За день до полуночи
Шрифт:
– Самолеты пошли на второй заход, сэр, – доложил Пуллеру Скейзи.
– Отлично, Танго, здорово, – крикнул в микрофон офицер наведения.
Штурмовики пошли в атаку с двух направлений, сначала одна группа, потом вторая. Когда они открыли огонь, Пуллер увидел, как из-под окутанных дымом фюзеляжей градом посыпались пустые снарядные гильзы. Трассеры летели, словно стрелы, попадая в гору, они рвали ее на куски.
Но что-то было не так.
– Они стреляют слишком длинными очередями, – сказал Пуллер. – Слишком длинные очереди, черт побери.
– Гм, такое впечатление, что
– Вот именно, – согласился Пуллер, – стараются расстрелять весь боекомплект и смыться.
Он вырвал микрофон у офицера наведения.
– Танго, я Дельта-6, черт побери, ребята, умерьте свой пыл, вы впустую тратите снаряды.
– Танго, я Танго-1, – раздался в эфире голос Лео, – вы слышали, экономьте снаряды. Проклятье.
– Лео, у меня все кончилось, – доложил кто-то из летчиков.
– Танго-6, да ты, черт возьми, выпустил большую часть своих дерьмовых снарядов по графству Вашингтон, я видел…
– Ракеты, – предупредил Скейзи, – с земли опять выпустили ракеты.
– Ракеты с тепловыми головками самонаведения, – передал в микрофон офицер наведения.
Ракеты, оставив за собой тонкие струи белого газа, словно разъяренные псы рванулись к самолетам, которые начали метаться от них туда-сюда. Боевой порядок был разрушен, машины разлетелись над белой горой, словно лепестки гигантской розы. Большинство ракет цели не достигло, через некоторое время у них кончалось топливо и тогда ракеты падали на землю. Но все же…
– Поймала, проклятье, поймала меня ракета! – раздался чей-то крик в эфире.
С грохотом, который был слышен на земле, ракета врезалась в двигатель штурмовика А-10, и двигатель охватило пламенем. Самолет завилял, но в это время вторая ракета, как коршун, привлеченная источником тепла, врезалась в него, и самолет камнем полетел вниз.
– Проклятье, я потерял управление, машина не слушается…
Голос умолк, когда самолет рухнул на кукурузное поле.
– Лео, я расстрелял все до последнего снаряда, – сообщил один из летчиков.
– Лео, мне перебили гидравлику, влепили прямо по крыльям, – доложил другой.
– Лео, у меня отказывает управление.
– Танго, всем оставаться в строю, – раздался голос Лео Пелла.
– Как у вас с боеприпасами? – спросил по радио Пуллер.
– Сэр, ни единого снаряда, – отозвался кто-то из летчиков.
– Дельта-6, я Танго-1, у меня еще осталась очередь секунд на семь. Иду на следующий заход. Танго, всем пристроиться за капитаном Тарновером и уходить домой.
– Лео, ты не должен лететь один, – предупредил офицер наведения.
– Эй, да у меня тут хорошей пляски еще секунд на семь, неужели ты думаешь, моя «свинья» полетит с этим обратно?
– Боже, – обратился офицер наведения к Пуллеру, – но если в небе будет след от единственной машины, ракеты с тепловыми головками самонаведения наверняка схватят его. Ведь это «стингеры». Где, черт побери, они раздобыли «стингеры»?
Пуллер не ответил.
– Как, вы сказали, его зовут?
– Лео Пелл.
– Майор Пелл, говорит полковник Пуллер, вы меня слышите?
– Слышу, Дельта-6.
– Мне сказали,
что у вас минимальный шанс остаться в живых.– Я собираюсь поплясать, полковник, а не сидеть на месте.
– Тогда желаю удачи, Танго-1.
Теперь Лео Пелл остался с горой один на один. Его не волновал огонь стрелкового оружия, хотя он знал, что впереди и чуть левее его ждет паутина огня легких пулеметов. Их он не боялся, сидя в своей титановой раковине.
Топливные баки самолета были огнеустойчивыми, а система управления многократно дублировалась различными резервными средствами. Не волновали его ни заход на цель, ни ведение огня. Заход на цель – не проблема, даже если вокруг мелькают трассеры. При этом маневре выходящие газы остаются позади самолета, и ракеты с тепловыми головками самонаведения не смогут уловить их. Все будет в порядке, пока не покажешь ракетам свою горячую задницу.
Зато пройдя над целью, становишься уязвимым. Ты превращаешься в сучку, у которой течка, а ракеты – в свору кобелей, которые мчатся за тобой только с одной целью: добраться до твоей задницы. Вот и все, что им нужно.
Поэтому Лео, который хотел остаться в живых почти так же сильно, как желал обрушить оставшиеся снаряды на гору, решил вести самолет в ритме рок-н-ролла, швыряя его вверх и вниз, вниз и вверх, выпрямить его на семь секунд для атаки, потом резко вильнуть влево, уйти в крутое пике, держа самолет как можно дольше в таком положении, чтобы двигатели были направлены в сторону от горы. И тогда, возможно, противнику не удастся сбить его.
Гора была похожа на жирную сиську. Лео начал противоракетный маневр. Он нажал на педаль рулей управления, начал резко прибавлять и убавлять газ, дергать ручку управления. Его машина, его «Зеленая свинья», принялась выделывать в воздухе такое, что происходящее скорее можно было принять за катастрофу, чем за намеренные действия. Даже будучи в скафандре, пристегнутый всеми ремнями, Лео ощущал ребрами, сердцем все движения самолета, хотя еще недавно ему казалось, что сердце вообще решило отдохнуть во время этого последнего долгого захода.
А между тем цветные шарики летели навстречу, чтобы разнести его в клочья.
Ему показалось, что он погружается в ярко освещенную ванну с пузырями.
Незнакомые блики, странные видения, кошмары, фантазии, наркотические галлюцинации, воспаленные мечты – все это захлестнуло Лео. Причудливые, словно под водой, пастельные и аквамариновые тона, все так чудесно и величественно.
Его самолет трясло от пуль, теперь в «Свинью» попадали непрерывно, потому что все с горы стреляли теперь только в нее.
Внезапно на Лео пахнуло воздухом, в колпаке кабины, как раз над его головой, появились дырочки, и в кабину ворвалось что-то вроде фейерверка. Он почувствовал, как онемела левая рука. Зеркало было разбито, дым, едкий запах и запах гари начали заполнять кабину. Неужели они не видят, что горит сигнал «не курить»?
– Танго-1, осторожнее, пока все нормально, – раздался в наушниках голос офицера наведения.
Ну вот, подумал Лео, а теперь пришло время вплотную заняться этими сволочами, разнести их к чертовой матери, уничтожить.