Южный Крест

– Да что в этой Москве?.. Что мы там не видели.

– Давно пора России стать цивилизованной страной!

– Эта страна, эта похабень, рассчитана на середняка. Сегодня середняк остался ни с чем. А их большинство, - вразумительно объяснила Анжела.

– А я переживаю, так их жалко...

– Да бросьте, чем вы помочь можете, ну, денег немного послать. И все.

– Если я деньги посылать перестану, они не только обидятся, но еще проситься сюда начнут.

– Они считают, что мы им должны, - Света оглядела всех, ища поддержки.

– Потому что нам хорошо!

– Я то же самое как раз вчера сказала.

– Меня никто не заставит содержать какую-нибудь тетю Соню - поэтессу. Хочешь - и пиши себе!
– улыбаясь, сказала Анжела.

– Боб - это рус-ский праздник! Шампанское пей, потом пивом надуешься!

– Нет, он только пиво!
– добродушно засмеялась Ирка.

– Ну, черт с ним, скорее, скорее!

– С новым счастьем!

– Я себя хоронить не собираюсь, пожить - так пожить, верно?

– Я недавно был в Италии на конференции, - Илья небрежно скривил губы.

– Илья у нас физик, Светочка.

– Я без ума от ученых!
– она засияла.

– Ничего Европа, - продолжал Илья, - но по мне - зарплата там маленькая. Я считаю, - сказал он с большим нажимом на слове "я", - я считаю - это не для белого человека. Итальяшки, как цыгане. Ну, конечно, музеи, искусство. А только иду я с итальяночкой по Риму мимо святого Петра, и вдруг я так подумал: "А вот провались эти соборы и дома вокруг, и ты вместе с ними - я даже не оглянусь и дальше пойду!"

– Ты душка!

– А все-таки Австралия - жемчужина!

– Еще, вроде, в Америке неплохо платят, да?

– А все-таки похуже, чем здесь.

– Мне это тоже научники говорили, - поддакнула Ирка.

– Я в России наукой, между прочим, занимался, я - кандидат!
– Денис твердо оглядел новые лица, не смотря на Илью.
– А сюда приехал и пошел строителем. Мы сейчас такие деньги зашибаем - в три раза больше, чем если б я на ставке сидел!
– он взглянул на Свету, задержавшись на ее открытой груди.

Она одобрительно закивала своей прелестной головкой.

– Сначала как приехал, старую машину купил, - говорил Денис солидно, а вот полугода не прошло, у меня новая, японская. Не для того я сюда ехал, чтобы на всякой швали ездить. Не то что в совке.
– Денис не торопясь налил себе вина.
– Машины надо новые покупать!
– торжествуя, он взглянул на Илью.

– Меня лично моя машина устраивает. Я думаю, на следующую конференцию шеф мне подбросит денег, - откликнулся Илья, подняв свое сухощавое лицо и надменно озирая окружающих.
– Слетаю в Канаду.

– Главное, чтобы интересно было.

– Бабок побольше!

– Это смотря где...
– медленно проговорила Анжела.
– Если бы мне устроили вернисаж в Кремле или Эрмитаже и платили за это ихние деньги, я бы никогда там продавать свое творчество не стала. Вертолет бы за мной прислали - не поехала бы. А в Париже на метро добиралась!
– она оглядела слушателей, наслаждаясь произведенным эффектом, и добавила: - Вот так - и без России выжила, не пропала, всем нос утерла!

– Слушайте, у нас что было!
– простодушно и восхищенно глядя на сестру, встрепенулась Ирка.
– Есть тут один из "старых" русских, вы наверное слышали, Николай Николаевич, у него дом такой приличный. Живет тут около тридцати лет. А у него, значит, родственник есть дальний, тоже пожилой, Тропишин. Этот дядя в государственной конторе двадцать лет проработал. И вот, представляете, кошмар какой - его после двадцати лет обвиняют, что он шпион русский и в суд тащат! Да еще статью в газету сунули до решения суда! Как вам это нравится?! Вот опять, - говорят, - русские шпионы понаехали, эти иностранцы поганые, китайцы да Васьки русские, они, Васьки эти, не знают на какое место презерватив надевать, а понаехали к нам сюда, кто их звал, у себя все развалили, теперь к нам сюда понаехали...

– Опозорили человека на старости лет!

– Они не человека, они страну нашу несчастную позорят, - вдруг вступил в разговор молчавший до сих пор Вадим.

Света оглянулась на голос и увидела человека, которого она, вероятно, могла встретить раньше: борода, не совсем прибранные волосы, тонкое вытянутое лицо с сеткой морщинок, разбежавшихся вокруг глаз, и сами глаза, смотрящие как будто мимо окружающего. Такие люди в прошлой жизни, в России, не выбирали Свету, и хотя она тоже не испытывала к ним тяги, это задевало. С ними только интересно, решила она. Еще с минуту она смотрела на Вадима и, едва ее согрело чувство узнавания знакомого ей характера, ей на ум пришла та же мысль, что когда-то Лене: "Как он все- таки не подходит к этой стране!"

– Сразу шпион и сразу в газету! Я всегда подозрение имел об ихнем равноправии!
– говорили справа.

– А я считаю, России пора стать цивилизованной страной!

– Тебе налить еще?

Илья вольготно раскинулся в кресле и заговорил:

– В России все западным подражают: названия, наклейки, словечки, костюмчики, даже интонации, не иначе как все - американское! А здесь смеются: вот-де, нам подражают, костюмы наши надели и к цивилизованности друг друга призывают!

– Россию презирают с обеих сторон. Русские - изнутри России, а местные - отсюда, - заметил Вадим.

– Как же это, собственно, местные презирают?
– азартно вскричала Ирка.

– Да вы же сами про статью в газете рассказали, про русского!

– Про Россию и по телику показывают, - вставила новенькая Оля, - весьма оригинальное искусство. О русских так критически. Думаешь, так и надо, так нам и надо!

– Чем острее, тем лучше!
– раздалось со всех сторон.

– Своих передач о России здесь мало, - сказал Вадим, - они в Европе покупают. Но по большей части там, где ничего доброго о русских не скажут: в Польше, иногда в Прибалтике.

– Сколько же можно русским прощать?!

– Может, в России казалось нужным - раздеваться так, а здесь это выглядит, как посмешище. Они свою родину выставляют на...

– Посмешище?
– Анжела улыбнулась светской улыбкой.
– Вам что же - за державу обидно?!

Вокруг засмеялись.

– Как-то все подобрано... дурно, стыдно...
– ответил Вадим, не замечая усмехающихся лиц.

– Разве можно опозорить страну, которая сама себя не уважает, - мрачно заметил Илья.

– Это не страна себя не уважает, это люди себя не уважают, как будто у всех поголовно комплекс неполноценности!

Кто-то крякнул.

– Вы так говорите, Вадим, потому что в Австралии живете. А что же вы из своей прекрасной России уехали?
– спросила Оля.

Вадим ей кивнул:

– Все русские крепятся-крепятся, но этот вопрос непременно зададут.

– А что, - Илья повернулся к Оле, - если бы мы в Зимбабве мыкались, вы бы нас пожалуй простили?

– Я не то имел в виду, Илья. Немцы, из тех кто живет в Австралии, говорят о своей Германии. После многолетних поисков работы здесь оседают американцы, но думают о своей родине. Английские старики и старухи по тридцать лет вспоминают Англию, считая себя по-прежнему англичанами. И все их за это уважают! И только русским нельзя говорить о своей стране, чтобы им не задали вопроса, подразумевая их предателями! Русский русскому мало чего позволит, - продолжал Вадим, - и это дело рук нашей собственной интеллигенции: журналистов, общественных деятелей, режиссеров. Здесь в университете на русском отделении опрос провели: "Опишите, как вы представляете себе русскую семью". Студенты описали так: женщины носят кокошники, в квартирах живут свиньи. Муж приходит домой пьяный и сразу выпивает залпом бутылку водки. Мужчины в России - это или "новые" русские, или алкоголики. О женщине мнение разделилось пополам. Одни описали бабушку в платочке, другие проститутку. Студенты сказали, что все это они узнали из русских фильмов и газет.