За борт!

Джордино уже направлялся к двери.

— Когда приедешь туда, самолет будет готов к вылету, — сказал он через плечо.

Питт торопливо поднялся по лестнице в свою квартиру и бросил в сумку кое-что из одежды. Открыл оружейный шкаф и взял старый автоматический револьвер „Кольт Томпсон“, серийный номер 8545, две обоймы с патронами 45-го калибра и все это положил в футляр от скрипки. Потом взял телефон и позвонил в кабинет Сандекера.

Назвался личной секретарше адмирала, и та соединила его.

— Адмирал?

— Дирк?

— Думаю, я знаю, где баржа.

— Где?

— В дельте реки Миссисипи. Мы с Элом летим туда.

— Почему ты считаешь, что в дельте?

— Наполовину догадался, наполовину вычислил, но это наша лучшая нить.

Сандекер поколебался, прежде чем ответить.

— Тебе лучше подождать, — тихо сказал он.

— Подождать? О чем вы говорите?

— Алан Моран потребовал прекратить поиски.

Питт был ошеломлен.

— Какого дьявола?

— Он говорит, что это напрасная трата времени и денег налогоплательщиков, потому что Винс Марголин мертв.

— Моран сволочь.

— Он демонстрирует одежду Марголина, в которой тот исчез.

— Но все равно нужно думать о Лорен.

— Моран говорит, она тоже мертва.

Питт почувствовал, что словно погружается в зыбкий песок.

— Проклятый лжец!

— Может, и так, но, если он прав насчет Марголина, ты порочишь следующего президента Соединенных Штатов.

— В тот день, когда этот подлец принесет присягу, я откажусь от гражданства.

— Вероятно, не ты один, — мрачно сказал Сандекер. — Но твои личные чувства не меняют ситуацию.

Питт был непреклонен.

— Из Луизианы позвоню.

— Я надеялся, что ты так скажешь. Оставайся на связи. Я здесь буду делать все, что смогу.

— Спасибо, старый мошенник.

— Шевелись. И скажи Джордино, чтобы перестал красть мои сигары.

Питт улыбнулся и повесил трубку. Он закончил сборы и торопливо вышел из ангара. Через три минуты у него дома зазвонил телефон. В двухстах милях от него Сал Касио с пепельным лицом в отчаянии напрасно ждал ответа.

Глава 67

Днем в десять минут первого Алан Моран прошел по главному коридору Капитолия, спустился по узкой лестнице и добрался до далекого кабинета, который держал для своих личных нужд.

Большинство людей его положения постоянно окружены помощниками, но Моран предпочел пойти в одиночестве, чтобы не отвлекали пустые разговоры.

У него всегда был осторожный вид антилопы, которая высматривает хищников на африканских равнинах. Глаза без выражения — такие бывают у тех, чья единственная страсть — власть, власть, полученная любыми способами и любой ценой. Чтобы достичь престижного положения в конгрессе, Моран старательно поддерживал свой имидж. В общественной жизни он был ревностным верующим, настоящим олицетворением дружелюбного застенчивого человека с теплым чувством юмора, соседа с вашей улицы, всегда готового одолжить газонокосилку; выходца из бедной семьи, всего добившегося своим трудом.

Но его частная жизнь была прямо противоположной. Тайный атеист, он смотрел на своих избирателей и вообще на людей как на невежественный сброд, который позволительно использовать к своей выгоде. Никогда не женившийся, не имея близких друзей, он жил скромно, как монах под епитимьей, в маленькой съемной квартире. Каждый доллар сверх средств к самому скромному существованию шел в его тайную корпорацию в Чикаго, где добавлялся к полученному от нелегальных вкладов, взяток и других видов коррупции.

Эти деньги использовались для усиления его влияния и власти, и постепенно политические услуги и влияние привязывали к его фалдам все больше мужчин и женщин, занимающих высокое положение в бизнесе и правительстве.

В кабинете Морана, когда он вошел, сидели Дуглас Оутс, Сэм Эммет, Мартин Броган и Джесс Симмонс, недавно освобожденный из-под домашнего ареста. Все встали, и он занял место за столом. В нем ощущалось самодовольство, очевидное посетителям. Он вызвал их на свою частную территорию, им пришлось подчиниться.

— Спасибо, что встретились со мной, господа, — сказал он с фальшивой улыбкой. — Полагаю, вы знаете, для чего приглашены.

— Обсудить ваше возможное назначение на пост президента, — ответил Оутс.

— Не возможное, — ядовито сказал Моран. — Сегодня в семь вечера сенат начнет суд над президентом. Поскольку я следующий в очереди преемников президента, я считаю своим священным долгом немедленно принести присягу и принять на себя ответственность за излечение ран, нанесенных предыдущим пагубным правлением.

— А вы не торопитесь? — спросил Симмонс.

— Нисколько, если это означает предупредить дальнейший вред.

Оутс, казалось, сомневался.

— Кое-кто истолкует ваши действия — по крайней мере, пока не будет должным образом доказано, что вице-президент Марголин мертв, — как попытку незаконно захватить власть, особенно учитывая ваши старания лишить власти президента.

Моран посмотрел на Оутса и перевел взгляд на Эммета.

— У вас одежда вице-президента, найденная в реке.

— Лаборатория ФБР идентифицировала одежду как принадлежащую Марголину, — подтвердил Эммет. — Но нет признаков того, что она две недели провела в воде.

— Вероятно, ее выбросило на берег, и она просохла.

— Вы говорили, что рыбак, который принес ее вам, утверждал, будто выловил ее в Потомаке.

— Вы директор ФБР, — разгневанно ответил Моран. — Вам и разбираться в этом. Я здесь не на суде.

— Возможно, в интересах всех присутствующих было бы лучше продолжить поиски Марголина, — тихо сказал Оутс.

— Полностью согласен, — подхватил Броган. — Нельзя считать его мертвым, пока не найдено тело.

— Несомненно, возникнет множество вопросов, — согласился Мерсье. — Например, как он умер.

— Очевидно, утонул, — ответил Моран. — Вероятно, вместе с „Орлом“.

— К тому же, — продолжал Мерсье, — вы так и не объяснили, каким образом вы с Маркусом Ларимером спаслись с „Орла“ и отправились рыбачить на еще не названный курорт на Карибском море.