За гранью Разлома

— Вот же Ане делать нечего… — проследив за взглядом крестника, пробормотал Александр.

— Зря ты так.

Подойдя к Мише и обменявшись с ним пару фраз, Мира заняла соседнее место. Стало быть, помирились.

— Она ужасно упрямая и закрытая, поэтому её совершенно невозможно понять. Но, если она начнёт доверять… — Макс запнулся, поймав себя на том, что звучит совсем как Миша в начале их путешествия.

Хозяин дома устало вздохнул.

— Я не понимаю эту девушку и не уверен, что должен. Я был бы рад, если бы у меня была возможность не иметь с ней дела.

— Так не имей. Она сама старается к тебе не лезть.

— Увы, мальчик мой, но эта особа уже живёт в моём доме, а значит, влезла в самое сердце всех моих дел.

Макс промолчал, не нашедшись с ответом, окончательную же точку в их диалоге поставил стук распахнутых дверей, в которые ворвалась наряженная в яркое платье цвета свежей крови Изабелла. С бесстрастным лицом следующий за ней Влад терялся на её фоне и вовсе оказался забыт, когда вампирша громко провозгласила:

— Да будет пир! — И, тут же завертев головой, уже тише осведомилась: — Ну, где моё место? Ух ты, а это кто? А! Ух ты!

Покинув Влада, она стремительно кинулась к Мире. Не успевший вовремя среагировать Макс поспешил к ним и успел заметить, как спутница Бессмертного, ловким движением схватив со стола нож, направляет его на вампиршу.

— Не подходи. — Она почти шептала, но Макс был уже достаточно близко, чтобы услышать.

— Не трогай её, принцесса, — попросил последовавший за Изабеллой Врач, но вампирша как обычно слушала только свои прихоти.

— А зачем ножик? — спросила она Миру, приближаясь к ней так, чтобы тупое лезвие кухонного прибора коснулось её ключицы. — Что он мне сделает? На моём платье даже крови видно не будет.

Мира не отстранилась.

— Он сделает тебе больно. — Она говорила так тихо, что часть слов приходилось читать по губам. — Возможно, больше раз, чем ты готова терпеть.

Ехидная улыбка медленно стекла с лица Изабеллы. Отступив на шаг, она пожала плечами, изо всех сил делая вид, будто бы ничего не случилось.

— А чего сразу так? Я, может, поздороваться хотела. Комплимент сделать.

Влад аккуратно поймал её под руку.

— Иногда тебя бывает слишком много для одного человека, — отводя в сторону свою пассию, заметил он.

— Хорошего человека должно быть много, а вампира тем более! — Оказавшись на безопасном расстоянии, Изабелла заговорила ещё громче. — Ведь мы не можем располнеть!

Ответа Врача Макс не расслышал. Остановившись за спиной Миры, он замер, не зная, что сказать, а она, не обращая внимания ни на что вокруг, вернула нож на место и сложила руки на коленях. И только Миша обернулся на друга, чтобы подарить ему полный тревоги взгляд.

Анна носилась вокруг стола, сразу после начала ужина позабыв, что тоже собиралась поесть. Снуя между детьми и гостями, она подкладывала еду, не уставая расхваливать блюда и помогавшую готовить их Миру. То и дело бросая взгляды на впервые вышедшую поесть вместе со всеми девушку, Чтец с удивлением отмечал, что она съела всё, что Анна положила ей на тарелку, и всё, что хозяйка дома добавила потом. Сам Макс, впрочем, поступил так же. Он терялся в собственных мыслях, тонул в запахах пищи и хвои, а маленькие белые зверьки собирались вокруг стола всё более и более крупными группами. Они больше не клянчили еды и не лезли к людям, они сидели, ожидая.

Рядом с Чтецом оказался бокал, полный глинтвейна. Макс выпил, почти сразу забыв его вкус, а десятки маленьких чёрных глазок вокруг почему-то не смущали, а, напротив, внушали странное чувство покоя. Чтецу казалось, будто он растворяется в этих взглядах, в этой еде, в этих запахах, и остальные, похоже, чувствовали то же. Разговоры за столом стали тише, а потом и вовсе смолкли. Затихла даже Изабелла, успевшая демонстративно употребить четыре бокала, наполненных кровью. Мягкая тяжёлая тишина, полная спокойствия и уюта, пуховым одеялом окутала столовую, поглотив звук отодвинувшегося стула. Макс так и не понял, откуда в руках Александра появилась гитара, когда и как хозяин дома опустился на откуда-то взявшийся в столовой пуфик. Струны отозвались на прикосновение гулким гудением, и духи задвигались, зашуршали. Они вытягивались, поднимаясь на задние лапки, словно пытаясь лучше услышать, увидеть, поймать мягкие звуки, переплетающиеся с тишиной.

А Александр сидел на своём пуфе, лаская гитару. Он ещё не начал играть, лишь перебирал струны, рождая не складывающиеся в общую мелодию звуки. Привыкший ассоциировать гитару с резкими громкими мелодиями Макс сидел, заворожённый, и не вполне понимал, спит он или бодрствует. Анна осторожно поднялась со своего места и, взяв на руки уснувшего сына покинула столовую вместе с клюющей носом дочерью. Дверь закрылась за ними с мягким стуком, и, словно сочтя его за сигнал к началу, Александр рванул струны. Гитара вскрикнула, почти зарычала, потом завыла, и наконец заиграла что-то знакомое. Александр запел одну песню, потом другую.

О чём пелось в ту ночь? Вспоминая потом, Чтец не мог вспомнить ни одной песни. Одни были знакомы ему, другие нет. Иногда кто-то начинал подпевать, кажется, подпевал и он сам. В какой-то момент в мелодию встроился удивительно мягкий голос вернувшейся Анны, и белые духи тоже не остались в стороне, добавив в музыку то, для описания чего не найдётся слов ни в одном существующем языке.

Когда пение стихло и Александр вернулся за стол, оставив на пуфике уставшую за самую долгую ночь года гитару? Как много времени потребовалось Максу, чтобы скинуть с себя дурманящие путы музыки? Снова придя в себя, Чтец обнаружил Анну, дремлющей за столом в обнимку с Изабеллой, звучно похрапывающего Женю рядом, клюющего носом Кролика и тихо говорящего о чём-то с Владом и Ромой Мишу возле окна. Восседающий во главе стола Александр смотрел куда-то в сторону входа и, последивший за его взглядом Макс вдруг увидел Миру, окружённую белыми зверьками. Она стояла у чуть приоткрытой двери и держала в руках тарелку с утиной ногой и грибами. Губы девушки шевельнулись, и зверьки расступились, позволяя ей пройти.

Боясь, что Мира исчезнет, так и не поговорив с ним сегодня, Макс вскочил на ноги. Покидая столовую, он в последний раз оглянулся на окутанную немыслимым колдовством комнату и поймал неодобрительный взгляд хозяина дома.

Макс догнал Миру только на улице. Девушка шла через заснеженный хвойный сад, освещая себе путь слабым желтоватым фонарём, и сама казалась одним из духов этой ночи. Не решаясь окликнуть её, Чтец следовал чуть позади до тех самых пор, пока Мира не скрылась за дверью автодома, а после остался снаружи.

Долго ждать не пришлось: уже скоро спутница Бессмертного вышла за дверь и в удивлении замерла, увидев кутающегося в наскоро накинутую куртку Макса.

— Ночка показывала на дверь, но я думала, что там духи.

— Мне тоже порой начинало казаться, что ты — это дух, — признался Чтец. Зачем признался? — Это в самом деле особенная ночь.

Мира кивнула.

— Да. Я подумала, что будет неправильно не навестить Ночку сегодня.

Даже не вспомнивший о бывшей кикиморе Макс виновато вздохнул.

— Ты отнесла ей еду?

— Да. Чем она хуже тех белых духов?

— Ничем.

— Именно. Она даже лучше, потому что она наш друг. Она дала нам своё имя и никогда не спрашивала наши.

Взгляд Миры метнулся в сторону оставленного за хвойным садом особняка, и Макс догадался, о чём она думала.

— Алесандр строг к тебе, потому что тебя не понимает. А не понимает он потому, что ты надёжно хранишь свои секреты, но не скрываешь того, что они есть. А ты не можешь открыться ему, потому что он к тебе строг.