За что убивают Учителей

Для таких серьезных обстоятельств разговор был восхитительно короток. Красный Феникс едва не заскрежетал зубами, но в конце концов взял себя в руки, предположив, что рвущийся наружу праведный гнев и крики едва ли помогут решить эту заковыристую задачку.

Кажется, решения и вовсе не существовало.

– Время истекает, мессир. Прошу вас объявить о своем выборе.

Элирий поежился. Это был не выбор, а лишь иллюзия выбора. Вервие бесцветия стягивало тонкое тело: останавливало поток духовной энергии, замедляло кровообращение и лишало кровь цвета. Приняв наложение вервия, придется полагаться только на милость и защиту ученика. С другой стороны, пока он и так полностью зависим от Элиара. А если уж чего-то не миновать, лучше сделать это самому, чем быть принужденным насильно.

– Приступай, – холодно скомандовал Красный Феникс.

Сделав шаг навстречу, он протянул ученику руки. Тот сделал то же самое и осторожно, но крепко взял его за запястья.

В ту же секунду Элирий почувствовал воздействие чужой крови – оглушительное и вместе с тем исполненное с филигранным мастерством великого жреца. На молочно-белой коже немедленно проступили линии магических печатей, затейливо сплетаясь на запястьях и лодыжках подобно тонким росткам ядовитого плюща. На миг вспыхнув черным, печати стали полупрозрачными и в конце концов совсем незаметными глазу.

Учитель мог бы гордиться своим учеником: тот в совершенстве освоил древнее искусство духовного пленения. Заклейменный узорами вервия, Элирий почувствовал упадок сил – словно холодными пальцами кто-то резко сжал сердце. Кажется, вся кровь в нем остановилась. Грудную клетку сдавило, дышать стало трудно – духовная энергия цвета практически прекратила движение. Однако, чтобы полностью прервать циркуляцию, следовало запечатать также наиболее важную точку выхода энергии – горло.

От слабости Элирий покачнулся и, цепляясь за титульные одежды Великого Иерофанта, начал медленно оседать на колени. Длинные тонкие пальцы бессильно скользили по гладкому церемониальному шелку, тщетно пытаясь остановиться, удержаться от падения.

Элиар замер в смущении, кажется, едва ли способный вытерпеть эту болезненную сцену. Трепетное, замирающее дыхание великого Красного Феникса шокировало и в то же время странно будоражило кровь. Когда Элирий, почти лишившись чувств, ткнулся лбом ученику в живот, тот опомнился и, в свою очередь, преклонив колени, позволил опереться о себя.

– Учитель, – встревоженно позвал Элиар, но не дождался ответа.

Учитель не должен быть коленопреклоненным. Никогда.

Нужно было закончить духовное пленение, – но в то же время сделать это не представлялось возможным. Наставник по-прежнему слаб – полное пленение священного цвета крови может убить его или нанести физическому телу повреждения, которые потребуют длительного восстановления. Кроме того, Элиар боялся, что Учителю будет слишком больно. Это тело совсем не похоже на прежнее тело могущественного Первородного: сильная боль может высушить всю отпущенную ему жизненную силу.

Конечно, по правилам следовало перекрыть горловую точку, как сделал когда-то Учитель и с ним самим… но сердце Элиара дрогнуло. Это было слишком жестоко. В конце концов, частичное пленение уже делает применение духовной силы затруднительным, а в таком состоянии – почти невозможным. Да и он всегда будет рядом с Учителем, чтобы проконтролировать.

Не произнеся более ни слова, Элиар помог Совершенному подняться и усадил его в глубокое кресло, вновь ощущая прочную связь с этим человеком из прошлого. Разорванную когда-то духовную связь Учителя и ученика.

Глаза Красного Феникса были полуприкрыты – в них отражалось страдание. Чуть заострившиеся скулы придавали нежному и юному лицу прежнюю строгость из прошлого. Чувствуя угрызения совести, Элиар решил не заканчивать ритуал. Благоговейно преклонив колени у ног наставника, кочевник терпеливо ждал, пока Учитель придет в себя и привыкнет к давлению наложенного вервия.

Поняв, что ученик его удовлетворен и не собирается продолжать, Элирий молча поднялся и, оправив тяжелые одежды, проследовал к заветному выходу. Оставаясь на некотором расстоянии, Элиар последовал за ним.

Внешние двери Красных покоев были не заперты, но Совершенный демонстративно остановился перед ними, ожидая. Элиар с готовностью распахнул створки и почтительно посторонился: его светлость мессир Элирий Лестер Лар вышел в ватную тишину коридора.

За дверями оказалась длинная галерея, ведущая в центральную часть храмового ансамбля. В былые годы Красный Феникс хорошо знал Янтарную цитадель, но все же замедлил шаг и позволил ученику идти первым, как приличествовало его нынешнему статусу. Так шли они по знакомым переходам, в молчании ступали под высокими стрельчатыми сводами. Под контролем вервия Элирию только и оставалось, что следовать за своим пленителем без надежды противостоять ему.

Вокруг было тихо, слишком тихо. Элирий отчетливо помнил лимонно-желтых канареек Бенну, что весело щебетали здесь в прежние времена. Красивые певчие птицы в высоких клетках. Адепты в гардениевых одеяниях хлопотливо сновали по своим делам, но сейчас – повсюду было пусто. Канареек давно не держали. И даже ярко-желтые пятна форзиции, обильно цветущей прежде, не попадались на глаза. Золотые облака мимозы также растаяли, растворились в течении дней.

Лабиринт коридоров наконец прервался. Стоило Элирию пересечь порог и выйти на просторную открытую террасу, как в лицо брызнул яркий свет.

Солнце? С ним было что-то не так.

Солнце неожиданно сильно ударило по глазам. Очень больно! Пораженный, Красный Феникс отшатнулся было назад, но, ослепнув, замер на месте и беспомощно поплыл в океане света.

Солнце целило прямо в глаза и прятало город в сиянии. На время потеряв точку опоры, Элирий инстинктивно заморгал и, не выдержав, совсем зажмурился: солнечные лучи продолжали яростно биться о закрытые веки. Не виденное так давно, благословенное живое светило жестоко обмануло его ожидания.

Земля качалась. Свет был слишком ярким, чтобы что-то различить, – а потом стал черным. Черный воздух давил и прижимал к земле, пылью горел в горле, и Элирий отчаянно закашлялся. Дыхание перехватило. Вместо вдохов получались только громкие всхлипы: словно клекот птицы, сбитой стрелой в горло.

Священное тело отказывалось впускать зараженный воздух. Но другого тут не было, и в конце концов пришлось проглотить его.

Постепенно мир перестал раскачиваться, словно палуба после шторма, и мессир Элирий Лестер Лар пришел в себя. Чернота рассеялась, рассосалась, и с террасы открылся великолепный вид на широкие улицы и площади Бенну: город блестел на солнце раскрытой шкатулкой с черным жемчугом.

Это место теперь было не узнать. Над Вечным городом привольно разливался золотом полдень: солнце раскалило улицы, прожигая металл и камень, прожаривая насквозь немногую уцелевшую растительность. Все пространство от неба до земли заливало болезненное для глаз сияние. Спрятаться от него было негде.

Темная фигура ученика вызывающе контрастировала на фоне жгучего света. Арка чистого небосклона сияла над ним, пульсировала голубым и синим. Рыжие волосы Элиара приобрели теплый оттенок меда, а суровое выражение лица как будто смягчилось.