Юрий Гагарин. Один полет и вся жизнь. Полная биография первого космонавта планеты Земля

Села кошка на окошко,Замурлыкала во сне.Что тебе приснилось, кошка?Расскажи скорее мне!И сказала кошка: «Тише,Тише, тише говори.Мне во сне приснились мыши —Не одна, а целых три».

Стихотворение «Сны» (здесь лишь первая его часть) для журнала «Ёж» написал в 1935 году поэт Серебряного века Александр Иванович Введенский, друг Даниила Хармса, причислявший себя то к футуристам, то к абсурдистам. В сентябре 1941 года Введенский был арестован в Харькове по обвинению в «антисоветской монархической агитации», был этапирован в Казань, но в пути умер от дизентерии. Вероятно, из-за неоднозначности финала его биографии нигде не упоминается, что он был автором стихов, так полюбившихся Юре и его родственникам. С другой стороны, «Сны» неоднократно переиздавались и в 1960-е годы, и позднее. Кстати, в одном из «взрослых» стихотворений Введенского, сочиненном в 1930 году, но опубликованном только недавно, есть такие строки:

Дайте Обер[т]а ракету,Лошадиных дайте сил —Я поеду по ВселеннойНа прекрасной этой конке,Я, Земли военнопленный,Со звездой устрою гонки.

Поскольку речь в стихотворении явно идет о немецком основоположнике космонавтики Германе Оберте, учеником которого был вышеупомянутый Вернер фон Браун, то здесь мы находим признаки прямого влияния романтики межпланетных полетов на поэзию Серебряного века.

Анна Тимофеевна вспоминала, что Юра любил декламировать еще одно, более брутальное, стихотворение «Письмо Ворошилову» (1936), сочиненное поэтом-песенником Львом Моисеевичем Квитко на идише и переведенное Самуилом Яковлевичем Маршаком на русский язык:

Климу Ворошилову письмо я написал:Товарищ Ворошилов, народный комиссар'.В Красную армию в нынешний год,В Красную армию брат мой идет'.Товарищ Ворошилов, ты, верно, будешь рад,Когда к тебе на службу придет мой старший брат.Нарком Ворошилов, ему ты доверяй:Умрет он, а не пустит врага в Советский край'.

Ранняя социализация привела Юру в местную школу до положенного возраста. Пользуясь разрешением учительницы Анастасии Степановны Царьковой, он посещал уроки вместе с сестрой Зоей и очень гордился, когда его приглашали к доске почитать какой-нибудь стишок.

Таланты Юры не остались незамеченными: когда в 1940 году директор школы Пётр Алексеевич Филиппов собирал группу клушинских детей для выступления в Доме пионеров Гжатска, он включил в ее состав и шестилетнего мальчика. Поездка в город произвела огромное впечатление на крестьянского сына, тем более, что он впервые в жизни увидел автомобили. Вряд ли в то время в нем возникло осознанное желание вырваться в большой мир, однако не приходится сомневаться: рано или поздно город позвал бы его.

Детство Юрия Алексеевича Гагарина было вполне обыкновенным и даже скучноватым с учетом тех процессов, которые происходили вне Клушина. Его положение в семье (не самый старший, но и не самый младший) заставляло проявлять инициативу и стремиться как можно быстрее «вписаться» в число взрослых. Однако какими-то уникальными качествами он не обладал, поэтому дальнейшая судьба Юры во многом зависела от того, куда качнется маятник истории. Всем в то время было ясно только одно: на пороге – война.

Глава четвертая В тылу врага

Кажется, что военный период молодости Юрия Гагарина изучен чуть ли не поэпизодно. Причем довольно быстро была сконструирована определенная героическая схема, которую растиражировали в десятках книг, включая большинство современных.

Спору нет, Великая Отечественная война сопровождалась беспримерным героизмом советских людей, проявлявшимся не только на фронте, но и в тылу. Проблема в том, что семья Гагариных оказалась не в советском тылу, а во вражеском. Конечно, если бы Алексей Иванович был официально признанным участником партизанского движения, то и вопросов не возникло бы, однако он, наоборот, сотрудничал с оккупационными властями, работая на мельнице, что скрыть было невозможно. В такой ситуации пропагандистам ничего не оставалось, как педалировать тему отчаянного сопротивления оккупантам, в котором участвовали все Гагарины – от мала до велика.

Мы не станем оспаривать «легенду», ведь альтернативных источников, увы, нет и, вероятно, не появится, но попытаемся выявить нестыковки, аккуратно вернув, как и собирались, биографию Гагарина в исторический контекст.

Необходимо сразу отметить, что война для советских граждан началась не 22 июня 1941 года, а гораздо раньше. Фактически всё ранее детство будущего космонавта прошло под знаком войны. В июле 1936 года начался мятеж правых сил в Испанской Республике; он быстро перерос в гражданскую войну. Мятежников поддержали Португалия, Италия и Германия, причем итальянские фашисты и немецкие нацисты с помощью своей авиации помогли завоевать господство в воздухе, а затем начали поставлять еще и тяжелую бронетехнику. В ответ республиканское правительство приняло решение сформировать интернациональные бригады, в состав которых вошли добровольцы из многих стран, включая Советский Союз. В сентябре Политбюро ЦК ВКП(б) постановило оказать республиканцам военную помощь, после чего начались поставки истребителей, бомбардировщиков и танков с экипажами. Несмотря на то что война в марте 1939 года завершилась падением республики и установлением диктатуры Франсиско Франко, сотни советских офицеров прошли через сражения, получили боевой опыт и были награждены, причем 59 человек стали Героями Советского Союза. О том, как они воевали с фашистами, писали многословно и в восторженных тонах, их ставили в пример подрастающему поколению.

Не менее драматические события разворачивались вокруг Монгольской Народной Республики. В 1937 году, во исполнение Протокола о взаимопомощи, на территории Монголии были развернуты подразделения Рабоче-крестьянской Красной Армии (РККА), призванные противостоять японцам, контролировавшим марионеточное государство Маньчжоу-Го и претендовавшим на ряд приграничных районов. Многочисленные мелкие столкновения привели к военной эскалации. Первая серьезная схватка произошла летом 1938 года на спорных территориях у озера Хасан, причем советским войскам удалось за две недели разгромить и отбросить японские подразделения. Куда более серьезные боевые действия развернулись через год – вокруг реки Халхин-Гол. Одной из особенностей нового конфликта было активное использование авиации ради достижения господства в воздухе; при этом впервые в истории советские летчики применяли неуправляемые ракеты «воздух-воздух». К концу августа 1939 года территория Монголии была полностью очищена от японских захватчиков, что дало еще один повод для героизации действий красноармейцев и способствовало закреплению пропагандистского клише о неизбежной и быстрой победе СССР в будущей большой войне. Кстати, именно в период схватки за Халхин-Гол была учреждена медаль «Золотая Звезда» для Героев Советского Союза; при этом ее получили семьдесят участников боев.

1 сентября 1939 года вермахт вторгся в Польшу, а 17 сентября, через сутки после прекращения боевых действий на Дальнем Востоке, в восточные районы этой страны зашли и советские войска. При этом было заявлено, что РККА «берет под защиту братские народы». 28 сентября, когда пала Варшава, в Москве был подписан Договор о дружбе и границе между СССР и Германией, установивший линию разграничения между немецкими и советскими войсками.

Однако мировая война продолжала разгораться. Германия сцепилась с Великобританией и Францией. В ноябре 1939 года началась советско-финская война, которая завершится только в марте 1940 года. Летом того же года в СССР войдут Литва, Латвия и Эстония, которые станут социалистическими республиками. Тогда же Румыния уступит Советскому Союзу территории Бессарабии и Северной Буковины, которые присоединят к Украинской и Молдавской Советским Социалистическим республикам.

Как видите, с сентября 1936 года по март 1940 года, то есть без малого четыре года и почти без перерывов, советские войска участвовали в боевых действиях той или иной степени интенсивности, одержав ряд убедительных побед и заметно расширив территорию СССР.

Духу времени соответствовала и пропаганда. Львиная доля печатных материалов была посвящена текущим войнам, героизму красноармейцев, описаниям новейших видов вооружений и перспективам применения невиданного оружия: телеуправляемых танков, гигантских субмарин, высокоскоростных самолетов, реактивных снарядов, химических бомб. Расцвела военно-утопическая фантастика. Разумеется, это жанровое направление не было чем-то особенно новым для мировой литературы, но в Советском Союзе возник своего рода бум вокруг нее. Одно за другим появляются такие произведения, как «Война будущего» Ольги Гурьян (1930), «Ипсилон» Якова Кальницкого (1930), «Капкан самолетов» Михаила Ковлева (1930), «Может быть – завтра» Анатолия Скачко (1930), «Если будет война» Маргариты Ивенсен (1932), «Аэроторпеды возвращаются назад» Владимира Владко (1934), «О будущей войне» Саттара Ерубаева (1934), «Отраженный налет» Евгения Болтина (1935), «На Востоке» Петра Павленко (1936), «Большой день» Владимира Киршона (1936), «Разгром фашистской эскадры» Георгия Байдукова (1938), «Истребитель-таран» Марка Малкова (1938), «Крепость» Алексея Ольшванга (1938), «Истребитель 2Z» Сергея Беляева (1939), «Мимикрии доктора Ильичёва» Николая Томана (1939), «Первый удар» Николая Шпанова (1939), «Подводная война будущего» Павла Гроховского (1940). Выходили и фильмы: «Возможно, завтра» (1932), «Родина зовет» (1936), «Глубокий рейд» (1938), «На границе» (1938), «Если завтра война» (1938), «Танкисты» (1939), «Эскадрилья № 5» (1939). Все перечисленные тексты и киноленты доказывали: в ближайшее время следует ждать новых войн, но Красная Армия готова к ним, сумеет отбить вероломное нападение империалистов и погнать их через границу назад, а там иностранный пролетариат восстанет, свергнув путем революции свои буржуазные или фашистские правительства.

Именно в такой – тревожной, но в то же время вдохновляющей – атмосфере подрастало новое поколение советских граждан, к которому принадлежал Юрий Гагарин. Разумеется, старшие еще помнили и понимали, что такое настоящая большая война и какими жертвами она сопровождается, но донести это понимание до подростков можно было только в ситуации, когда общество априори осуждает насилие в любой форме, – советская пропаганда, наоборот, всячески героизировала «войну за свободу народов».

Хотя из воспоминаний современников Гагарина, помнивших его детство, тщательно вычищены какие-либо упоминания о ярой пропаганде милитаризации предвоенного времени, не приходится сомневаться, что процесс этот влиял на молодую поросль, которая во все времена имеет склонность к некроромантике и податлива культу грубой силы. Наверняка и Юрий Алексеевич мечтал о ратных подвигах, воображал, как побеждает фашистов в небе Испании или империалистов над Халхин-Голом. И конечно, он не мог представить, чем реальная война обернется для него и его родных.