Юрий Андропов. На пути к власти

Финн Аатэ Питкянен родился в Канаде, 1913 г., окончил техникум. В 1931 г. приехал в СССР, его родители и сестра остались в Канаде. Финн Павел Маунумяки, 1922 г., родился в Финляндии, родители уехали в Канаду. В 1931 г. семья приехала в СССР. Отец был репрессирован органами НКВД в 1938 г. В сентябре 1941 г. Маунумяки стал курсантом спецшколы ЦК КП(б). Финн Эрнст Аалто родился в США, 1915 г., в СССР приехал в 1932 г., закончил институт иностранных языков в Ленинграде. Финн Илмари Кайнулайнен, 1922 г., был родом из Финляндии, финка Хельми Яккола родилась в США. Дорэс Копра также родилась в США в 1923 г. в семье финского рабочего, прибывшего в СССР в 1932 г. До войны Дора училась в средней школе в Пряже, свободно владела английским, финским и русским языками. Ее приняли в спецотряд НКВД, в годы войны стала опытной разведчицей и квалифицированной радисткой, командиром разведгруппы. Сильва Паасо родилась в финском городе Кеми. Ее отец Калле Паасо, финский коммунист, вынужден был бежать с родины в Советский Союз. 8-летняя Сильва с матерью оказались в СССР в 1932 г. В 1937 г. не стало отца.

Все они были рекомендованы Андроповым на подпольную, разведывательную и диверсионную работу. Надо было обладать смелостью, чтобы отправлять в тыл противника недавних иммигрантов финского происхождения. В этой связи совершенно беспочвенны и оскорбительны приведенные выше обвинения бывшего партийного руководителя Карелии Г.Н. Куприянова по поводу «большой хронической трусости» Андропова. Одновременно несостоятельны куприяновские и его партийного окружения ироничные замечания о девушках-подростках «пионерского возраста». В 1944 г. Куприянов рапортовал в Москву об успешных действиях в годы войны: «Мелентьева доставила в ЦК КП(б) финский паспорт и пропуск, в которых мы тогда очень нуждались и никак не могли достать другим путем. Пропуск и паспорт были размножены и используются сейчас нашими подпольщиками, работающими в тылу врага» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 121. Д. 292. Л. 33). В данной фразе следует сделать одно уточнение: документы противника Мария Мелентьева доставила в ЦК ЛКСМ, выполняя задание Андропова, о чем доложила в оперативном донесении на его имя. Именно такие девушки-комсомолки подросткового вида выполняли ответственные поручения в тылу противника, рискуя собственной жизнью. Зачастую им удавалось это сделать гораздо эффективнее: они меньше привлекали внимание контрразведки и оккупационной администрации, нежели взрослые мужчины из партийного подполья. В этом проявилась особенность карельских условий подпольной деятельности, если сравнивать с другими оккупированными регионами страны (Украиной, Белоруссией и пр.).

На Андропове лежал тяжелый груз ответственности за людей, которых он лично отбирал, готовил и посылал на смертельно опасные задания. 3 января 1943 г. в сообщении Михайлову об отправке подпольщиков в тыл врага Андропов написал: «С замиранием сердца ждем от них сообщений» (цит. по: Шлейкин, 2014: 97). Не для красного словца он упомянул про «секретарские седины» (там же: 99). По свидетельству очевидцев, Андропов поседел за два года войны. Подпольщица Нина Лебедева вспоминала, как их группа (Петр Тупицын, Федор Исаков и др.) после выполнения задания в оккупированном Ведлозерском районе из тыла противника на гидросамолете была переброшена в Пудож. Когда подпольщики 28 августа 1943 г. возвращалась в Беломорск, их встречал Андропов. Он обнял ее, а сам шепчет: «Жива! <…> Ты понимаешь? Жива!» (там же: 84; РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 188. Л. 85).

Для подпольной работы привлекались молодые люди, хорошо владеющие финским и карельским языками: финка Кейхо Сало, 1920 г., финка Анна Тервонен, 1919 г., карелка Ульяна Догоняева, 1919 г., карел Илья Тукачев, карел Иван Яковлев, финн Павел Маунумяки, русская Дарья Дудкова, 1922 г. В задание для «ходки» в тыл врага включались сбор разведывательных и агентурных данных о противнике, о мероприятиях финского командования, а также получение финских документов (паспорта, продовольственные карточки, пропуска на право передвижения по району, на въезд в города, населенные пункты и выезд), финских газет. Кроме того, «ходокам» (связным ЦК ЛКСМ, в их числе назывались Татьяна Щербакова, Кирсти Эло, Николай Бределев, Александра Антипина, Анастасия Звездина, Клавдия Лонина, Иван Яковлев, Анна Лисицына, Павел Маунумяки) поручался сбор информации о положении населения и настроениях народа в оккупированных районах КФССР. «Ходоки» информировали об установленном финской администрацией порядке выдачи паспортов. Так, стало известно, что в Ведлозерском районе сначала проводилась перепись, затем учтенные граждане приглашались на собеседование в специальную комиссию. В данной комиссии фиксировали не только рост, но и другие параметры, в том числе цвет глаз и волос. Цвет паспорта, выдаваемого так называемому «родственному» населению (карел, финнов, вепсов), отличался от паспорта остального населения (русских, украинцев, белорусов и пр.) (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 188. Л. 62). Подробные справки о полученной информации Ю.А. Андропов регулярно направлял в ЦК ВЛКСМ.

В ходе подготовительного этапа была подготовлена группа в количестве 21 подпольщика (секретари райкомов, заместители, связные). Секретари РК прошли специальную подготовку в течение 1,5 месяца, связные – 2 недель по линии НКВД КФССР и разведотдела Карельского фронта. Весной 1942 г. спецшкола ЦК КП(б) при штабе Карельского фронта в Беломорске насчитывала 110 курсантов (НА РК. Ф. 2730. Оп. 1. Д. 12. Л. 1). Однако в подготовке подпольщиков по-прежнему изучение военного дела занимало незначительное место. Программа курсов в апреле – июле 1942 г. включала 512 ч., в том числе история ВКП(б) – 120 ч., история Финляндии – 30 ч., русский и финский языки – 100 ч., партийное строительство – 40 ч., советское строительство – 40 ч. На специальные дисциплины отводилось незначительное время: тактическая подготовка – 40 ч., топография – 15 ч., рукопашный бой и гранатометание – 12 ч., военно-химическое дело – 15 ч., военно-инженерное дело – 40 ч., парашютное дело – 30 ч., огневая подготовка – 30 ч., практика работы – 15 часов (НА РК. Ф. П-219. Оп. 1. Д. 9. Л. 12).

В 1942 г. удалось организовать ряд «ходок»: в январе в Прионежский район была направлена группа «ходоков»: Николай Бределев (командир группы), Аате Питкянен, Александра Антипина, радистка Феоктиста Серова. А. Питкянен и Н. Бределев побывали в Петрозаводске (финны назвали оккупированную столицу КФССР А"anislinna – «Онежская крепость»). 17 февраля 1942 г. А. Питкянен был утвержден инструктором ЦК комсомола Карелии по работе среди молодежи, находящейся в тылу противника (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 14. Д. 826. Л. 38). В апреле он вместе с К. Эло отправились в Петрозаводск, Н. Матвеев и Л. Стаппуев были направлены в Сегозерский район, П. Маунумяки и И. Яковлев – в Шелтозеро, М. Мелентьева и А. Лисицына – в Житноручей Шелтозерского района, А. Звездина – в Олонецкий район [2] (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 186. Л. 14, 156).

2

Анастасию Звездину до заброски в тыл врага готовили на специальных курсах в Москве, затем 15 мая 1942 г. она была зачислена в спецшколу в Беломорске (Беломорская трибуна. 2012. 26 июля. С. 3).

После возвращения с задания разведчики готовили и представляли непосредственно Ю.В. Андропову подробные донесения об итогах выполнения разработанного им задания. Так, оперативное донесение Марии Мелентьевой, датированное 31 августа 1942 г., содержит подробное описание похода М. Мелентьевой и А. Лисицыной в июле – начале августа 1942 г. В нем сообщалось, что девушки организовали три явочные квартиры, собрали сведения об оккупационном режиме, расположении огневых точек и оборонительных сооружениях противника и установили контакт с местным населением. В донесении М. Мелентьевой об итогах разведки в Шелтозерском районе сообщались не только важные сведения о расположении военных объектов противника, переданные в штаб Карельского фронта, но содержалась также информация, которую просил Андропов: выяснить положение и состояние населения в Шелтозерском районе, значительную часть которого составляли вепсы и карелы. По информации Мелентьевой, все русское население без исключения было эвакуировано финнами в Петрозаводск в концлагеря. В донесении отмечались факты насилия над гражданами: оставшееся в оккупации население (в основном старики, женщины, дети) сгонялись на принудительные работы в лес, на строительство дорог. По карточкам работающим выдавался хлеб – 250 г на день мукой – вепсам, карелам, финнам одинаково. Сахару полагалось 750 г в месяц, маргарина – 250 г неработающим и 500 г работающим. Финская оккупационная власть произвела реквизицию урожая. Колхозы объявлялись распущенными, но лошадей содержали в одном месте. Пользование землей предоставлялось на условиях аренды с установленной оплатой.

В донесении Марии Мелентьевой сообщалось, что в финских газетах «Свободная Карелия», «Раннее утро», «Маленький вестник» писали, что в СССР люди умирают от голода, Ленинград взят, через две недели возьмут Москву. Финская администрация открыла школу на финском языке с преподаванием Закона Божьего, который преподавали финские попы в военных мундирах и с оружием. В школе дети подвергались телесным наказаниям: за малейшие проступки их избивали, били линейками по рукам и ушам, ставили на колени. В ряде мест финны пытались крестить детей, но встретили недовольство местного карельского населения. Учителей из этнических карел и вепсов насильно собирали и направляли на курсы переподготовки, в том числе в Финляндию. Мария Мелентьева отмечала, что молодежь Шелтозера, которой осталось очень мало, в большинстве своем ожидала прихода Красной Армии (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 186. Л. 165–173; Д. 187. Л. 65–71).

При возвращении с задания Анна Лисицына погибла. В тексте донесения Марии Мелентьевой этот эпизод звучит буднично: «<…> в 6 утра вышли на реку Свирь, где прождали до 12 ночи. В 24.00, построив плот, начали переправу, но плот разбило течением и мы вынуждены были вернуться на правый берег р. Свирь. Решили форсировать реку вплавь. При переправе Лисицына Анна Михайловна утонула. Мелентьева переплыла на левый берег р. Свирь, добралась в расположение части 276, откуда была доставлена в штаб 7 армии» (там же. Д. 186. Л. 173). За этими сухими строками оперативного донесения стоит эпизод героического самопожертвования 20-летней вепсской девушки Анны Лисицыной ценой своей собственной жизни ради того, чтобы ее боевая подруга доставила важную информацию и документы: группа возвращалась из родного села Анны Лисицыной, ее мать и родня отдали свои документы (финские паспорта, пропуска на право передвижения по территории района, продовольственные карточки, обрекая себя на голодное существование), они согласились помогать подпольщикам [3] . Документы, выданные финской оккупационной властью, были необходимы для изготовления аналогов и использования их в работе в тылу врага. 18-летняя Мария Мелентьева с трудом добралась до берега. Пять суток без одежды и обуви, без пищи ей пришлось бродить по лесам и болотам. Окоченевшая, исцарапанная колючками и изъеденная комарами, на шестые сутки она вышла к своим. По отчету партийного руководителя Карелии Г.Н. Куприянова, Мелентьева «доложила ЦК КП(б) о выполнении боевого задания» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 121. Д. 292. Л. 35). Однако партийное руководство к этому не имело никакого отношения. За выполнение данного задания 2 сентября 1942 г. Ю.В. Андропов направил ходатайство о награждении М. Мелентьевой и А. Лисицыной государственными наградами. 11 октября приказом командования Карельского фронта Мария Мелентьева и Анна Лисицына (посмертно) были награждены орденами Красной Звезды.

3

На явочную квартиру матери Анны Лисицыной в Житноручей позднее направлялась подпольщица Ульяна Догоняева (позывной Кэрту), разведчики.

Итогом подготовительного этапа в организации подпольной работы стало создание подпольных райкомов комсомола во всех оккупированных районах. Для обеспечения их деятельности формировались боевые дружины (3–5 человек). Задача дружин заключалась в проведении боевых действий диверсионного характера. В числе первых была создана такая группа в Шелтозерском районе в августе 1942 г. В ее состав входили финны Э. Аалто (командир) и И. Кайнулайнен, карел И. Тукачев. Группе было поручено проведение активных действий по уничтожению предателей. В частности, группа побывала в родном селе А. Лисицыной Житноручей (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 187. Л. 15; НА РК.Ф. 2730. Оп. 1. Д. 72. Л. 2). Осенью 1942 г. оформилась Калевальская боевая дружина ЦК ЛКСМ (командир карел Михаил Филатов).

Переход к новому этапу подпольной деятельности в тылу противника был связан с выделением ЦК ВЛКСМ дополнительных целевых финансовых и материально-технических средств для ее обеспечения. В августе 1942 г. Ю.В. Андропов представил в ЦК ВЛКСМ смету расходов ЦК ЛКСМ КФССР, связанных с выполнением заданий в тылу противника. В нее включались затраты на следующие мероприятия: обучение секретарей подпольных райкомов на случай оккупации прифронтовых районов (6 человек), содержание ходоков – связных при ЦК ЛКСМ (зарплата для 6 человек), подготовка подпольщиков (5 человек), обмундирование для ходоков (21 человек), питание ходоков (21 человек, включая боевые дружины), передвижение, ночлег ходоков (6 человек, боевые дружины – 15 человек). Общая смета расходов составляла 105 925 руб. Решением секретариата ЦК ВЛКСМ смета была одобрена и утверждена (РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 53. Д. 6. Л. 15 а, 30). Выделение целевых финансовых средств позволяло направлять деньги близким и родственникам подпольщиков во время их командировок в тыл противника. Об этом свидетельствуют письма, полученные в ЦК комсомола республики.