Ювенилия Дюбуа
Шрифт:
«Ещё не поздно остановиться, Йоргос. Мы выпили, ты погорячился… Любой спор можно решить без кровопролития. Устроим сорев…»
«Заткнись, Ари, ты меня заебал! Ты смешон. Не строй из себя мудрого уёбка! Я знаю, кто ты есть. Ты хитрый и желчный ублюдок. Ты мне уже надоел. Я устал от тебя, и от этого места для неудачников. Меня тошнит от всех вас! Ты — олицетворение этой помойки! Я не должен был здесь родиться. Я воин, и я готов доказать тебе это!» — Йоргос говорил на повышенных тонах, но внутренне был спокоен и сосредоточен.
«Не смеши, Йори, ты…»
«Не смешить тебя?! Лучше не смеши ТЫ меня, жалкая букашка,
«Ах ты, сука! Ну ладно, ты напросился, сраный gomik!»
Аристид скрутил сеть вокруг ладони и, сжав её в кулак, начал раскручивать на манер кнута. Его рука была твёрдой и умелой. Он, словно гепард, сократил расстояние с братом за прыжок и ловким резким замахом хлестнул Йоргоса по лицу. На щеке сразу образовалось глубокое рассечение, из которого хлынула кровь. Брат не был готов к такой удачной атаке Аристида, поэтому, озверев, с рыком бросился вперёд.
Увернувшись от нового замаха, Йоргос ловко пригнулся, опёрся на левое колено о землю и молниеносно (резким выпадом) рассёк ногу Аристида. Тот взвыл от страшной боли.
Так бой продолжался ещё очень долго. Братья молчали, сберегая дыхание. По очереди они наносили друг другу раны, но никто так и не смог выбить себе преимущество. Проще говоря: их силы были равны.
В какой-то момент юноши начали одновременно проводить атаку, да ещё и радиусы намеченных ударов оказались в одной точке соприкосновения. Трезубец и Сеть столкнулись, невообразимой случайностью запутавшись друг в друге. Некогда братья и сами потерялись в пространстве. Их руки начали тянуть оружие на себя, ноги нашли опору на груди соперника. В какой-то момент Трезубец и Сеть, под большим напором, распутались, но так неуклюже, и с такой силой, что выскользнули из уставших рук братьев, упав на холодную землю.
В бешеной суматохе руки теперь уже заклятых врагов начали нащупывать оружие. Когда же они его, наконец, схватили, то увидели, что в руках у них оружие противника. Теперь Йоргос держал Сеть, а Аристид Трезубец. Ни тот, ни другой раньше не держал орудие брата. Они не имели ни малейшего представления, как этим можно убивать, а тем более — рыбачить.
Юноши снова набрали дистанцию, и пока переводили дыхание, злостно смотрели друг другу в глаза.
Первый улыбнулся Аристид, затем произнеся хриплым голосом:
«Походу, теперь, чтобы выиграть спор (уже философский), нужно проиграть бой физический. Не правда ли, это забавно, братец? Или мне лучше называть тебя сестрица?»
«Да пошел ты нахуй, прекрати! Я лучше сдохну, чем проиграю такому жалкому созданию, как ты! Каждый на этой земле знает, трезубец сильнее хотя бы по той причине, что он ОСТРЫЙ! ОСТРЫЙ! Он не какая-то колготка!»
«Из-за этой «колготки» ты сейчас весь в крови! Это великая Сеть, и только в твоих руках тряпка. Кстати, колготки пошли бы твоим стройным ножкам. Ха-ха!»
«Прекрати, мразь! Не хочу тебя слышать. Я не хочу погибать от руки идиота, хоть и в руках у него великое оружие!»
«Хм. Хорошо. Ты тут, я смотрю, самый храбрый?»
«Уж точно храбрее тебя!»
«Да?»
«Представь себе»
«Ну, давай посмотрим, какой ты храбрый. Готов ли ты пасть от собственной руки?»
«А что… звучит интересно».
«Правда?» — Аристид не думал, что его брат так легко согласится, но теперь отступать было поздно. Он не мог проиграть какому-то жалкому gomiku
в храбрости.«Да, правда. Отличная идея. Если уж и умирать, то от руки благородной, с благородным оружием в ней… Вот новое условие: мы кидаем орудия на середину поля по свои правые руки. И на счёт «три» можем забирать каждый своё. Кто первый [ЦЕНЗУРА] себя, тот и выиграл спор. Как тебе такое, братец?» — у Йоргоса оказался взгляд обезумевшего зверя, он явно не шутил.
«Идёт» — только и ответил Аристид.
Как и было оговорено, юноши бросили оружие соперника по свою правую руку так, что Трезубец и Сеть оказались ровно посередине поля, но с разных сторон. До трёх считали вслух вместе. И затем, как по команде, каждый ринулся за своим любимым гаджетом для рыбалки. Одновременно схватив Трезубец и Сеть, Йоргос и Аристид кинулись в разные стороны.
Йоргос зажал лезвия Трезубца на уровне глаз и разгонялся, чтобы воткнуть ручку в землю, а Аристид повесил себе сеть на шею, при этом так же, как и брат, набирал скорость, чтобы при наивысшем разгоне наступить на свободный конец.
Грамотный конец
[впервые опубликован в журнале «Город» #45]
Клац-клац, клац-клац. Доносятся звуки клавиатуры. По клавишам прыгают грубые пальцы. Рядом с ногтями обглоданная кожа. Это лапти Паши. Паша молодой парень, ему ещё нет и тридцати, но голову обрамляют локоны седых волос.
К своим годам Паша не достиг высот, которых так страстно желал, но ещё и не успел потерять заветную мечту, эмоционально застряв как бы между двумя пропастями. Деньги он зарабатывает благодаря своим водительским правам: перевозит чужие автомобили из пункта «А» в пункт, указанный начальником. Платят не очень много, но достаточно, чтобы платить аренду за крошечную студию на отшибе большого города, да на хлеб с маслом.
Кстати, о размерах комнаты, вот он, Паша, сидит за крошечным столом, по его правую руку уже громоздится кровать, а слева давит единственный шкаф для тряпья. Перед глазами же маячит плита, да раковина с мусорной корзиной.
Паша клацает по клавиатуре, потому как он помнит свою мечту. Он хочет стать писателем, считая себя крайне интересным субъектом. Несмотря на свою имеющуюся (гипотетически) бойкость идей и ума, Паша безграмотен, местами наивен и мягкотел.
Клац. Клац. Тык-тык. Клац… Тык. Звучит иное клацанье, совсем так иначе. Оно более размеренное и точное, без лишних стираний, да и кнопки клавиатуры отдают другим тембром. А пальчики, которые бьют по этой клавиатуре, вовсе не похожи на обрубки Паши. Хоть они и без фантастического маникюра, но всё же обладают очень важными характеристиками: утончённостью, аккуратностью и хорошо развитым мозгом, который ими, собственно, управляет.
Это Даша. Красивая и молодая. Сидит в дальнем углу кровати. У неё ноутбук повнушительней, да посерьёзнее, чем у Паши. Даше нет и двадцати пяти годков, а она уже главный проектировщик в одной из крупных строительных фирм. У Даши нет мечты. У неё есть работа, в которую она вкладывает свои знания и умения.
Она всегда серьёзна, сурова и часто не может вспомнить, каким образом её угораздило влюбиться в Пашу. То ли с помощью знаков свыше, то ли по привычке, но получилось то, что получилось и в целом, Паша и Даша живут в относительной дружбе.