От Ангары и всей Сибири,Чей на земле в расцвете век, —От этой дали, этой шири,Что я недаром пересек.Она не просто сотня станций,Что в строчку тянутся на ней,Она отсюда и в пространствеИ в нашем времени видней.На ней огнем горят отметки,Что поколенью моемуСветили с первой пятилетки,Учили смолоду уму…Все дни и дали в глубь вбирая,Страна родная, полон яТем, что от края и до краяТы
вся — моя, моя, моя!На все, что в новееИ не внове,Навек прочны мои права.И все смелее, наготовеИз сердца верного слова.
Так это было
…Когда кремлевскими стенамиЖивой от жизни огражден,Как грозный дух он был над нами, —Иных не знали мы имен.Гадали, как еще восславитьЕго в столице и селе.Тут ни убавить,Ни прибавить, —Так это было на земле…Мой друг пастушеского детстваИ трудных юношеских дней,Нам никуда с тобой не детьсяОт зрелой памяти своей.Да нам оно и не пристало —Надеждой тешиться: авосьУйдет, умрет — как не бывалоТого, что жизнь прошло насквозь.Нет, мы с тобой другой породы, —Минувший день не стал чужим.Мы знаем те и эти годыИ равно им принадлежим…Так это было: четверть векаПризывом к бою и трудуЗвучало имя человекаСо словом Родина в ряду.Оно не знало меньшей меры,Уже вступая в те права,Что у людей глубокой верыИмеет имя божества.И было попросту привычно,Что он сквозь трубочный дымокВсе в мире видел самоличноИ всем заведовал, как бог;Что простиралисьЭти рукиДо всех на свете главных дел —Всех производств,Любой науки,Морских глубин и звездных тел;И всех свершений счет несметныйБыл предуказан — что к чему;И даже славою посмертнойГерой обязан был ему…И те, что рядом шли вначале,Подполье знали и тюрьму,И брали власть и воевали, —Сходили в тень по одному;Кто в тень, кто в сон — тот список длинен, —В разряд досрочных стариков.Уже не баловал КалининКремлевским чаем ходоков…А те и вовсе под запретом,А тех и нет уже давно.И где каким висеть портретам —Впредь на века заведено…Так на земле он жил и правил,Держа бразды крутой рукой.И кто при нем его не славил,Не возносил —Найдись такой!Не зря, должно быть, сын востока,Он до конца являл чертыСвоей крутой, своей жестокойНеправоты.И правоты.Но кто из нас годится в судьи —Решать, кто прав, кто виноват?О людях речь идет,
а людиБогов не сами ли творят?Не мы ль, певцы почетной темы,Мир извещавшие спроста.Что и о нем самом поэмыНам лично он вложил в уста?Не те ли все, что в чинном зале.И рта открыть ему не дав,Уже, вставая, восклицали:«Ура! Он снова будет прав…»?Что ж, если опыт вышел боком,Кому пенять, что он таков?Великий Ленин не был богомИ не учил творить богов.Кому пенять! Страна, державаВ суровых буднях трудовыхТу славу имени держалаНа вышках строек мировых.И русских воинов отвагаЕе от волжских береговНесла до черных стен рейхстагаНа жарком темени стволов…Мой сверстник, друг и однокашник,Что был мальчишкой в Октябре,Товарищ юности не зряшной,С кем рядом шли в одной поре, —Не мы ль, сыны, на подвиг дерзкий,На жертвы призванной земли,То имя — знамя в нашем сердцеПо пятилеткам пронесли?И знали мы в трудах похода,Что были знамени верныНе мы одни,Но цвет народа,Но честь и разум всей страны.Мы звали — станем ли лукавить? —Его отцом в стране — семье.Тут ни убавить,Ни прибавить, —Так это было на земле.То был отец, чье только слово,Чьей только брови малый знак —Закон.Исполни долг суровый —И что не так,Скажи, что так…О том не пели наши оды.Что в час лихой, закон презрев,Он мог на целые народыОбрушить свой верховный гнев…А что подчас такие буриСудьбе одной могли послать,Во всей доподлинной натуре —Тебе об этом лучше знать.Но в испытаньях нашей долиБыла, однако, дорогаТа непреклонность отчей воли,С какою мы на ратном полеВ час горький встретили врага…И под Москвой, и на Урале —В труде, лишеньях и борьбе —Мы этой воле доверялиНикак не меньше, чем себе.Мы с нею шли, чтоб мир избавить,Чтоб жизнь от смерти отстоять.Тут ни убавить,Ни прибавить, —Ты помнишь все, Отчизна-мать.Ему, кто все, казалось, ведал,Наметив курс грядущим дням,Мы все обязаны победой,Как ею он обязан нам…На торжестве о том ли толки,Во что нам стала та страда.Когда мы сами вплоть до ВолгиСдавали чохом города.О том ли речь, страна родная,Каких и скольких сыновейНе досчиталась ты. РыдаяПод гром победных батарей…Салют!И снова пятилетка.И все тесней лучам в венце.Уже и сам себя нередкоОн в третьем называл лице.