Южная сторона

–Тебе и не нужно мне что-то рассказывать, и так всё очевидно. И я сохраню это. Я буду хранить твой секрет также, как ты хранишь мой, – ответил я.

Зря я это сказал, ведь Тая уже было не остановить. Мы шли по улице, вокруг суетился народ в преддверии дня всех влюблённых, а Тай ревел. Кто-то даже не замечал его, а кто-то стоял столбом и пялился на нас. Я завёл его в первый попавшийся переулок.

–Успокаивайся. Я же тебе не о страшной трагедии рассказал. Наоборот, ты теперь знаешь, как не потерять меня. И ребят. Если они тебе расскажут секрет, то сохрани его, как сохранишь мой.

Тай стоял, опёршись спиной на стену высокого серого дома. На шестом или седьмом этаже на балконе кто-то курил. Я увидел человека, облокотившегося на перила балкона прямо над своей головой. Я любил смотреть по вечерам на небо. Зимой редко можно увидеть красочные закаты, в основном они серые или чёрные. Но сегодняшний день был исключением. В небесном океане, среди глубокой темноты, я разглядел яркие краски: розовую, сиреневую, бледно-жёлтую, они наслаивались друг на друга, заполняя всё пространство, которое я только мог видеть.

Тай заметил мой взгляд в никуда, и повернул голову в сторону дороги. Кажется, он тут же забыл, что секунду назад ревел, и теперь наслаждался вместе со мной этим прекрасным видом.

Мы стояли в узком переходе, с двух сторон на нас давили бетонные стены домов. Они уходили высоко вверх, и из-за выступающих балконов невозможно увидеть их крыши. Сзади гуляла чернота. Крошечная дорожка заводила за угол и упиралась во мрак, тут не светил ни один фонарь. На фоне этой гнетущей мрачности мы выглядели крохотными существами, которые заплутали в чужой стране, где уже сотню лет шла война. Но нам не страшно. Наше внимание приковал к себе закат. Он освещал всё, до чего мог дотянутся. И наш закуток, который затягивало во мрак, мог держаться на стороне света только благодаря этому всеобъемлющему сиянию. Оно зачаровало нас. Если бы вы заглянули в наши глаза, то увидели бы там лишь этот горизонт. Он, казалось, прожёг наши роговицы и навсегда отпечатался в обрамлении наших зрачков. Погода стояла ясная, не было ни снега, ни ветра. Ничто не могло нарушить идеальную чистоту и ясность, которые проникли в наше сознание. Я чувствовал, как розовая пыль окутывала нас, она спустилась к земле, перелетела через дорогу, по которой бесшумно носились машины, и растворилась в наших телах.

Ни единого движения. Ни одного шумного вздоха. Нас околдовал момент, в котором смешалась природа с её безупречными проявлениями и наши чувства. В те минуты нам казалось, что мы полностью понимаем друг друга. Тай посмотрел на меня с таким выражением лица, что я понял, он мне верит. И не предаст. Он сохранит и мой секрет, и наш с ним разговор глубоко в своей памяти.

Я не считаю нужным разбалтывать всем подряд о своих самых счастливых моментах. Не думаю, что таким образом ты делишься счастьем. Нет, наоборот. Ты выбрасываешь его в пустоту, раскидываешь по земле, как мусор. Если случилось что-то хорошее, я предпочитаю хранить воспоминания об этом внутри своего сердца вместе со всеми эмоциями и никуда не выпускать. Таким образом я наполнял жизнью собственную душу, давал пропитаться ей радостью, счастьем, любовью. У нас в организме течёт кровь, которой пропитано всё внутри. Вот и я делал тоже самое, только не с физическим, а психологическим своим миром. И это работало.

Но сейчас я решил, что кто-то должен узнать об этом моменте, именно поэтому я рассказал сейчас то, что рассказал. Кто-то прочувствует то, что пережил тогда я, и унесёт с собой эти воспоминания. Не хочу, чтобы они исчезали, поэтому дарю им вторую жизнь.

Больше мы не сказали друг другу ни слова. В момент прощания Тай кивнул мне, широко улыбнулся, развернулся и побежал домой. Я же неторопливо пошёл к себе, размышляя, что сделать сегодня дома. Настроения как обычно шпионить за родителями у меня совсем не было.

Я вставил ключ в замочную скважину, открыл дверь. Тишина. Не включая свет, я стал раздеваться. Снял куртку, шапку, ботинки. И тут услышал шаги. Я с лёгкостью мог отличить мамины от папиных. Это мама. Она еле слышно переставляла ноги, как будто парила по дому. Папа же ходил твёрдо и громко. Мама вскрикнула, когда заметила движущуюся фигуру в тёмном коридоре. Я знал наизусть, где что находится, поэтому не тратил время на переключение выключателя туда-сюда.

–Мам, это я.

–Не пугай меня так. Включи свет, а то так и помереть недолго, – непривычно длинная фраза от неё. И никаких «домашек» и «обедов».

–Хорошо, извини. Я просто всегда так делаю, но больше не буду, чтобы не пугать тебя.

Я забылся, и начал говорить с ней без притворства.

Забавно, пару мгновений назад я убеждал Тая в том, что честность лучше засунуть поглубже в себя, а сейчас сам достал её из тёмной ямы. Мама удивилась, ведь и для меня подобные высказывания не были чем-то обычным. Я захотел расспросить её обо всём, задать миллион вопросов, которые накопились за всю жизнь, но решил, что пока одной странной фразы будет достаточно. Она поймёт, что я хочу сказать, ведь сама только что сделала то же самое.

–Мам, а что на ужин? Я так проголодался, мы сегодня весь день играли с ребятами в догонялки. А, и завтра с утра я пойду к Таю, он позвал меня. Вернусь вечером, не теряй, – я сделал небольшую паузу, чтобы посмотреть на мамину реакцию. Она внимательно меня слушала, – я подумал, может, подарить семье Тая что-то?

–Да, это хорошая идея. И как я сама не подумала об этом, – она разговаривала странно: не так открыто, как с папой, но и не так холодно, как обычно со мной, – я как раз только что ездила за подарками всем на завтра, и думаю, что один можно подарить им. Он должен подойти.

Мама тут же пошла в спальню и вынесла оттуда набор тапочек: двое больших и одни маленькие. Тапочки были в виде мишек: одна пара белая, другая – чёрная, а третья – как панда, белая, с большими чёрными кругами. Тогда мне показалось это забавным. Мама взяла подарочный пакет, бумагу для оформления и начала запаковывать первую пару. Я побоялся спрашивать, можно ли мне помочь ей, опасаясь отказа. Поэтому просто пошёл и начал делать то же, что и она. Возражений не последовало.

Когда я закончил с одной парой, остальные две уже были готовы. Мы уложили всё в пакет. Сначала самую большую пару – на дно, потом среднюю и маленькую, для Тая. Я уверен, что он из них не вылезет, если их подарю я. И это не моя гордыня, это правда. В этом весь Тай, это очень мило, и так по-простому, что невольно хочешь оставить такого человека себе.

Когда подарок полностью оформили, раздался звук из коридора. Ключ был вставлен кем-то в замочную скважину. Сегодня он задержался, но не сильно. Мама тут же изменилась в лице. Она холодно посмотрела на меня и приказным тоном сказала:

–В комнату. Через полчаса – на ужин.

Я понял ситуацию, и хотел не расстраиваться, но не мог. Однако не показывать расстройство я умел мастерски. Я посмотрел на маму всё тем же радостным взглядом. Но она уже перестроилась, и никакого ответа не последовало. Только безразличие и холод.

–Хорошо, мам! Спасибо тебе большое, что помогла с подарком для Тая и его родителей. Я передам им от тебя привет. Я побежал, – входная дверь в этот момент только начинала открываться, и отец не мог услышать моих слов.

Лёд растаял. Мама улыбнулась мне в ответ и кивнула. В следующий миг она вернула своё безразличие, а я уже бежал к лестнице, чтобы убрать пакет к себе. Я очень надеялся, что теперь то она поймёт, что может быть со мной собой. За обедом я сидел с кислым лицом и не попросил добавки. Я встал, убрал за собой тарелку, взял булочку и начал открывать её. И, когда проходил мимо мамы, которая ещё не закончила есть, тихо-тихо шепнул: «вкусно». Она еле заметно дёрнулась. Значит, услышала мои слова за шуршанием упаковки. С булочкой в руках я пошёл к себе. Когда поднимался по лестнице, папа увлечённо ел. Мама посмотрела на меня и слегка кивнула. Я ответил. Я смог показать ей, что знаю правила. Теперь я на её стороне, и она это поняла. Тогда я думал, что она смелее, чем есть на самом деле.