За фасадом строительства советского ВМФ

Что касается перипетий с самим РККФ, то ещё 22 июля 1926 г. для руководства флотом и флотилиями было создано Управление Военно-Морских Сил Рабоче-Крестьянской Красной Армии (с 05.05.1935 г. — УМС РККА¹⁷) и образован Главный морской штаб, подчинявшиеся Наркомату по военным и морским делам и РВС СССР (с 20.06.1934 г. — Наркомату обороны СССР).

Через 11 лет, как уже отмечалось, согласно постановлению ЦИК и СНК СССР от 30.12.1937 г., был образован Наркомат ВМФ СССР (Положение о НК ВМФ СССР и его руксостав утверждены ЦИК и СНК 15.01.1938 г.¹⁸). При наркоме был создан совещательный орган — Главный военный совет ВМФ, персональный состав которого СНК СССР утвердил 8 апреля 1938 г.¹⁹.

С 10 мая 1937 г. на флоте был введён институт военных комиссаров, просуществовавший до августа 1940 г.

В области военно-морской теории впервые появились такие руководящие документы, как Боевые уставы ВМС РККА — БУ/30 (от 27.02.1930 г.) и временный БУМС-37 (от 26.03.1937 г.).

16 октября 1939 г. приказом наркома ВМФ СССР вместо Корабельного устава ВМС РККА от 13.04.1932 г. был введён в действие новый Корабельный устав Военно-Морского Флота.

5 мая 1930 г. утвердили Наставление для производства манёвров Военно-Морских Сил РККА, 19 июля 1940 г. — Наставление по боевой деятельности штабов соединений Военно-Морского Флота, а 26 ноября того же года — и Наставление по ведению морских операций (НМО-40)²⁰.

Флот рос количественно и совершенствовал свою оперативно-тактическую подготовку, отводя больше времени крупным учениям, манёврам и походам.

Но это была лишь внешняя, видимая сторона дела, так как к тому времени, начиная с середины 1920-х гг. и вплоть до середины 1930-х гг., страну и её единственную и руководящую партию — ВКП(б), её руководство раздирала острейшая внутриполитическая борьба.

Именно в этот период Советское государство постепенно превращалось в тоталитарное, формировалась командно-административная система, во главе которой находился всё более возвеличивавшийся И.В. Сталин.

Присущие ему черты, о которых сперва предупреждал В.И. Ленин²¹, а потом и Л.Д. Троцкий²², как сочетание «энергии», «воли» и «решительности » с «эмпиризмом, близорукостью, органической склонностью к оппортунистическим решениям в больших вопросах, личной грубостью, нелояльностью и готовностью злоупотреблять властью для подавления партии»²³, находили своё воплощение и в решениях, и в делах руководства армии и флота.

Глава II ПОДОПЛЁКА КОРАБЛЕСТРОИТЕЛЬНЫХ ПРОГРАММ

Борьба, но несколько в другом ракурсе, связанном с определением роли и места флота среди других видов Вооружённых Сил, развивалась и в верхах РККА, с одной стороны, и РККФ — с другой.

Во главе Наркомата по военным и морским делам и РВС СССР на рубеже 1925—1926 гг. встали бывший конник К.Е. Ворошилов, чекист И.С. Уншлихт и др., благодаря действиям которых уже с 26 июля 1926 г. с реорганизацией Управления ВМС СССР в Управление ВМС РККА впервые за более чем двухлетнюю историю своего существования отечественный флот утрачивал структуру вида Вооружённых сил, а решающую роль в формировании взглядов руководства страны на задачи флота и перспективы его развития предполагало полностью взять на себя руководство штаба Красной Армии²⁴.

Но именно в этот период ведущие теоретики флота вели поиск возможностей для расширения первоначальной базы для воссоздания морской мощи, способной вернуть стране её законное место в ряду великих морских держав. Эти попытки вылились в дискуссии на тему «Каково будущее советского флота?», где центральное место занимал вопрос по поводу доктрины «владения морем» и теории «малой войны», горячо обсуждавшийся в стенах Военно-морской академии²⁵ и на страницах журнала «Морской сборник». Развернулась дискуссия между представителями так называемой «старой школы», к числу которых относились Б.Б. Жерве²⁶, длительное время возглавлявший кафедру стратегии, и М.А. Петров²⁷ — профессор общей тактики в ВМА, и представителями «молодой школы», составившими костяк первого «пролетарского» выпуска командного факультета академии, — И.М. Лудри²⁸, К.И. Душенов, И.К. Кожанов, А.М. Якимычев²⁹, А.П. Александров³⁰, И.С. Исаков³¹ и другие.

Вкратце оперативная сущность доктрины «владения морем», основывающаяся на западных («буржуазных») концепциях А.Т. Мэхэна³² и Ф.Х. Коломба³³, которую отстаивали представители «старой школы», заключалась в генеральном сражении, решающем участь борьбы на море и определяющем исход войны. Предпочтение при этом отдавалось линейным кораблям, крейсерам и эсминцам, действующим при содействии авиации, подводных лодок и других кораблей.

Центральной идеей, пронизывающей труды Б.Б. Жерве и М.А. Петрова, было положение о том, что флот любого состава должен быть активным. Им принадлежит и заслуга пионерной разработки теории оперативного искусства советского ВМФ, что не смогли, а потом и не захотели понять их оппоненты среди выпускников Военно-морской академии, составлявших «молодую школу», и среди работников Штаба РККА.

По мнению последних, строительство современных крупных кораблей требовало огромных средств, которыми страна не располагала. Исходя из этого, они предлагали развивать строительство лёгких сил надводного флота, подводных лодок, самолётов и укреплять береговую оборону. Причём строительство линейных кораблей отодвигалось на перспективу создания в нашей стране тяжёлой мощной индустрии.

Взгляды молодых военно-морских специалистов оформлялись в своеобразную теорию «малой войны», по которой Советскому Союзу на тот период для отражения агрессии более сильного морского противника необходимо было иметь так называемый «москитный флот», действующий в тесном взаимодействии с сухопутными войсками на приморском направлении.

Забегая вперёд, необходимо подчеркнуть, что эта теория оказалась наиболее приближённой к действительным боевым возможностям советского флота того времени и соответствовала как задачам обороны страны, недавно закончившей Гражданскую войну и вынужденной готовиться к отражению возможной очередной агрессии, так и экономическим возможностям молодого государства в то время.

Однако постепенно складывавшаяся в обществе обстановка нетерпимости к отличным от «генеральной линии» взглядам и поступкам, падение уровня культуры ведения дискуссий и полемики и, наконец, впоследствии ярое неприятие какого-либо плюрализма мнений, формирующаяся под воздействием нарастающей политической борьбы лидеров ВКП(б) за власть, привела к тому, что и дискуссии в Военно-Морском Флоте стали всё дальше по содержанию удаляться от первоначально поставленной цели, всё более приобретая формы политической борьбы.

Считается, что своеобразный сигнал к прекращению публичной дискуссии о судьбах флота дал тогдашний начальник УВМС РККА Р.А. Муклевич. В 1927 г. он опубликовал в журнале «Морской сборник» передовую статью «Десятилетие Октябрьской революции и морской флот», посвящённую юбилею Великого Октября (1917 г.). В ней он писал следующее: «Нам нужен сильный флот с ядром из крупных надводных кораблей, но не для решения "проливной идеи» (преодоление проливов, включая Босфор и Дарданеллы, являлось основой концепции “владения морем”. — Авт.)»³⁴.

Следом для устранения и разгрома своих оппонентов из «старой школы» под флагом борьбы с «реакционной буржуазной наукой», «ревизии в учении буржуазных школ о войне на море» со своими статьями и трудами бросилась в «бой» «молодёжь».

Результатом дискуссии стало то, что после того, как стены ВМА покинули выпускники «первого пролетарского выпуска», теоретики флота Б.Б. Жерве и М.А. Петров вскоре были изгнаны из ВМС РККА.

В пылу полемики на долгие годы из советского военно-морского искусства неоправданно были выброшены и буквально вытравлены ряд передовых идей того времени, принадлежавших их перу.