчик без надобности, и так все ясно), он, брызжа слюной, попер вперед. Блор показал удар сверху. Бородач поднял щит и со всего замаху врезал ответно. Манера у них такая. Загородиться щитом и наносить рубящие. Копье с широким наконечником листовидной формы. Таким оружием можно и колоть, и рубить. Его не мечут, им работают с кавалеристом, и во избежание обрубания чуть не до середины древко оковано металлом.

Даже не пытаясь парировать встречный, парень опять ушел в сторону, почти падая на колени. Левая рука вбила кхола в пах слишком медленно разворачивающемуся бородачу, правая — ангх в живот. Щит опуститься не успел и, ударив краем по клинку, лишь разорвал брюхо. Блор выдернул лезвия из тела и, глядя в изумленно раскрытые глаза разбойника, отступил назад. С этим все.