Юрий Андропов. Последняя надежда режима.

Сказал кто «А», сказать тот должен «Б». Простая логика — и вот Вы в КГБ. Логично столь же, если из Чека Все та же логика Вас воз­вратит в ЦК.

Находчивый Юрий Владимирович ответил им в том же стиле:

Известно: многим Ка Гэ Бэ,

Как говорят, *не по губе».

И я работать в этот дом

Пошел, наверное б, с трудом,

Когда бы не случился впрок

Венгерский горестный урок.

Когда на заседании политбюро Брежнев предложил назначить Андропова председателем КГБ, Юрий Владимирович, еще не смирившийся с новой должностью, промямлил:

— Может быть, не надо этого делать? Я в этих вопросах не разбираюсь, и мне будет очень трудно освоить эту трудную работу.

Разумеется, его слова все пропустили мимо ушей. С основными членами политбюро Брежнев договорился заранее. Фигуры помельче не смели и слова сказать — раз генеральный секретарь решил, значит, так и будет.

По словам его верного помощника Крючкова, Андропов узнал, что станет председателем КГБ, только в тот день, когда ему было сделано такое предложение. Крючков считал, что Брежнев убрал Ан­дропова из аппарата ЦК, дабы сделать приятное Косыгину. У главы правительства и Андронова отношения складывались крайне сложно. У них была какая-то личная несовместимость. Вот типичный случай.

6 февраля 1973 года на заседании политбюро обсуждалась за­писка секретаря ЦК Кириленко о внешнеэкономической деятельности (см.: Новая и новейшая история. 2004. № 6). Андрей Павлович выра­жал недовольство тем, что министры и их заместители слишком часто ездят за границу и манкируют основной работой.

Секретарь ЦК по идеологии Петр Нилович Демичев поддержал записку:

— Даже представители заводов и институтов тоже теперь запросто ездят за рубеж, устанавливают собственные связи. Надо этому положить конец, поставить под контроль центра.

Андропов с позиций своего ведомства заметил, что ведомства нарушают порядок обязательного представления отчетов о беседах, которые имели место во время зарубежных поездок.

Косыгин то ли невнимательно слушал дискуссию, то ли Андро­пов вызывал у него стойкое отторжение, но, во всяком случае, он набросился на Юрия Владимировича за то, что говорил Петр Демичев.

— Это совершенно нормально, — говорил глава правительства, — что предприятия и институты напрямую общаются между собой. С на­шего разрешения, разумеется. А все заузить на центр — это мы пото­нем, да и вообще это абсурд.

«Андропов слушал, слушал, — описывает эту сцену работавший в международном отделе ЦК Анатолий Черняев, — встал и своим комсо­мольским голоском заявил, что ничего этого он не предлагал, это предлагал «вот он», и показал пальцем на Демичева. Тот вскочил и стал путано доказывать, что он не то имел в виду...»

Вот на таком уровне обсуждались вопросы в политбюро, высшем органе власти. В аппарате главы правительства Андропова считали врагом Косыгина, который сознательно атакует все его идеи и предложения.

«Если Андропов считал себя профаном в экономике и не скры­вал это, — вспоминал бывший помощник главы правительства Борис Ба­цанов, — то не совсем понятно, почему он на заседаниях политбюро вступал в горячие споры с Косыгиным по вопросам готовившейся тогда экономической реформы.

Возможно, он выполнял роль цековского оппонента Косыгину, опираясь при этом на группу ученых-консультантов из аппарата ЦК. Испытывали, так сказать, на прочность косыгинекие позиции».

Конфликт между ними имел явную политическую подоплеку: Ан­дропов говорил помощникам, что предлагаемые Косыгиным темпы рефор­мирования могут привести не просто к опасным последствиям, но и к размыву социально-политического строя. Иначе говоря, Андропов бо­ялся даже косыгинских реформ, более чем умеренных и скромных! Как же после этого всерьез полагать, что Андропов, став в 1982 году генеральным секретарем, собирался реформировать наше обще­ство?

Но Брежнев пересадил Андропова из ЦК в кресло председателя КГБ для того, чтобы сделать приятное не Косыгину, а себе самому. Леонид Ильич очень хорошо разбирался в людях, точно определял, кто ему лично предан, а кто нет. Нелюбовь же Андропова к Косыгину Брежнева больше чем устраивала.

Поскольку Андропов не руководил крупной парторганизацией, он не имел поддержки в стране, своего землячества. Всегда ощущал себя неуверенно. Одиночка в партийном руководстве. Это определяло его слабость. Но для Брежнева в 1967 году это было очевидным плю­сом, ему и нужен был на посту председателя КГБ человек без корней и связей, спаянной когорты, стоящей за ним. Андропов был полной противоположностью Семичастному.

СО СТАРОЙ ПЛОЩАДИ НА ЛУБЯНКУ

Брежнев, едва став руководителем партии, искал повод сме­нить руководителя КГБ. Он опасался самостоятельного и решительного Семичастного с его широкими связями среди бывших комсомольцев. Когда в марте 1967 года находившаяся в Индии дочь Сталина, Светла­на Аллилуева, попросила в американском посольстве политического убежища, желанный повод появился.

18 мая на политбюро Брежнев вынул из нагрудного Кармана какую-то бумажку и распорядился: Позовите Семичастного. Обычно самоуве­ренный председатель КГБ, который не знал, но какому вопросу его пригласили, казался растерянным.

Брежнев объявил:

Теперь нам надо обсудить вопрос о Семичастном. А что обсу­ждать? — удивился Владимир Ефимович.

— Есть предложение освободить вас от должности председателя КГБ в связи с переходом на другую работу, — объяснил Брежнев.

— За что? — потребовал объяснений Семичастный. — Со мной на эту тему никто не разговаривал, мне даже причина такого перемеще­ния неизвестна...

— Много недостатков в работе КГБ, плохо поставлена ртиедка и агентурная работа, — последовал грубая отповедь Брежнева. — А случай с Аллилуевой? Как это она могла уехать в Индию, а оттуда улететь в США? Так что вопрос решен — поедете на Украину.

— Что мне там делать? — возмутился Семичастный. Первый се­кретарь ЦК компартии Украины Петр Ефимович Шелест повернулся к нему:

— Мы вам там найдем работу.

— Что вы мне должны искать, Петр Ефимович? — не сдавался Семичастный. — Я состою на учете в парторганизации Москвы, а не у вас. Почему же вам искать мне работу? Я член ЦК КПСС, а не ЦК компартии Украины, не надо путать эти вещи.

Но его уже никто не слушал. Вопрос был решен. Новым предсе­дателем КГБ сразу же был утвержден секретарь ЦК Юрий Владимирович Андропов.

(Андропов, кстати говоря, запомнил, как дорого обошлась его предшественнику история с поездкой за границу Светланы Аллилуевой.

Внучка Сталина, дочь его старшего сына Якова Джугашвили, погибшего в немецком плену, Галина, вышла замуж за гражданина Ал­жира Хосина Бенсаада. У них родился сын Селим. Раз в год Галина присылала мужу приглашение, и он приезжал в Советский Союз пови­дать жену и ребенка. Наконец ока не выдержала и обратилась к Бреж­неву с просьбой разрешить и ей тоже раз в год вместе с ребенком ездить к мужу в Алжир.