Юрьев день
Шрифт:
Не то, чтобы у меня теперь не было денег, но, блин!.. почему я должен ими разбрасываться, не экономя там, где сэкономить можно без ущерба делу?
Да и быстрее так было по срокам, чем с пиджаком и жилеткой.
Ну и в-четвёртых: мне просто нравилось, как я смотрюсь в зеркале в черной атласной рубашке с парой расстёгнутых возле воротника пуговиц. Такой сразу становлюсь импозантный юноша! Черный цвет так хорошо подчеркивает мои рост и ширину плеч…
Так что, обошёлся без пиджака.
Дальше были сегодня опять гитара и кунг-фу (буду писать с маленькой буквы, по-местному, чтобы, случайно не начать путаться в какой-нибудь неловкий момент). Тем более, что в мире писателя, у меня как раз летние спортивные десятидневные
Так, почему бы не добавить к этому кайфу и ещё часика три-четыре уже здесь? Я, лично, причин не сделать этого, не вижу. А, значит: делаю!
Нынче, мы комплекс с шестом на первый кап синего пояса повторяли-разучивали, дома таким не позанимаешься. Для шеста свободное, не малой площади помещение с высокими потолками требуется. Или ровная открытая площадка на улице. Но, на улице хорошо заниматься летом, край — конец весны и начало осени. Сейчас, напомню, уже ноябрь: на улице холодно, мокро и грязно. А в середине комплекса, ближе к концу, есть несколько элементов с падениями, кувырками и подъёмом-разгибом без помощи рук. Делать подобные штуки на мокрой холодной или твёрдой промёрзшей земле — весьма некомфортное занятие.
Так что, занятия мои проходили в одном из спортивных залов, одной из спортшкол, находящихся поблизости, который мне удавалось арендовать за смешные, чисто символические деньги. Ну а что? Всё равно зал простаивает, так как в это время дня, обычно, все дети ещё сидят на уроках, а взрослые — на работе, некому заниматься. А я — прогульщик, мне можно.
В общем: комплексы с шестом, повторение-наработка основных элементов работы с «нунчаками», как их любят называть в России, или «таннин кук», как их принято называть во Вьетнаме, и, как их называет мой Шифу, который как раз и принадлежит к Вьетнамской ветке Кунг-фу.
Прикольная, кстати, штука, эти вот «таннин кук»! Мне даже больше, чем шест, бо или меч нравятся. Очень уж у них необычный сам принцип действия, ни на что больше не похожий. А, когда ещё и получаться начинает более-менее, так и вообще — кайф!
Потом… потом всё: готовиться к вечерней встрече. Сходить в парикмахерскую — подновить причёску, а то вроде бы обрастать уже начал, сходить на маникюр… да-да! Я — мужик, и подобной хренью никогда не занимался во всех своих жизнях, но… после того, как начал участвовать в съёмках клипов, когда на тебя буквально набрасываются сразу куча костюмеров, гримёров, парикмахеров и прочих работников шоу-отрасли, постепенно стал несколько иначе смотреть на подобные вещи. Мне начало нравиться то, как я выгляжу в зеркале и в кадре, когда над причёской поработал хороший профессионал, а не Тётя-Люба из общественной парикмахерской за углом. И, как смотрятся, а ещё больше того — ощущаются, мои ногти, когда они не «ногтегрызкой» на ходу обкусаны, а аккуратно срезаны и обточены мастером маникюра. И даже ничего «гейского» в этом нет — мне ж их не красят, в конце концов…
Главное, об этом, как-нибудь, в мире писателя, случайно жене не проговориться, а то… будет мне «урон авторитета». Там уж я лучше сам, ногтегрызкой и ножничками поработаю. Из принципа!
А тут… ну, тут я, как-никак, постепенно в почти высшее общество входить начинаю. И, очень может быть, что вскоре, и без всяких «почти», если Дар неаккуратно проявится и будет засечён наружкой.
Я, так-то, уже практически уверен, что Дар есть, но, какой именно — до сих пор не знаю. Подозреваю, что родитель мой, и его верный пёс, точнее Мамонт, думают схожим образом. И я так свободен и счастлив, как сейчас, только до того момента, как будет поймано его первое применение. Сразу после него, жизнь самым крутым и непредсказуемым для меня образом переменится. А мне этого ну совсем, совсем-совсем не хочется! Меня и сейчас всё более, чем устраивает.
К
назначенному времени, к дверям нужного места, я прибыл уже «при параде» и с букетом цветов. Тоже, блин, не абы каких, а у флориста заранее заказанных — марку приходится держать. Алина Милютина — девочка не простая и не из простых. Хоть я и не собираюсь с ней романа заводить, но соответствовать должен. Ведь общаться и плодотворно работать с ней я планирую ещё долго: у меня ещё столько идей и столько песен есть! И на мужской, и на женский голос, и на дуэты, а более идеального партнёра, чем она, для всего этого, ещё поискать надо!Её машина, кстати, уже стояла припаркованной недалеко от дверей кафешки, на специальной стоянке для клиентов и сотрудников заведения. Водитель сидел внутри, играл в свой телефон и слушал музыку на автомагнитоле. Сразу видно: человек приготовился ждать долго… Тоже, блин, работёнка ещё та.
На входе в ресторанчик мажордом (или привратник? Как правильно-то? Не очень я разбираюсь до сих пор в таких тонкостях) даже не стал ни с какими списками сверяться или документы спрашивать. Он поклонился, принял у меня куртку и сопроводил сразу на верх, на второй этаж, открыл передо мной после вежливого стука и получения разрешения войти дверь и пропустил внутрь.
Алина… Да, девочка умеет выглядеть великолепно. Имеет для этого мастеров, профессионалов, время и деньги. Так что, ожидать чего-то меньшего, чем «двенадцать из десяти возможных», даже и не стоило. Однако, выглядела она, не на двенадцать, а, пожалуй, на все четырнадцать, притом, что даже была не в платье, а каком-то достаточно свободном и не стесняющем движения брючном костюме. Пиджак был снят и покоился на спинке одного из стульев за столиком, застеленным белой скатертью с приготовленными уже столовыми приборами и высокими прозрачными стаканами.
— Здравствуй, Юр, проходи, — улыбнулась она мне как-то… по-взрослому, что ли? Как могла бы, пожалуй, улыбаться кошка глупой мышке, подобравшейся уже слишком близко и тем самым лишившей себя любой возможности к бегству. И я, блин, себя именно такой мышкой почувствовал в этот момент. Но, поворачивать назад, действительно, было уже поздно. — Это мне? — кивнула она на цветы, — Спасибо! — встала она с дивана и плавно подошла ко мне, приняла букет, преувеличенно, с закрыванием глаз, вдохнула его аромат, потом внимательно на него посмотрела и провела кончиками пальцев по лепесткам. — Право, ты очень галантен.
Она прошла с этим букетом к тумбочке, на которой уже стояла наполненная до половины водой красивая стеклянная ваза, в которую букет идеально подошёл по размеру. Хотя? Чему я удивляюсь? И над оформлением кабинета, и над составлением букета работали профессионалы. Должны они были учитывать такие легко предсказуемые моменты, как цветы. Должны — иначе бы они не были профессионалами.
— Проходи, устраивайся, — сказала она. Только, почему-то прошла к столу, а не к дивану, стоящему напротив большого настенного экрана, что было бы логичным. Хотя, перекусить немного перед просмотром, было бы, в принципе, не плохо. Чтобы потом не отвлекаться. В этом она была права.
Поняв её манёвр, я поспешил поухаживать за ней и отодвинуть для неё стул. Тот, который был с пиджаком. Она благодарно кивнула и, вновь улыбаясь, устроилась на этом стуле. Я отпустил спинку, она пододвинулась. Я прошёл к своему месту и уже без лишних сложностей или церемоний сел на свой стул, придвинул его и приготовился слушать — девушка ведь явно хотела мне что-то сказать. Немного, правда, смущал большой и даже на вид очень острый кухонный «шеф-нож», лежавший на скатерти недалеко от её правой руки. Но, мало ли, что он мог здесь делать? Чего я, как старый параноик, сразу о плохом-то думать начинаю? Мало-ли, может официант оставил… хотя, в таком месте, официант-профессионал — маловероятно.