Юность. Автобиография… почти. Книга вторая. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон»
Шрифт:
В одиннадцать вечера заявился «Макар» и компания».
– Что делаем? – спросил он, доставая из рукава банку пива.
– К выступлению готовлюсь!
– Опять начинается! – покачал головой Мишка. – Все заново, да? Тебе не надоело там торчать? Что можно там делать?
– Когда ты не умеешь практически ничего, то делать там можно многое!
– Так значит, банкет отменяется? – спросил Лешка.
– По всей вероятности, – ответил я.
– Мы так и думали.
– Ну, ты совсем одурел! Жил же пять месяцев нормально без какого-то ни было цирка, а тут – на тебе! Пошел на репетицию и вновь ввязался в это дело, – заворчал Саня.
– Тебе, может еще медведей подбросить? Так это мы мигом, только скажи!
– Нет-нет,
– Ладно, Саня, забей ты на него! Пойдем лучше к тебе! Может, хоть там отдохнуть спокойно удастся.
Закрыв за ними дверь, я вернулся к себе в комнату, поправил кровать, погасил свет и словно по традиции на пару секунд задержался у окна.
Луна. Ее свет падал прямо мне в комнату, и иногда казалось, что уже наступил день. Чистое безоблачное небо давало надежду на хорошую погоду, которой пока не было и не предполагалось, уж в этом-то я уверен на все сто.
Еще раз развернул освобождение на предстоящую неделю, подписанное директором цирка, и мне стало так хорошо на душе, так приятно… Не успел вовремя вытереть слезу радости, и она бесшумно упала на пол.
Цирк! Я полюбил его всем сердцем. Из всего коллектива может и найдется пара человек, которые любят его так же, как и я. Возможно. Но не все. Если бы его любили все, мы бы, возможно, стали самыми лучшими из детских профессиональных цирковых коллективов. Моя вера в то, что это может случиться, не умрет никогда.
День второй
Как же мне не хотелось утром вставать. Интересно, такое чувство возникает у всех или только у меня одного? Не спеша одевшись и перекусив тем, что вчера послал Бог, а именно колбасой, сыром, сметаной и другими полезными вещами, я вышел на улицу и чуть задержался у своего подъезда. Дождик капал, не переставая, и через полчаса я наверняка промокну, но не возвращаться же из-за такой ерунды и надевать куртку? Конечно, нет! Все мои вчерашние прогнозы сбылись с феноменальной точностью, но я не растерялся, а смело зашагал к остановке.
Там меня уже поджидал Иннокентий.
– Ты чего так долго? – спросил он. – Я уже совсем продрог, тебя дожидаясь!
– Ничего страшного, тебе полезно.
– Ты что? Когда это стало полезным стоять под дождем?
– Это все с тех самых пор, когда появилась поговорка: «Стоишь под дождем – больше вырастишь!» Ну, или что-то в этом роде. В поговорках я не силен.
– Это они сгоряча так придумали или после хмельного запоя. Видимо тогда за бутылкой чаще бегали: и в дождь, и в снег, – вот и сочинили такую байку для своих жен.
– Так что, они там все карликами были?
– Почему бы и нет? В поговорках всегда смысл кроется.
Мы зашли в трамвай и заняли два пустующих места.
Дождь усилился.
– Да, кстати, где твоя сестренка? – спросил я.
– Верка? Когда я уходил, она еще в кровати валялась.
– Она что ж, не собирается выступать?
– Почему? Вовсе нет, просто она не привыкла так рано вставать. Знал бы ты во сколько она встает по выходным! До двенадцати спит, затем, значит, час-полтора просто лежит, в себя приходит, а уж потом думает: вставать ей или нет. Дома ну совершенно ничем никому не помогает, только днями напролет смотрит этих своих, как их там называют, ну которые из Японии… или Китая… ну кричат они, что совершают возмездие во имя Луны и которые с матросами в одной шайке.
– Супермены что ли?
– Во-во, только женского рода. Так вот, она, вместе со своими подружками: Светкой, Анькой и Ольгой, наметили «стрелу»…
– Кого наметили?
– Ну «сходняк»…
– А-а-а!
– … на восемь-тридцать «сходняк» наметили. Считают, что за полчаса
могут до шатра доехать. Ха, наивные!Да-а-а, за пять месяцев Вероника сильно изменилась. Не знаю только, в какую сторону. Может в обратную? Если в те далекие времена из этих двоих больше разговаривала она, то теперь все наоборот. Куда подевалась ее энергичность и любопытство? А когда-то она предлагала в качестве ассистентки себя. Было время! Сейчас почему-то со мной общается Иннокентий, хотя ранее такого рвения в дружбе за ним не наблюдалось. «О времена, о нравы!» Кто же это сказал? Эх, ладно, вспомню когда-нибудь. «А может, в этой семейке все передается по наследству?» Нет, что-то не то я ляпнул, у них, скорее всего «обмен» заключается между братом и сестрой, типа ты – мне, я – тебе. «Ущипните меня, если это не так!» Ничего не почувствовав, я успокоился и признался в правоте всех своих мыслей. Что ж, поживем – увидим. Все еще только начинается. Может, она и изменится, ведь за два дня, как известно, ничего не решается, хотя нашей дружбе то обстоятельство, что мы не виделись почти полгода, может существенно помешать.
– А что ты там про Ольгу говорил? – спросил я. – Это наша Подчечуйкина?
Как вспомню ее голос и улыбку – такой смех пробирает, прям, как будто вчера ее видел. Стоп! Я же вчера ее и видел!
– Какая Подчечуйкина? Разве наша «чешуйчатая» здесь живет? У нас же две Ольги. Как раз вторая тут и обитает, ну, в смысле не в трамвае, а недалеко от рынка. Вообще-то ты ее должен знать. Она, по-моему, пришла еще тогда, когда все кругом ломалось и превращалось в хлам. Ее Верка привела с еще одной подружкой. Вспомнил?
У меня что-то давно крутилось в голове, но найти нужную ниточку и потянуть за нее я так и не сумел, и поэтому лишь покачал головой.
– Ну, у нее еще фамилия такая оригинальная – Микробная!
– Ах, Микробная! – наконец прозрел я. – Конечно, я знаю такую.
Теперь-то я вспомнил, что это за девчонка. Она пришла в цирк как раз почти перед самым закрытием «Дела о тараканах». Написать бы все это, да подкинуть Хичкоку, вот бы он обрадовался, а то его «Тайна замка с привидениями» второй год в книжных магазинах валяется. Могу поспорить, ее уже весь город прочитал. К сожалению, писать мне некогда, да и какой из меня писатель? Я же двух слов по нормальному связать не могу, а тут такие события описывать, к тому же во всех подробностях! Нет, это дело не для меня, пусть кто-нибудь другой старается, а я, со своей тройкой по русскому языку и литературе в сторонке посижу и за всем этим творчеством понаблюдаю.
– Так ты про нее совсем ничего не знаешь? – прервал мои мысли Кеша.
– Да пока вроде ничего конкретного, – пожал я плечами.
– У-у, отсталый человек!
– А что, я разве что-то должен знать?
– Кликуху ты ее точно знать должен. Она редкостная, но легко запоминается. Мы ее прозвали «Полировкой».
– Кем? … э-э-э, чем?
– «Полировкой», ну лаком таким, что столы кроют. Дошло?
– А почему именно этой самой?
– А как же иначе? Она же у себя дома все лаком покрывает, начиная от ногтей и заканчивая кинескопом телевизора, ручками и стирашками. Да она сама рассказывала, что в детстве подобное творила.
От удивления я покачал головой и произнес:
– Во дает, а вроде нормальной казалась!
– Куда там, взглянешь на нее – прямая как доска, а уже тринадцать лет было. Вон в моем доме, в соседнем подъезде деваха живет, так по ней не скажешь, что тринадцать. На все восемнадцать тянет. Да зачем далеко ходить, взять, к примеру, мою сестру! У нее все всегда при…
– Хватит! – остановил я его рукой. – Я понял, и нечего мне рассказывать все дословно, не из Африки же приехал!
Мальчик обиженно посмотрел на меня, как будто ему не дали досказать что-то важное и, замолчав, уставился в окно.