Ювелирные сокровища Российского императорского двора

Зафиксировав это положение «для вечности», Николай II укладывал обе регалии на подушки, поданные несшими их сановниками, и призывал к себе императрицу Александру Федоровну. Подойдя, она опускалась на колени на малиновую бархатную подушечку. После этого Николай II, сняв с себя Большую императорскую корону, касался ею головы императрицы и затем снова возлагал ее на себя. Затем Николаю II подносили Малую императорскую корону, которую он возлагал на голову Александры Федоровны. Ассистентами императрицы были два брата, младшие сыновья Александра II, великие князья Сергей и Павел Александровичи.

Четыре статс-дамы, сопровождавшие императрицу, немедленно поправляли корону, пришпиливая ее специальными шпильками к прическе императрицы. После возложения короны императрице подносили порфиру (т. е. мантию) и «женскую» бриллиантовую цепь ордена Св. Андрея Первозванного. Те же статс-дамы немедленно расправляли мантию. После этого Александра Федоровна поднималась и возвращалась к своему трону, а Николай II вновь принимал скипетр и державу. Собственно, эти описанные действия и являлись церемонией коронации императорской семьи. Протодиакон провозглашал весь императорский титул и желал «многие лета…». В этот момент начинали звонить все колокола, а народ отсчитывал 101 пушечный залп.

Коронование императрицы Александры Федоровны. 1896 г.

По окончании звона колоколов и стрельбы пушек Николай II, встав с трона и отдав Скипетр и Державу сановникам, коленопреклоненно читал установленную молитву. Также на коленях молитву «от всего народа» читал митрополит. Во время этой молитвы Николай II стоял, а все сановники, бывшие в Успенском соборе, вслед за митрополитом опускались на колени. Эта картина западала в душу – читающий на коленях молитву «от всего народа» митрополит, стоящий на коленях весь военно-политический бомонд и возвышавшийся над тысячами коленопреклоненных сановников император.

Следует отметить, что Успенский собор в «чрезвычайном коронационном режиме» вмещал около 5000 человек. С учетом многочисленных гостей все места были разобраны очень плотно. Все присутствующие были одеты согласно протоколу, жестко предписывавшему форму одежды. Даже малейшие отступления от этой формы требовалось согласовывать чуть ли не на высочайшем уровне. По крайней мере, старейшая из великих княгинь Александра Иосифовна, одетая «по форме» в русское платье из серебряной парчи, с дивными драгоценностями, «…просила разрешения их величеств не быть в декольте, боясь простуды, и потому корсаж ее платья был закрытый». Кстати, для великой княгини Александры Иосифовны это была уже третья коронация (1856, 1883 и 1896 гг.).

После завершения колокольного звона и божественной литургии Николай II, снимавший на это время корону, вновь возлагал ее на себя. Вновь «зафиксировав момент» для вечности, Николай II опять снимал корону и сопровождаемый императрицей шествовал к золотым воротам Успенского собора. Перед царем шли сановники, несшие императорские регалии: Большую и Малую императорские короны, Скипетр и Державу. За регалиями следовали император и императрица. При этом сановники с Государственным мечом, печатью и другими регалиями оставались на своих на местах.

В алтарной части собора, за царскими воротами, начиналась ответственейшая церемония миропомазания, во время которой Николаю II священным миром смазывали глаза, ноздри, губы, уши, грудь и руки. Для того чтобы не расстегивать коронационный мундир при смазывании груди, император надевал мундир на голое тело, а на мундир пришивался специальный клапан, «под церемонию», через который и смазывали грудь царя. Проходила церемонию миропомазания и императрица. После окончания церемонии Николай II целовал святой крест и вновь возлагал на себя Большую императорскую корону и брал в руки Скипетр и Державу.

Мемуарных свидетельств, описывавших коронацию, довольно много. Например, одна из мемуаристок вспоминала, что «Первой в собор вошла вдовствующая императрица; на ней было платье из серебристой ткани, украшенное драгоценными камнями, а на голове у нее была алмазная корона. На императоре Николае был мундир самого старого гвардейского полка – Преображенского, а императрица была одета в белое русское платье, обшитое жемчугом» [328] .

Другой мемуарист, которому тогда было 8 лет, тоже оставил воспоминания. Конечно, князь императорской крови Гавриил Константинович часть домыслил по литературным источникам, но, тем не менее… «Императрица Мария Федоровна в бриллиантовой короне, золотой порфире и в бриллиантовой Андреевской цепи вошла в собор прежде государя. Она встала с правой стороны возвышения, перед своим троном. После нее вошли в собор Государь и Государыня.

328

Барятинская М. Моя русская жизнь. Воспоминания великосветской дамы. 1870–1918. М., 2006. С. 46.

Государь был в Преображенском мундире и лакированных сапогах, чего он обыкновенно не делал, а носил всегда простые, шагреневые. Государыня была в парчовом серебряном русском платье. Они тоже встали перед своими тронами.

Церемония миропомазания императора. 1896 г.

Начался чин коронования. Он проходил с исключительной торжественностью. Красота была во всем и затмевала все, что мне когда-нибудь приходилось видеть. Успенский собор, свидетель нескольких веков русской истории, в котором венчались на царство все цари из Дома Романовых; сонм духовенства в великолепных облачениях, с митрополитами во главе; чудное пение – все это придавало торжеству глубоко мистический характер.

Великие княгини и иностранные принцессы в роскошных платьях и драгоценностях; великие князья и иностранные принцы в самых разнообразных мундирах; придворные дамы и кавалеры, – живописная толпа, окружавшая царя и цариц, – все было красиво и величественно.

Государь сам, как Самодержец Всероссийский, возложил на себя корону и короновал Императрицу, вставшую перед ним на колени. Государь прочел „Символ Веры“ громким и ясным голосом. Было очень трогательно, когда Государь читал молитвы, которые читают государи по чину коронования. При этом одну молитву Государь читал стоя, а все присутствующие стояли на коленях, а другую Государь читал коленопреклоненно, а присутствующие стояли. По окончании чина коронования все Семейство поднялось по лестнице на возвышение, на котором стояли царь и царица, чтобы принести им поздравления. Мы шли за матушкой. Матушка поцеловала руку Государю, чего мы обыкновенно не делали, а на меня, восьмилетнего, нашло какое-то особенное состояние, и я не поцеловал Государю руку. Стыдно вспомнить!

После чина коронования началась литургия, во время которой, после причащения священнослужителей, над Государем было совершено таинство миропомазания. Раскрылись Царские Врата, к солее приблизился государь Император, и один из архиереев в сонме священнослужителей обратился к нему со следующими словами: Благочестивейший великий Государь наш, Император и Самодержец Всероссийский! Вашего Императорского Величества миропомазания и святых Божественных Тайн приобщения приближися время: того ради да благоволит Ваше Императорское Величество шествовать сея Великие Соборные Церкве к Царским Вратам.

Затем последовало миропомазание и вхождение Государя через Царские Врата к Престолу для св. Причащения по священническому чину. При совершении миропомазания помазывают миром также и грудь. Для этого у Государя было сделано на груди мундира отверстие с клапаном. На следующий день, когда мы осматривали Оружейную Палату, нам показали этот мундир, и мы видели вырез на груди мундира с клапаном, чтобы этот вырез прикрыть. Мундир уже висел среди других, в которых короновались прежние императоры. Между прочим, Александр III долго не хотел посылать своего мундира в Палату и носил его и после коронации. Это было заметно по его изношенности.