Южный Крест

— В таком случае, увезем Дитмара оттуда, как только захватим.

— Да, но куда? Самое удобное место — Энтре-Риос, на границе с Уругваем… вот, смотрите…

Филипп встал и, подойдя к столу, склонился над картой.

— Сколько это километров от Кордовы?

— Около семисот…

— Одна ночь пути, — сказал Дино. — Если выедем в воскресенье вечером — утром в понедельник будем на месте. А до понедельника Дитмара не хватятся. Дороги хорошие?

— От Кордовы до Росарио — да, а вот как тут, не знаю…

Все трое долго молчали, разглядывая карту, потом Филипп сказал:

— Ну, что ж… Вероятно, ничего другого пока не придумать. Ты как, Дино?

— Я — за.

— Тогда будем считать, что договорились, А что с этим твоим шофером?

— Отправим куда подальше, — усмехнулся Полунин. — Пусть едет в Парагвай, там у него найдутся друзья…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Я что-то не очень понимаю. Выходит, моя работа кончена?

— Здесь — да. Дитмар переходит ко мне, а ты получишь другое назначение.

— А… с Келли как же? — неуверенно спросил Кривенко.

Полунин, полуотвернувшись от собеседника и свесив руку за спинку стула, продолжал разглядывать выцветшую афишу с изображением матадора, взмахнувшего мулетой перед самыми рогами быка.

— Ты деньги от кого получаешь, от меня или от Келли?

— Да нет, я просто…

— Короче говоря, пусть это тебя не волнует. Ты сейчас свободен?

— До обеда отпросился.

— Поехали, покажешь мне, где живет эта ваша фрау Клара…

В автобусе Кривенко удрученно молчал — то ли ему не хотелось расставаться с полюбившимся поднадзорным, то ли не давала покоя мысль, не проштрафился ли чем-нибудь перед строгим начальством. На одной из остановок тронул Полунина за локоть: «Следующая — наша… »

Они вышли на тихой, тенистой от платанов окраинной улочке. Полунин осмотрелся, стараясь запомнить ориентиры — альмасен на углу, дом необычной для здешних мест архитектуры, похожий на швейцарский «шале», незастроенный участок рядом. На следующем квартале Кривенко остановился, показал рукой через улицу.

— Вон тот, белый, со ставнями…

— Пошли, нечего пальцем тыкать, — Полунин, не замедляя шага, окинул дом быстрым взглядом, словно сфотографировал в памяти. — Машину где оставляете?

— Дальше, за углом…

Тупичок действительно был глухой и вечером, вероятно, совсем темный.

— Ясно, — сказал Полунин. — Ну что ж, здесь я с ним и встречусь, это удобно…

— Мне его предупредить?

Полунин, закуривая, пожал плечами.

— Да нет, пожалуй… вдруг еще что-нибудь помешает, а он будет ждать. Нет, ничего пока не говори. В субботу, когда оставишь его здесь, приходи сразу в тот бар — возле автобусной станции. С десяти вечера я буду там. Только сразу, никуда не заходя, понял?

— Яволь! Буду как штык.

— Теперь вот еще что. Когда ты последний раз писал Келли?

— Да уж дней двадцать будет, — с виноватым видом сказал Кривенко, — все как-то было не собраться…

— И хорошо, что не собрался. — Полунин достал лист, протянул Кривенко. — Держи! Перепишешь это своей рукой и завтра пошлешь. Почерк разбираешь?

Кривенко, наморщив лоб, стал медленно читать вслух по-испански: «Соратник Келли, в субботу мы с объектом наблюдения едем недели на две в Сан-Луис, так что если что будет надо, то пишите туда до востребования центральный почтамт… »

— Все верно, — кивнул Полунин. — Закончишь там, как у вас принято обычно. «Диос и Патрия» [64] — так, кажется?

— Так точно. А подпись — соратник такой-то.

— Только смотри, завтра же сдашь на почту. Да, пока не забыл…

Он отдал Кривенко деньги — такую же пачку, как прошлый раз в Буэнос-Айресе, новенькую, в банковской оклейке.

— Вот спасибо, Полунин! А то я уж, признаться…

— Иди, иди, на работу опоздаешь.

64

«Dios у Patria» — «Бог и Родина» (исп.).

Обрадованный Кривенко побежал к автобусной остановке. Полунин походил еще по прилегающим улицам, чтобы лучше освоиться с районом действия, даже набросал в записной книжке схематичный план, пометив стрелками улицы с односторонним движением, и вернулся в отель.

— Ну, кажется, все в порядке, — сказал он. — Пришлось дать сукиному сыну еще пять тысяч, но что поделаешь. Пошли пообедаем, и нужно приступать к поиску убежища.

— Кажется, оно найдено, — сказал Филипп. — Дино тут встретил своего земляка…

— Да какой он мне земляк, иди ты! — возмутился Фалаччи. — Я исконный лигуриец, а этот заморыш — из Реджо-Эмилии. С кем они действительно земляки, так это с Бенито, — тот ведь оттуда родом, во время фашизма все реджо-эмильянцы ходили гордые, как индюки, — как же, земляки самого дуче, поррка мизерия!

— Ладно, успокойся, дело прошлое. Расскажи лучше, что ты там нашел со своим не-земляком.

— Понимаете, я ему сказал, что нам нужно помещение где-нибудь за городом, чтобы испытать точные геодезические приборы, которые не переносят шума и вибрации. А он говорит: я знаю такое место, у меня брат сторожем работает в старых каменоломнях…

— Интересно. А где это?

— Где-то там, в сторону гор, вечером съездим. Главное, говорит, там так тихо — кричи не докричишься…

Домик сторожа действительно оказался самым подходящим местом. В карьерах уже давно не работали, отвалы щебня поросли бурьяном, оборудования не было; сторож присматривал только за тем, чтобы не воровали камень, — компания, вероятно, все еще не теряла надежды его продать. За триста песо итальянец охотно согласился на недельку переселиться в город.

— Только раньше не возвращайтесь, — предупредил Дино, подняв палец. — У нас крайне опасные научные эксперименты!

— Нет, нет, — сторож замахал руками. — Боже меня упаси! Вы тогда скажите брату, когда закончите. А опасного ничего не оставите?

— Все вывезем до последнего атома, — заверил Дино.

До западной окраины Кордовы отсюда было около десяти километров, до шоссе, по которому ходил автобус, — не больше трех. Словом, лучшего тайника было не придумать.