Юность

– Рад видеть вас, коммандер, – негромко сказал консул, вышагивая коридорам крепости.

– Взаимно, минхеер, – и тот, не теряя времени, начал задавать уточняющие вопросы, больше интересуясь не деталями моего анабазиса, а скорее общим впечатлением от российского общества, и главное – его отношения к Союзу.

– … ситуация сложилась очень непростая, – медленно сказал он, выслушав мой рассказ, – ваш побег, да и вся ситуация с Россией в целом, завернулись в такой запутанный гадючий клубок, что я его размотать и не возьмусь.

– Среди нас есть… – Хольст сжал губы добела, – разные люди, и интересы у этих людей разные. Русское государство в рамках Союза, это… сложно. Не все буры готовы понять, и главное – принять наше сосуществование. Всё-то им кажется, что можно каким-либо образом обойтись без вас… без европейцев вообще. Договориться с британцами, разграничить сферы влияния и… наверное, повернуть время вспять. В те времена, когда можно было кочевать по вельду годами, не встречая белых людей.

«– А главное – мы не буры» – продолжил я мысленно. Есть, есть душок… Когда само существование буров висело на волоске, они готовы были терпеть нас, не принимая за ровню.

– Вы можете несколько дней… – виновато начал он после длинной паузы.

– … подождать? – подхватил я, – Без проблем. Документы при побеге я захватил, деньги имеются, опыт нелегальной жизни есть.

– Связь также, – облегчённо выдохнул он, – и… вот.

Хольст неловко сунул мне объёмистый пакет с документами, перекочевавший во внутренний карман моего пиджака. Дальнейшая экскурсия прошла без шпионских страстей, и единственно – мелькнула у меня под конец довольно таки едкая мысль…

«– Популярность замка Иф исключительно высока благодаря двум узникам: Железной Маске, который там никогда не был, и Эдмону Дантесу, который никогда не существовал [83] !»

В Марселе я никогда не был, но весьма недурственно ориентировался, опираясь не столько даже на карты и многочисленные открытки, сколько на рассказы знакомых контрабандистов, притом как одесситов, так и марсельцев. Есть, есть знакомые… а так же адреса, пароли и всё, што нужно честному контрабандисту и панамщику.

83

Французский историк Ален Деко.

Не настолько, штобы вести здесь свои дела и делишки, но достаточно для пересиживания неприятностей, не слишком мозоля глаза местным. А при необходимости могу и выйти на нужных людей, относительно честных и порядочных, но разумеется – в очень узких рамках.

Не путаясь в припортовых районах, осадил прицепившуюся было шпану тяжёлым взглядом и быстро нашёл дешёвый отель из тех, где не спрашивают документов и не сотрудничают с полицией. Ну как не сотрудничают… не слишком…

Заведение весьма сомнительное, балансирующее на тонкой грани между дешёвыми меблированными комнатами и ночлежкой для моряков. В крохотном холле помещалась стойка портье, больше похожего на вышедшего в отставку вышибалу, зеркало с сеточкой трещин в правом верхнем углу, безнадёжно засохший фикус и проститутка.

Улыбнувшись было, она чутьём мноопытной бляди поняла моментально, что в её услугах я точно не нуждаюсь, и потеряла всякий интерес.

– Номер с ванной, – приказал я портье.

– С ванной… – протянул он, скребя небритый подбородок и озвучивая цену, приличную гостинице классом повыше. Поторговавшись для приличия, минуту спустя я поднимался по скрипучей деревянной лестнице, игравшей под ногами.

Крохотный номер пах палью, клопами и нафталином, а одернутая портьера одарила меня засушенными тараканами, упавшими на пол, и их вполне бодрыми и живыми соплеменниками, даже не подумавшими разбегаться. Запылённое окошко показало достаточно безрадостный вид глухой стены в паре метров, и зассаного переулка, в котором давешняя проститутка уже обслуживала какого-то юнца, уперевшись в стену руками.

Проинспектировав ванную комнату и спугнув возмущённую крысу, я самым внимательным образом исследовал дверную задвижку, прочность дверей и наличие щелей в стене со смежным номером.

– Н-да…

Не отклеивая усов, я уселся на кровати по-турецки, принявшись разбирать полученные от консула бумаги. Вырезки из русской и европейской прессы, анализ оной, фотографии и собственные измышления как самого Хольста, так и русских политэмигрантов.

Ситуация в Российской Империи совершенно отчаянная, и сотни, если не тысячи городов, городков, местечек и сёл бунтуют с разной степенью размаха. Где-то весь бунт ограничивается петицией к градоначальнику и верноподданическими прошениями немножечко ослабить удавку на горле, а где-то и всерьёз.

В Москве забастовки, не работают порядка восьмидесяти процентов предприятий, парализовано железнодорожное сообщение и улицы перегорожены баррикадами. Настроение же горожан скорее митинговое, нежели боевое, и повсюду флаги, транспаранты и бесконечные митинги.

«Союз борьбы за освобождение рабочего класса» во главе с Ульяновым, прибывшим тайком из Пскова, пытается организовать в Москве всю эту несколько аморфную массу в единое целое. Получается, если верить документам, так себе, очень уж народ верит в Доброго Царя. Ну и Зубатовщина, н-да…

Однако же ядро у партии есть, и ядро боевитое, горластое, закалённое в недавних стачках и стычках. Хоть каких-нибудь шансов на победу у них нет, но если товарищи Ульянов, Мартов и Кржижановский не оплошают и не дадут вовсе уж разгромить молодую свою организацию, годиков через несколько шансы у них появляются, и недурные.

В Петербурге всё заметно скромней, но там и войск побольше, и гвардия под боком, и силу применяют куда как более… непропорционально. Вплоть до артиллерии, прямой наводкой разбивающей баррикады.

Казань…

Тверь…

Ярославль…

Новгород…

Тифлис…

Баку…

Пермь…

Митинги, красные и чорные флаги, петиции, забастовки, перекрытые дороги и железнодорожные пути, забастовки и стычки с полицией и казаками. Военно-полевые суды, приговоры Революционных Трибуналов…

… винтовочные залпы у выщербленных кирпичных стен, пляска в петле, взрывы бомб в атакующей казачьей лаве, и…

… шашки наголо! Руби их в песи, круши в хузары!

А в Одессе…

… бои. Не подавление восстания, а всерьёз. Артиллерия с обеих сторон, тысячи убитых.

Восставшими захвачена большая часть города, выпущены из тюрем политические заключённые и та часть уголовных, которых сочли безобидными. Во главе восстания «Красные бригады», которых причислили почему-то к анархо-коммунистам. А среди них…

… все знакомые. Я начал вчитываться, и видел не ровные строчки и сухие цифры, а людей и события. Восстание заключённых в «Тюремном замке», и…

– … сами справились, – скалит весело зубы Коста, встречая в воротах тюрьмы Сэмена Васильевича, и тотчас почти – подхватывая на руки Софию.