Южный узел

— Не лучше ли вам самому пересесть на наш борт и покинуть русских? — осведомился капитан. — Возможно, они вас подозревают?

— Возможно, — кивнул Джеймс. — Но если я уеду, то тем самым дам подтверждение их беспокойству. И они отправят за вами погоню. Чего мы оба не хотим.

Капитан кивнул.

— Но, если вас изобличат, у русских будет возможность предъявить нашему кабинету претензии.

Джеймс невесело рассмеялся.

— Подобные мелочи случаются на каждом шагу. Выразят недовольство. Какое-то время не допустят наблюдателей. Наши станут отнекиваться и делать хорошую мину. Негодовать, уверять в своей непричастности.

— А вы? — напрямую спросил сэр Леон.

Джеймс коротко дёрнул головой.

— Моя судьба — другое. Поэтому выпьем, дорогой Эдмунд, выпьем, пока мои руки ещё свободны.

Конечно же он успел передать документы: планы портов, карты гаваней, списки товаров с ценами, описания госпиталей и даже пометы о местонахождении колодцев со здоровой водой в Крыму. Дети! Они думали его остановить. Задались бы вопросом, чему человек может научиться за пять лет непрерывного «наблюдательства».

Однако кое-что случилось. Накануне ухода «Блонда» Джеймс решил переправить последнюю партию нарисованных от руки карт. Он хранил важнейшие тетради за картиной «Взятие Монмартра», украшавшей стену каюты. Это место и искал Жорж. Когда Александер начал ездить на английский фрегат, юноша подсмотрел через щёлку в двери, откуда хозяин достаёт журналы. Но вот беда, у Джеймса давно выросли глаза на затылке. Он спиной чувствовал, когда за ним наблюдают. Сколько непрофессионализма у русских! И каких случайных людей они используют!

Джеймс подозревал слугу. Не то чтобы сильно, ведь тут все за всеми приглядывают. А когда открылось, что парень ищет тайник, дальше церемониться не имело смысла.

Александер сделал вид, что взял пару свёртков, и вышел. Жорж поторопился. Надо было подождать, пока хозяин отчалит на «Блонд». А он полез сразу. И был пойман. Потому что англичанин вернулся и завернул ему руку. Они бы ещё поборолись, но Джеймс сразу приставил пистолет к голове. Стояла ночь. Только вахтенные перекликались да каждые полчаса били склянки.

— Я знаю, кто вы.

— И я знаю, — вздохнул англичанин. — Закричите — выстрелю.

Жоржа не имело смысла пугать.

— Почему не сразу?

— Не хочу грязи в каюте, — отозвался Александер. — Поедете со мной.

— Зачем?

Джеймс не ответил. Ему нужно было, чтобы слуга просто исчез. Возможно, стоило сразу свернуть шею. Но как потом тащить тело? В любую минуту наткнётся на часового или вставшего отлить матроса. Значит — отвести к лодке и утопить в море. Но по дороге этот злодей может вывернуться. Самое меньшее — закричать…

— Я облегчу вам задачу, — с пониманием сказал Жорж. — Отвезите меня на «Блонд» и передайте своим в качестве шпиона.

— Зачем вам? — удивился Джеймс.

— Хочу видеть Лондон. Или Константинополь.

Александер позволил себе не поверить.

— Но вы обещаете идти тихо?

— Клянусь.

Оба двинулись из каюты на палубу. Жорж аккуратно перешагивал через темневшие предметы и старался не шуметь. Они спустили лодку. Англичанин продолжал держать пистолет. Изобличённый слуга сел на вёсла.

— Я расскажу о вас всё, что знаю, — предупредил Александер.

— Много ли вы знаете?

На взгляд Джеймса, парень был абсолютно лишён чувства самосохранения. Они оказались в море, достигли «Блонда», англичанин сдал лжекамердинера с рук на руки, и того посадили на гауптвахту.

— Удачи, — сказал ему, прощаясь, капитан Леон.

— Вы поступите очень разумно, если прямо в Стамбуле продадите этого наглеца, — посоветовал Джеймс.

* * *

Но до Стамбула предстояло ещё доплыть. Гауптвахта британского корабля — прекрасное место. А нравы на «Блонде» царили самые либеральные: арестанту позволялось играть с часовыми в карты и раз в сутки дышать воздухом на палубе. Жорж даже не пытался бежать.

В Одессе на корабль вступила группа карантинных чиновников, осмотрела все помещения и обнаружила одного неучтённого члена экипажа, который по всем признакам был заражён: жаловался на жар, покраснения на руках и кол в горле.

— Вы чуму нам решили привезти? — с негодованием кричал карантинный капитан. — Убирайтесь обратно, в Стамбул! Там заразе и место.

— Тогда выпустите нас в море! — возмущался Леон.

— Скатертью дорога! Но эта падаль сдохнет у нас в карантине.

Жоржа пришлось отдать. Хуже того — чиновники обстучали фрегат дюйм за дюймом и кое-что нашли. Нельзя было поручиться, что всё. Предусмотрительный капитан зашил тетради Александера в холщовые мешки для хлеба и рассовал в разные места — на камбуз, в носовую часть трюма, в жерло одной из пушек. Даже с учётом обретённых документов фрегат не следовало задерживать. Но напугать стоило.

Что мичман Стогов (а именно он изображал главу карантинных тараканов) и сделал. Из гавани «Блонд» сопровождали два 64-пушечника с открытыми люками. Это уже по приказу Грейга, который получил от государя очень опекательно-распекательное письмо.

— Нашего друга взяли? — спросил Жорж, уже сидя на катере, увозившем его к берегу.

Стогов кивнул.

— А толку? Вот доставим мы эти бумажки, положим перед ним на стол, а он от всего отопрётся.

— Подумаешь, — шмыгнул носом лжекамердинер. — Даже мои показания: де господин Александер хотел продырявить мне голову — ничего не изменят. Но его можно подержать подольше, нагородить вопросов, заставить отвечать. Письменно. А потом гнуть ответы и так, и эдак, доказывая британцам, что они отправили нам шпиона.

— А толку? — повторил Стогов.

Жорж облизнул потрескавшиеся губы.

— Мой дорогой Эразм, ну напрягите же свою хвалёную философию. Из дела бедняги Александера получится очень заметный инцидент, который помешает нашему государю, при всей личной симпатии к Англии, принять её посредничество на переговорах…

Мичман с заметным уважением воззрился на парня. «В папашу», — подтвердил он свой старый диагноз.

— Я поэтому и набился на «Блонд», — признался Жорж. — Чтобы весомее выглядело. Нам нужно будет гору, ну просто гору бумаг исписать… Слушай, жрать хочу, сил нет. Что-нибудь приличное. В итальянском ресторане. И бутылочку шамбертена. Какое дело мы закрутили, — он чмокнул собранные щепотью пальцы. — У меня ни копейки. Буду должен.

* * *

Стогову оставалось только удивляться и разводить руками. Сам он развил кипучую деятельность, как только выяснилось, что Жорж пропал с борта «Парижа». Пошёл к Грейгу и потребовал ареста шпиона на основании хотя бы тех невинных тетрадок, которые лежали у англичанина в столе на видном месте.

Тот держался стоически. Всё отрицал. И выражал протесты.

После протокольных формальностей «официального наблюдателя» препроводили в крепость. И сразу, вместо жары, наступил пронизывающий холод, замешанный на сырости подземелий. Выдолбленные в толще скалы казематы равно годились как для хранения битой скотины, так и для консервации живых людей. Здесь уже содержались несколько татарских мурз, призывавших к бунту против русского владычества, и пленные турецкие офицеры. Их подчинённые копали рвы для продолжения форта. С борта «Парижа» было хорошо видно, как они катают тележки или опрокидывают носилки в ров. Широкие штаны и туфли с загнутыми носами менее всего соответствовали земляным работам и не раз вызывали хохот у матросов.

— Надеюсь, вы не заставите меня махать лопатой? — с усмешкой осведомился Александер у мичмана Стогова, который предстал перед ним с допросными листами в руках.

Эразм заметно нервничал. Ему никогда не приходилось арестовывать человека, которому он прежде представлялся как друг.

— Избавлю вас от смущения, — заявил арестант. — Я знал, кто вы, и поэтому не пускался в откровения. Беседы обо всём и ни о чём. Чтобы пощекотать нервы.

Стогов насупился.

— Извольте ответить на вопросы.