За двумя изумрудами погонишься…

Лешка хмуро глянул на меня, и спросил, точнее констатировал:

– Я так понимаю, что в милицию ты обращаться не планируешь…

Я пожала плечами, и грустно заметила:

– Леш, я конечно все понимаю… Но в моей рабочей карьере уже был плачевный опыт подобного обращения. Если братва начала войнушку, то милиция наверняка в курсе, и постарается во все это не вмешиваться. И, кстати, есть вполне реальный шанс напрямую из милиции попасть к ребятишкам в руки. Не хочу сказать, что все у нас продажные, есть и порядочные люди. Но как угадать, кто из них – кто? А рисковать мне как-то не очень хочется. Но, думаю, анонимный звонок будет не лишним.

Лешка задумчиво смотрел на меня. Явно что-то задумал. Верный признак! Я слишком хорошо знала своего друга. Я поднялась из-за стола, и с улыбкой указав на тарелку с пельменями, проговорила:

– Ты пока ешь, а я быстро. Кстати, можешь и мою порцию съесть, мне не хочется. После такого, сам понимаешь, у меня кусок в горло не лезет.

Развернувшись, я направилась к дверям, за спиной слыша взволнованные слова Людмилы Марковны: «Куда это Акулиночка…? И не съела ничего совсем…» Что ответил ей Алексей я уже не слышала. Выйдя из кафе, я быстрым шагом дошла до соседней улицы, и обнаружила там телефон-автомат. Оглядев внимательно улицу, не заметила ничего подозрительного. Не ко времени опять вспомнился старый анекдот про КГБ. Мужик пьяненький заходит в телефон-автомат, набирает номер, и заплетающимся языком спрашивает: «Это КГБ?» Ему отвечают: «КГБ». Он ехидненько так: «Плохо работаете». Кладет на место трубку и, довольный своей проказой, выходит из будки. К нему подходят двое мужчин, берут под руки, и один со вздохом говорит: «Как можем, так и работаем». Так вот, я очень надеялась, что после своего звонка в милицию, я успею уйти. Конечно, милиция – это тебе не ребята из ФСБ, но кто же их знает. После всего пережитого, я бы уже ничему не удивилась.

Конец ознакомительного фрагмента.