За гранью Разлома

— И вы хотите попросить Александра научить вас, как заключить сделку с нечистью наиболее безопасным образом для вас?

— Да. У нас на двоих осталось слишком мало, чтобы мы могли позволить себе переплачивать. Я не хочу, я совсем не хочу связываться с Александром, но, кто знает, может быть, если в правильное время обратиться к правильным существам, всё может обернуться даже лучше, чем мы смеем мечтать.

Мира робко улыбнулась и слегка подняла подбородок. Этот простой жест резко преобразил её лицо, и Макс вдруг понял, что лицо девушки светится. Он ясно различал длинные ресницы, обрамляющие её глаза, изгиб тонких бровей и неестественный в мягкой темноте ночи блеск в глазах. На миг пленённый увиденным, он резко оглянулся назад и, встретившись взглядом с выглянувшей из-за туч луной, рассмеялся.

— Что?.. — Лицо Миры удивлённо вытянулось, а Макс притянул её к себе и бережно обнял хрупкое тело девушки, принявшее на себя всю тяжесть страданий обоих Близнецов.

Её острые плечи чувствовались даже через свитер и шубу. Когда Мира шевельнулась, нерешительно попытавшись вырваться, Чтец было заколебался, но не разжал рук, и бывшая Сестра покорно осталась в его объятиях.

— Ты тёплый, — еле слышно прошептала она, и её дыхание обожгло замёрзшее ухо не надевшего шапку Чтеца. — Я думаю, если бы я ещё умела любить, я обязательно в тебя бы влюбилась.

Макс не ответил. Лишь засмеялся снова, когда с мучительной отчётливостью понял, что образ Томки в его памяти успел смяться и потускнеть, заменяясь другим, совсем не похожим, но таким же болезненно недоступным.

А снег всё падал ему на лицо, и Чтец сам не понял, когда Мира всё же исчезла из его объятий, а сугробы сменились белой постелью. Запах хвои кружил голову, и Макс проваливался куда-то в темноту небытия, а вместе с ним падали снежинки, белые-белые, и белая женщина, сотканная из них, протягивала руку, чтобы вдруг превратиться в Раду. У Рады на плече сидела Жар-Птица, и пламя её перьев обжигало лицо Чтеца.

— Сестра, — сказал он, и Рада эхом ответила:

— Брат.

Она заглянула Максу в глаза, и тот понял, что прощён. Непонимание и обида остались позади, и они встретились снова, влекомые друг к другу родством не крови, но душ.

— Можно ли вернуть человеку чувства, которые забрала нечисть? — спросил Чтец, и Рада ответила:

— Можно. — Её глаза пылали пламенем перьев Жар-Птицы. — Ты даже не представляешь, как много всего можно на самом деле.

Огонь вспыхнул ярче, заставляя Макса отпрянуть, а потом мир раскололся на мелкие части и хороводом парящих снежинок разлетелся по небытию. Сперва Чтец закружился вместе с ними, а потом проснулся. Он был в своей кровати, бодр и свеж, оставалось только понять, что из случившегося прошлой ночью было явью, а что сном.