Юрисдикция Такаши Сайто

Танака обижено замолчала. В ее эмоциональном фоне ощущались детские эмоции: обида и протестная злость. Ну хоть дальше мы ехали молча. Ито тоже молчал, за что я был ему благодарен. Так под тягостное молчание мы подъехали к управлению полиции в округе Чио. При приближении автомобиля к въезду на подземную парковку, ворота автоматически открылись, мы проехали на парковку.

Выйдя из автомобиля, мы поднялись в служебную часть здания, где располагались офисы и кабинеты. Рабочий день уже закончился. В здании было пусто и находилась только дежурная смена, ну и редкие сотрудники других подразделений, которые не успели доделать свою работу в течении рабочего дня.

Доведя Танаку до кабинета административных разбирательств, я усадили ее за стол для «посетителей». Я посмотрел на Ито, молча предлагая ему оформить бумаги по факту административного правонарушения со стороны Мии Танаки. Ито также молча качнул головой в сторону двери, как бы говоря, что сам разберется с формальностями. Что ж Ито не так уж и плох. Ладно, я пока сварю ему кофе, стоит порадовать старика. С этими мыслями я вышел из кабинета и двинулся в сторону обще кухни.

Я шел по пустым коридорам самого офисного вида, в которых никогда не гас свет. Тихо работали кондиционеры. Пахло сигаретным дымом. Да, в здании запрещено курение, но попробуйте запретить сигареты, когда происходит аврал, и весь убойный, это я по старой памяти так называю, отдел не спит, пытаясь раскрыть очередное убийство.

Согласно официальной статистике в Японии раскрываемость убийств девяносто девять процентов. Наверное, несведущий человек восхитится и скажет, ничего себе, вот это профессионализм. Но все не так просто. Процитирую Марка Твена – существуют три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика. Все дело в том, что считать убийством. К примеру, в России при пропаже человека при определенных обстоятельствах, например с кем-то подрался и пропал без вести, автоматически возбуждается уголовное дело по статье «Убийство». В Японии же убийство – труп с признаками насильственной смерти. Как говорится, нет тела – нет дела.

При таких разных подходах к подсчету и процент раскрываемости будет различный. Да и что в России, что в Японии эти девяносто девять процентов убийств носят исключительно бытовой характер, то есть не представляют особой сложности при расследовании и раскрытии. Оставшийся же процент – это убийства по найму, бандитские разборки и так далее. Именно эти категории дел в большинстве своем остаются не раскрытыми.

Убийств и других преступлений совершается не меньше, чем в других странах. Конечно, такие преступления, как кражи, угоны для Японии менее характерны. Учитывая, что Япония страна развитая, то с каждым годом увеличивается процент других категорий преступлений – экономические и экономические в сфере компьютерных технологий. Коррупцию тоже никто не отменял.

Да уж, вот бы Ито удивился, если бы заглянул в мой мозг и увидел, о каких вещах я рассуждаю, ведь по его мнению наше дело маленькое – ловить нарушителей. Его может и маленькое, а я не собираюсь до старости косплеить космонавта.

Дойдя до кухни, я залез в один из шкафов, где хранилась моя заначка. Все дело в том, что я ненавидел растворимый кофе и кофе из автоматов. Если пить кофе, то только свежемолотый. Другой я не признавал и привычек менять не собирался. В моем тайнике хранился холщовый мешок с зернами особой обжарки, ручная кофемолка и медная турка.

Насыпав зерен в кофемолку, отмерив точную порцию, я быстрыми движениями ручки кофемолки перетер зерна под их хруст. Высыпав зерна в турку, налил воды и поставил на плиту. Скоро общую кухню управления наполнил непередаваемый кофейный запах. Пока кофе готовился. Я включил вытяжку и воровато достал сигарету, которую с наслаждением закурил от электрической плиты. К запаху кофе добавился и запах табака. Вечер не такой уж и плохой.

Налив кофе по одноразовым бумажным стаканам, которые в избытке поставлялись на кухню, не забыв и нашу ершистую нарушительницу, направился в вновь в кабинет к Ито и Танаке. В кабинете Танака молчала, понуро опустив голову, а Ито сосредоточено заполнял какие-то документы на общем компьютере, имевшимся в помещении. Я поставил перед каждым участником сего действа стакан с кофе, ободряюще подмигнув Танаке, после чего уселся на стул недалеко от входа и стал пить кофе под стук клавиш служебного компьютера, наслаждаясь мигом внезапно наступившего умиротворения.

Хрупкое умиротворение момента нарушил резкий звук висящего под потолком устройства громкой связи, который передал голос дежурного:

– Четырнадцатый экипаж! Срочно пройдите в помещение дежурного по управлению! Повторяю… - вечер обещал быть томным.

Глава 4. Взгляд в прошлое. Предложение.

С того дня, как мои почки познакомились с шокером, прошло уже три недели, которые я провел в следственном изоляторе. Оказывается, как мне рассказали при задержании, это я выбил признательные показания из Андрюши и подбросил ему вещи потерпевших, чтобы выставить его виновным в совершенных убийствах. Якобы у меня с Андрюшей был давний конфликт. Ага, такой давний, что я его даже не помню.

Что ж, мой план пошел прахом, а административного ресурса Кириченко хватило не просто «отмазать» Адрюшу, но и расквитаться со мной. Конечно же, нашлись и свидетели, которые видели, как я пытал Андрюшу, вот ведь ирония, шокером, и как тайком подкидывал вещи потерпевших в дом Кириченко.

Мне предъявили обвинение в превышении должностных полномочий. Я проиграл. Не той весовой категории я был, чтобы соревноваться с таким важным человеком, как папа маньяка Андрюши. По факту все кончено, я даже не доживу до суда, так сказать, не выдержав груза вины, решу оборвать свою жизнь самоубийством через повешение. Ничего нового.

Но сдаваться я не собирался, как и умолять врагов простить меня. Я собирался бороться до конца, а еще планировал посмеяться на Петровым, который занимался моим делом.

Как раз сегодня Петров пришел ко мне, якобы для предъявления каких-то документов, но истиной целью Саши было поглумиться надо мной. Петрову было 25 лет, но он уже имел звание майора. Подсосом Саша был прозван после того, как на совещаниях сдавал все косяки своих коллег, всячески смызывал седалище начальства, убеждая его, то бишь начальство, в своей безграничной верности.

В общем, Петрова никто не любил и не уважал, на общие пьянки его не приглашали, из-за чего Подсос периодически зверел и начинал кляузничать с удвоенной силой. Саша был туп, и к работе абсолютно не приспособлен. У него был штат помощников, которые выполняли за него всю основную работу, а это убожество только подписывало бумажки, надувало щеки и важно давало интервью. Нужен был Петров Председателю исключительно как родственник какого-то важного человека.

С ним я никогда не любезничал, подшучивая над ним, за что Подсос меня искренне ненавидел, однако его интеллектуальных возможностей, не хватало на то, чтобы оскорбить меня в ответ, или другим способом прекратить мои издевательства.

Мы сидели в следственном кабинете, я был отделен о посетителя решеткой. Предъявив мне экспертизы, которые я даже читать не стал, Подсос спросил у меня:

– У вас есть какие-то вопросы? – при этом от Подсоса исходила аура злорадства и торжества. Его эмоции я читал как открытую книгу. Петров ощущал себя победителем, хотя уж кто-кто, а он мог победить только умственно отсталого в шашках, да и то, я бы сильно сомневался, стоит ли ставить на Подсоса.

– Есть, товарищ начальник! – бойко ответил я, - Слыш, Подсос, тебе майорский макинтош не жмет? – я сказал ему уже издевательским тоном, - Расскажешь, как стать таким же классным как ты, и ни у кого не отсосать? Еще, кстати говорят, что тебе не доверяют дел, сложнее, чем кража гондонов из «Пятерки». Но и тут ты обосрался. Ну ты это, Санек, соберись, может тебе там повышение квалификации какое-нибудь пройти? – с ухмылкой спросил его я.