Юся и Эльф

Благодать.

– Не мешаю? – поинтересовалась я, и малина стыдливо свернула листья.

По ее мнению, мое присутствие не то что не требовалось, оно разрушало почти любовную идиллию. Правда, любили все разное: эльф – малину, а та – ветчину. Но это уже детали.

– Извините, – Эль привычно порозовел. – Мне подумалось вчера, что она голодная, должно быть. Вот я и решил… не стоило, да?

– Да уж докармливайте.

Не хватало, чтобы голодная малина затаила на меня обиду.

Эльф, вытряхнув остатки ветчины прямо в куст – малина аж затряслась от удовольствия, – повернулся ко мне и замер.

Небось красотой пораженный. Неземною.

Я, как и советовала сестрица, молчала, выразительно так молчала. В конце концов, чего тут еще скажешь, когда платье само за себя говорит, особенно – вырезом. Грета назвала его несколько смелым, но, как по мне, был он совершенно безумным. И кружевная накидка, прихваченная мной в вялой надежде, что если вдруг платье на выпуклостях моих не удержится – были они не столь уж выпуклы, – то хоть совсем голой не останусь.

– И-извините… – эльф опустил взгляд и вновь покраснел, на сей раз густенько.

Вот что с нелюдями сила красоты творит.

– Что-то не так? – осведомилась я со всем возможным участием.

Но он решительно мотнул головой:

– Н-нет.

– Тогда пройдемте?

Вести его в дом не хотелось, но, во-первых, вряд ли он сам отвяжется, во-вторых, не соблазнять же его в кустах малины. Боюсь, она не поймет.

Шел он медленно, нога за ногу, и у дверей остановился, вперившись в них взглядом, преисполненным тоски. А что, двери я починила. Петли новые навесила, так что выдержат, в случае чего, эльфийский напор. Должны, по крайней мере.

– Проходите, – велела я. Пожалуй, тон выбран был не совсем тот, и эльф вздрогнул и голову в плечи втянул. На меня покосился и этак, по стеночке, в дом прошмыгнул.

Вот же… можно подумать, я его бить собираюсь.

– Здесь у нас прихожая, – я повернулась к нему спиной, позабыв, что там вырез был еще более смелым и тоненькие шнурочки, скреплявшие две половины платья, если и могли что скрыть, то исключительно родинку на пояснице.

– А…

– Что? – я повернулась к эльфу.

– Н-ничего… п-прихожая… м-мило. Очень м-мило, – он от меня отодвинулся, насколько это вообще было возможно в тетушкиной прихожей.

Скажу сразу, у него не вышло.

– Там кухня… – я небрежно махнула в сторону кухни. – Смотреть станете? Или сразу в гостиную пройдем?

Взгляд его метался меж двумя дверьми, пытаясь, верно, угадать, какое из помещений предоставит большую свободу маневра.

– Кухня, правда, невелика, но если вы полагаете, что можно ставить эксперименты там… – я придвинулась, тесня эльфа к гостиной. И для полноты образа соблазнительницы говорила голосом низким, с придыханием.

Надо же, сработало… не так, конечно, как сестрица надеялась, но тоже неплохо.

– Н-на к-кухне? Эк-ксперименты?

Похоже, в ушастой этой голове не укладывалась такая простая мысль, что оборудовать собственную лабораторию не всякому по карману, а кухня от лаборатории мало чем отличается.

Вот и славно.

– В… – он немалым усилием воли отвел взгляд, – в… г-гостиную п-пройдемте…

И, не дожидаясь приглашения, в эту самую гостиную ускользнул. В кресло забился. Выставил перед собой любимую тетушкину статуэтку – гнома с секирой. Статуэтка была внушительной, отлитой из бронзы и подаренной старым тетушкиным поклонником.

– Ч-чудесный эк-кземпляр народного т-творчества, – эльф поднял статуэтку, заслоняясь гномом от меня. – Н-никогда н-не видел н-ничего п-подобного…

– Хотите, подарю? – поинтересовалась я в приступе щедрости.

А что? Гном был здоровым и имел отвратительную привычку перемещаться по гостиной, всякий раз оказываясь в новом, неожиданном месте. Да ладно бы просто оказываясь, так я ж об него или спотыкалась, или рукой задевала. В общем, синяков он мне наставил преизрядно. Выкинула бы давно, но Грете он нравился. Говорила, что папеньку напоминает. Может, и так, но помнится, что папенька ее не был столь криворож и страшен.

– Спасибо… н-но как я м-могу лишить вас этого… п-предмета искусства? – все же врать эльфу было непривычно.

Так мы и молчали… а что тут скажешь? Разве что…

– В общем, наверху еще спальни…

Пальцы, вцепившиеся в гнома, побелели.

– Осматривать будете?

– З-зачем?

– Как зачем? На предмет несчастных животных, над которыми здесь ставили эксперименты… – произнесла я, глядя прямо в зеленые эльфийские очи.

И губы облизала.

А что, помада у сестрицы на редкость поганая. Я вообще косметику не жалую, некроманту она ни к чему: нечисти все равно, а клиент, ежели перестараешься, не поймет. Вот и раздражала эта липкая гадость на губах. Впрочем, эльф, похоже, истолковал все по-своему.

– Не надо спальни осматривать… – очень жалобным тоном попросил он.

– Тогда в подвал?!

Эль не покраснел – посерел. И уши его задергались. И гнома несчастного к сердцу прижал. Отбиваться, что ли, будет?

– Ясно. – Я плюхнулась в кресло, при этом платье на шнурочках угрожающе затрещало. – Тогда что вы собираетесь предпринять в нашей ситуации?

Попыталась забросить ногу за ногу, но платье для этаких экзерсисов предназначено не было. Ткань натянулась, потянулась, и вырез из очень смелого стал просто-таки неприличным. Я несколько поспешно – роковые соблазнительницы так точно не поступают – расправила шарфик, жалея лишь, что кружево его было недостаточно плотной вязки. И вообще, надо было не кружевной брать, а теткин, шерстяной, в клеточку.

И теплее было бы…

– Я… – Эль поспешно вскочил, – п-пожалуй, п-пойду… я… уверен, что в-вы…

На меня он старательно не смотрел. А гнома держал на вытянутых руках.

– В-вы… н-не м-могли п-причинить вред животному!

– Я вас провожу, – я попыталась выбраться из кресла, что оказалось непростой задачей.

– Н-не стоит. Я… я сам…

Зря я вздохнула с немалым облегчением, подумав, что вот оно, получилось…

Почти получилось.

Он уже стоял в прихожей, когда с чердака донесся заунывный вой. Душераздирающий просто. Меня и то пробрало, да так, что из кресла не выбралась – выскочила.

– Что это? – совсем иным тоном поинтересовался эльф.

– Где?

Ну, сестрица, а обещала, что пара часов у нас точно есть… зелье сонное… а я, дура, и поверила. Надо было по старинке действовать: спеленать покрепче и пасть заткнуть.

Так нет, гуманизм треклятый.

– Там, – эльф ткнул пальцем в потолок.

Кот выл. Душевно. С переливами.

– Н-не знаю, – я испустила томный вздох, но очарование момента было разрушено, и голос долга у эльфа заглушил все прочие голоса.