За безупречную службу!

Юрий ненавидел этот насмешливый голос — в основном, потому, что тот всегда был прав. Не ошибся он и на этот раз: в течение тридцати шести часов, проведенных в городе Мокшанске, майор Якушев вкалывал как проклятый, как раз для того, чтобы сейчас на заводе «Точмаш» наблюдалось что-нибудь именно в этом роде. Правда, на такой масштабный эффект он не рассчитывал; в деле явно появился какой-то дополнительный, неучтенный фактор — возможно, совесть подполковника Сарайкина, а может быть, что-то другое, более реальное и прозаическое.

* * *

Накануне вечером, заселившись в одноместный люкс единственной в городе гостиницы «Полет» (которая, на взгляд Юрия, с таким же успехом могла зваться «Океаном» или даже «Юпитером») и убедившись, что проводивший его сюда из коттеджного поселка «бобик» явно намерен проторчать под окном номера до самого утра, Якушев поужинал в гостиничном ресторане и провел остаток вечера перед телевизором. Готовили в здешнем кабаке отвратительно, и, если бы не луженый желудок Юрия и его истинно солдатское умение пить из лужи и питаться чем бог послал, оставаясь при этом боеспособным и даже довольным жизнью, он рисковал бы остаться голодным. Телевизор, как ни странно, работал; Якушев вооружился пультом, попутно обратив в паническое бегство притаившегося под ним рыжего таракана, и, с минуту поиграв кнопками, отыскал местный канал — правда, не городской, существование которого, с учетом размеров населенного пункта, с самого начала представлялось сомнительным, а областной.

Ему повезло: передавали выпуск новостей. Покуривая, Якушев терпеливо просмотрел репортажи об очередном заседании областной Думы, очередной же схватке местных жителей с предприимчивыми дельцами, вознамерившимися устроить на месте замусоренного скверика с песочницей и ржавыми качелями платную автостоянку, и о беспределе коммунальщиков, каковой (беспредел) выразился в прорыве (естественно, тоже очередном) магистральной трубы городского водопровода. Вдоволь насмотревшись на бьющий из мостовой фонтан высотой в пять этажей, Юрий вздохнул с облегчением: начался блок криминальных новостей. Но о рейдерском захвате мокшанского филиала НПО «Точмаш» в выпуске так и не прозвучало ни словечка. Это выглядело довольно странно. В автономии, по количеству населения наверняка заметно уступающей любому из административных округов Москвы, подобные вещи незамеченными не остаются. И не важно, рейдерский это захват или ЧП внутризаводского значения; все равно, где автоматы и маски-«балаклавы», там и журналисты.

Ведь люди, и журналисты в их числе, всюду одинаковы. И, как ни старайся держать этих писак в узде, в каждой редакции, даже если она расположена далеко за Северным полярным кругом, обязательно имеется мечтатель, свято верящий, что однажды, поймав за хвост настоящую сенсацию, он будет замечен и приглашен на работу в Москву — ну или, как минимум, станет собственным корреспондентом какого-нибудь крупного столичного издания или канала. А в каждом отделении полиции, в свою очередь, сидит некто, кто за умеренную мзду сливает этому мечтателю оперативную информацию. И каждый редактор, на стол которого лег материал с фотографиями вооруженных людей в масках и невнятными, не особенно убедительными объяснениями директора захваченного завода, постарается пустить этот материал в печать или в эфир раньше, чем ему заткнут рот звонком сверху. Не потому постарается, что такой уж большой радетель за свободу слова и право населения оперативно и в полном объеме получать информацию о том, что творится прямо у него под носом, а из простой боязни, что его опередят коллеги-конкуренты.

Словом, шила в мешке не утаишь. А на местном телевидении и в газетах, в том числе и городской, называвшейся «Мокшанская заря», которыми Юрий разжился у стойки администратора — или, как нынче принято говорить, в рецепции, — об инциденте с участием «маски-шоу» не было ни слова. Как будто в здешней ментовке утечка информации была чисто академическим понятием: да, помню, на лекциях в школе милиции нам что-то такое рассказывали, но за давностью лет уже и не вспомнишь, что это за зверь такой — утечка информации…

Сомнительно!

Если на «Мокшанскую зарю» могли оперативно надавить, то уровнем выше, в области, провернуть этот номер было бы не в пример сложнее. Из этого следовало, что в области просто ничего не знали — или знали, но на таком уровне, до которого журналистам с их «умеренной мздой» было не допрыгнуть. Знали и считали нужным помалкивать, что весьма красноречиво говорило само за себя.

Впрочем, Юрия послали сюда не затем, чтобы строить догадки. Посему, дождавшись настоящей темноты и убедившись, что полицейский «уазик» по-прежнему, как приклеенный, торчит на парковке у памятника казачьему атаману Стеньке Разину, Якушев отправился на разведку. У него хватило ума заранее, еще в Москве, сложить все необходимое в простую дорожную сумку, а сумку прихватить с собой в номер, так что трудностей не возникло: он просто вышел из номера, прошел в конец пустого коридора, осмотрел пустой и не сказать, чтобы очень чистый туалет (слово «люкс» здесь не предусматривало наличия в номере такой роскоши, как отдельный санузел; это обстоятельство, с точки зрения любого цивилизованного человека, возмутительное, Юрию представлялось просто забавным), открыл окно, выбросил в темный внутренний дворик сумку и выпрыгнул следом.

Беспокоить местных стражей порядка, пытаясь вывести «ягуар» из его временного стойла, он не стал. Остановленный им в двух кварталах от гостиницы бомбила на любовно тюнингованной под заряженный спорткар дряхлой вазовской «шестерке» очень удивился, когда на вопрос, куда ехать, Юрий ответил:

— Извини, командир, я не местный. Забыл, как он называется, этот район. Там еще завод какой-то — приборостроительный, что ли…

— Шанхай, — не скрывая недоумения, подсказал бомбила. Уяснив, казалось бы, маршрут, он отчего-то не спешил отправиться в путь, действуя вопреки железному кредо всех, сколько их есть на свете, таксистов: время — деньги. — Что, прямо на завод?

— Зачем мне ночью на какой-то завод? — в свою очередь, изумился Юрий. — Приятель у меня там живет, сто лет не виделись.

— Приятель? — с непонятной интонацией протянул бомбила и, подумав, загнул цену, показавшуюся Юрию непомерной даже для ночного тарифа.

— Не дороговато? — спросил Якушев. — За такие бабки до настоящего Шанхая доехать можно, который в Китае!

— И деньги вперед, — потребовал бомбила. А потом, получив требуемую сумму и уже тронув машину с места, как бы между прочим уведомил пассажира о том, что, во-первых, всегда держит под рукой монтировку, а во-вторых, проходил срочную службу в доблестных воздушно-десантных войсках.

Судя по округлому брюшку и серебрившейся в свете уличных фонарей седине на висках, было это давненько. Юрий поздравил водителя с прошедшим, промолчав о том, что и сам начинал топтать кирзу именно в ВДВ: братание с этим пузаном, от которого со страшной силой разило застарелым потом, не входило в его планы точно так же, как и взаимные подозрительные вопросы — кто где служил и по какому праву причисляет себя к десантникам, — коими, равно как и последующим мордобоем, неизменно сопровождается каждый день Ильи-пророка. Кроме того, такое признание явно не пошло бы на пользу делу: бомбила явно опасался своего пассажира, который, в отличие от него, действительно смахивал на бывшего десантника, и, чего доброго, мог, окончательно струсив, отказаться от поездки.

По прибытии на место все недоумения Юрия развеялись буквально в два счета. Почему этот окраинный район, застроенный преимущественно складами и почти нежилой, в городе прозвали Шанхаем, оставалось только гадать, и это было единственное, чего Юрий так и не уразумел. Во всем остальном наступила полная ясность: местечко было глухое, и таксист действительно сильно рисковал, согласившись на ночной рейс сюда в компании рослого, плечистого и совершенно незнакомого ему пассажира. Фонарей тут почти не было, а те, что были, горели через три на четвертый. Фары «шестерки» выхватывали из мрака заросшие чахлым бурьяном обочины, уродливые бетонные заборы, складские ангары и низкие кирпичные лабазы, вросшие в землю так, что в них надо было спускаться по ступенькам, как в погреб. Чтобы не нервировать бомбилу, который не столько смотрел на дорогу, сколько опасливо косился вправо, стараясь прикрыть бок локтем от возможного удара ножом, Юрий попросил остановиться, как только увидел в темноте тускло освещенное окошко. Выбор оказался удачным: выйдя из машины, он сразу увидел впереди и справа рдеющие в вышине красные позиционные огни на трубе котельной — надо полагать, заводской.

Пока Юрий любовался красными искорками в темном небе, таксист испарился, сделав это так тихо и быстро, как только позволяло его транспортное средство. За забором, напротив которого Юрий остановил машину, проснулась и, лязгая цепью, принялась с истеричным лаем метаться по двору собака. Голос у пса был сиплый, сорванный, и Юрий поспешил убраться подальше, дивясь тому, какие тут все, оказывается, нервные.

Избранный ориентир оказался правильным, и через четверть часа Юрий уже был на территории завода. Высоченный, оплетенный поверху колючей проволокой забор он преодолел играючи, даже не порвав перчаток, поскольку в сумке, что висела у него на плече, нашлось все необходимое. Минуту или две он не дыша сидел на корточках в тени забора, но вокруг по-прежнему было тихо, из чего следовало, что его проникновение на охраняемый объект осталось незамеченным. Это было хорошо: миссия ему нынче выпала из тех, которые не выполнишь, просто одного за другим снимая часовых. В ближайшее время все должно было перемениться, но сейчас поднятая кем-нибудь тревога автоматически означала бы провал задания.