За голубым сибирским морем
Шрифт:
И попробуйте возразить! Ведь газета действительно ненасытна, она выходит ежедневно и поглощает массу строк, написанных руками журналистов. Конечно, при желании Иван Степанович мог бы помочь Грибанову, но Ряшков этого не хотел.
Тогда Павел решил изучать материалы по вечерам и в выходные дни. Ради такого дела он мог пожертвовать часами отдыха!
В воскресенье он пришел в центральную библиотеку.
— Вас интересует история края? — спросила его белокурая девушка в синем халате.
— Да. Роль русских в развитии края.
— Понятно. Но ведь материалов очень много. Сразу не осилите:
— Вначале познакомлюсь, а потом
Девушка принесла ему целую стопку книг. Тут были и новенькие журналы, и потертые объемистые тома, и совсем пожелтевшие небольшие книжицы: А. Васильев «Забайкальские казаки» (исторический очерк), В. Де-Геннин «Описание уральских и сибирских заводов», «История с древнейших времен до конца XVIII века», еще, еще…
У Павла разбежались глаза: с чего начать, что читать сейчас, что позднее?
А девушка все подносит и подносит.
— Вот еще журналы. Здесь о росте экономики и культуры нашей области и Бурят-Монгольской республики. А вот письмо трудящихся Бурятии в Москву.
— Спасибо, я посмотрю.
Среди большой стопы книг был и «Огонек», перелистал его. Стихи. «Сибирь» [1] .
…Что в этой шири? Где конец раздолью? А может быть, и нет у ней конца? Но к ней тянулись за вольготной долей Отчаянные русские сердца…1
И. Сельвинский, «Сибирь».
Русское сердце тянулось за вольготной долей, русский бежит от гнета царизма, создавая здесь новую жизнь.
А вот письма Горького в Сибирь. Страстные, добрые.
«Русский народ, — читал Павел, — без помощи государства захватил и присоединил к Москве огромную Сибирь, руками Ермака и понизовой вольницы, беглой от бояр. Он в лице Дежнева, Крашенинникова, Хабарова и массы других землепроходцев открывал новые места, проливы на свой счет и на свой страх» [2] .
2
М. Горький, «Письма в Сибирь», стр. 5.
«Вот кого не видит Ветков, — злился Павел, — слепец! Историю, говорит, нельзя подкрашивать…»
Перечитывал страницу за страницей. И перед ним раскрывались героические картины продвижения русских на Восток, освоения огромного полупустынного края, насаждения российской культуры. Нелегко было все это сделать!
Вот экспедиция Василия Колесникова. Летом 1644 года она покинула Енисейск. И только через три года добралась до верховьев бурной, многоводной Ангары, до Байкала. Суровая природа. Пустынны берега величественного моря. Люди Колесникова обносились, истощали, обессилели, в котомках — по одной-две лепешки из… древесной коры.
Руководитель экспедиции разослал своих людей на поиски местных жителей. Северо-западнее Байкала разведчики наткнулись на стан князя Турукай-Табуна (родоначальника хоринских бурят).
«Князь принял русских ласково. Узнав о цели их прибытия, Турукай подарил им много золота и две серебряные чаши. Однако, по его словам, золота и серебра в его земле не было: он покупал эти металлы у китайцев» [3] .
Павел оторвался от книги, задумался: князек жил на своей земле. Покупал золото, хотя сам топтал золото. Темнота…
3
А. Васильев,
«Забайкальские казаки», том I, стр. 41.И снова читает:
«…Буряты вели войну с тунгусами и собирали с них ясак. С другой стороны, они сами нередко попадали под власть соседних монгольских ханов…» [4]
Текла народная кровь.
День уже на исходе. Скоро библиотека закроется, надо бы уходить, а он никак не может оторваться. Интересна и поучительна история этого огромного края. Чем дальше, тем больше Павел убеждался, что Ветков неправ, что музей действительно стоит на ложном пути. Русские землепроходцы не были грабителями и убийцами, они не могли ими быть. Они несли народам Востока русскую, наиболее передовую культуру.
4
Б. Греков. С. Вахрушин, В. Лебедев, «История СССР», том I, стр. 518.
Правда, царские сатрапы на местах допускали немало самочинства. А разбой, грабежи? Да, было и это. Но все-таки это было для местного народа меньшим горем, чем горе, приносимое монгольскими ханами.
«И не потому ли целые племена, возглавляемые князьками, первое время метались между Россией, Монголией и Китаем, а потом все же присоединялись к России?» — мысленно спрашивал Павел Веткова.
И читал:
«В 1667 году, в последний год правления Иллариона Толбузина, в пределы Нерчинского воеводства пришел князь Гантимур с 40 родовыми старшинами и с их семьями (всего более 500 человек).
Они отдались в русское подданство и стали платить по три соболя в год с человека…» [5] .
5
А. Васильев, «Забайкальские казаки», том I, стр. 126.
А сколько таких пришельцев было!
Павел вышел из библиотеки обрадованный. Начало положено!
«Значит, это было меньшим злом… Русский человек — вот куда пришел! Подвиг за подвигом… Василий Колесников, Петр Бекетов, Ерофей Павлович Хабаров…»
Последний Грибанову особенно полюбился. Хабаров много лет боролся за выход России по Амуру в океан. Он сочувственно относился к местному населению. Царское правительство недовольно было им и на его место прислало своего ставленника — дворянина Зиновьева…
Тротуар довел Павла до центральных ворот парка, через которые навстречу друг другу текли две людские реки: одна с улицы в аллеи парка, другая — обратно. Человеческий поток рокотал, покрывал шум улицы. Но сильнее всех слышен был мужской хрипловатый голос:
— Братишечки, сестреночки, не проходите мимо…
Здоровенный детина согнулся, всем телом повис на костылях и каждому прохожему нахально совал перевернутую кепку.
— Братишечки!.. Инженеры и техники, дорогие фронтовички! Сколько вас идет, по пятаку бросите — миллионером стану.
Павел остановился и с омерзением посмотрел на пьяницу, тот смолк. «Что это он, неужели устыдился?»
Нет, он не устыдился: на тротуаре показался милиционер! И спекулирующий инвалидностью сразу распрямился, кепку вместе с монетами ловко бросил на голову и загудел:
— Хлопцы, у кого спичка есть, закурим, закурим, братцы, по-фронтовому… А, привет стражу тишины и порядка. — Козырнул проходящему милиционеру, ехидно улыбнулся и подмигнул Павлу. Лицо грязное, обрюзгшее, а вместо глаз — щелки.