За гранью

– О чем это ты, баба Шур? – поинтересовался Гельман.

– Девицу, видал, привезли? Рыжая что ведьма! А я сразу сказала: бедовая она.

– Ну, она же не виновата, что Господь ее создал такой?

– Уж я не знаю, Господь или Сатана, но девка несчастливая! – заговорщически прошептала старушка, выпучив глаза и чуть кивнув, дабы развеять всякие сомнения.

Марк еще постоял, глядя на скрюченную спину, и отправился к себе. Что-то в словах бабы Шуры не понравилось ему: то ли явная ложь, то ли скрытая правда.

В кабинете было уже темно, настольная лампа под зеленым абажуром бросала причудливый свет на бумаги, разбросанные на столе. Марк поморщился, вспомнив что так и не доделал отчет, но желания возвращаться к нему не было. Там за дверьми операционной была другая реальность, вечная битва, из которой он возвращался победителем и ради чего стоило жить. Гельман выключил лампу и лег на кушетку. Мысли роились в голове, не давая покоя. О чем они были, он не мог сказать; просто поток ненужных воспоминаний, лиц, событий. Сегодня было не его дежурство, но он не уходил из больницы, что-то держало его здесь. Неожиданно он понял, что это было. Та рыжеволосая девочка, бледная, спокойная, одинокая; и слова старой женщины о беде, преследующей ее. Тревога черной змеей прокралась в сердце и шипела там, не давая покоя. Марк поднялся и накинул халат. Он должен снова увидеть эту девочку, должен защитить ее от чего-то, правда, от чего конкретно он еще не знал. Спустившись этажом ниже и узнав в какой палате лежит Алиса, он бесшумно открыл дверь и зашел внутрь. В помещении было темно, только бледный свет луны серебрил белый пододеяльник. Она лежала неподвижно, как спящая красавица из сказки, и дышала ровно, спокойно. Чудовищ поблизости тоже не оказалось, но это все почему-то не успокоило Марка, наоборот, тревога в сердце снова зашевелилась, зашипела. Рыжие волосы, разметавшиеся по подушке, оттеняли бледное лицо и бескровные губы. Марк непроизвольно залюбовался ее трагической красотой, но вспомнил зачем пришел и подошел ближе. Он взял ее тонкое запястье и посчитал пульс. В норме. Можно уходить .Мужчина поднялся и направился к двери. Неожиданно девушка глубоко вздохнула и зашевелилась.

– Ты – ангел? – сонным голосом спросила она.

Марк вздрогнул и обернулся. Она смотрела на него туманным взором, но что он ей рисовал оставалось загадкой.

– Ты – ангел! – повторила она на этот раз утвердительно и протянула к нему свои тонкие руки. – Поцелуй меня! Во сне можно.

Марк понял, что она бредит, и снова про себя решил, что уволит к чертовой бабушке горе-анестезиолога. Видимо в неровном свете полной луны ее воспаленный мозг бурно фантазировал: Марк в своем белом халате, ярко отсвечивающем в том же лунном свете, представлялся ей ангелом с белыми крыльями. Он вернулся к кровати и положил руку на лоб девушки. Температура была, но небольшая.

– Поцелуй меня, – снова попросила Алиса.

Марк провел рукой по пылающим щекам, идеальному подбородку, коснулся мокрой шеи, потом осторожно укрыл ее одеялом и отошел. Алиса улыбнулась ему, завернулась в одеяло и закрыла глаза.

Он вернется к ней через час, который проведет в томительных попытках прогнать это наваждение прочь, но желание вновь увидеть ее возьмёт верх и он убедит себя в том, что не сможет уехать домой, не проверив ее состояние еще раз.

В палате стало темнее, луна спряталась за деревьями и только тусклый свет коридорных ламп проникал сквозь мутное стекло двери. Марк бесшумно подошел к кровати. Температура спала, пульс ровный, дыхание спокойное.

– Где же твои крылья? – прошептала Алиса, чуть приоткрыв глаза. – Они тебе очень идут.

Марк осторожно склонился над ней. Неужели он ей действительно сниться или она просто издевается над ним? Но глаза девушки были плотно закрыты, ровное дыхание говорило о крепком, глубоком сне. Он посидел с ней еще какое-то время, ласково гладя по голове и вслушиваясь в легкое дыхание, потом встал и вышел из палаты. Медсестры на посту не оказалось и Гельман подумал, что с удовольствием остался бы здесь дежурить, лишь бы не возвращаться в пустую холодную квартиру, где его никто не ждет. Но мысли ведь только результат работы нейронных связей, ему как врачу это отлично известно. А как человек давно и глубоко одинокий, он привык подавлять любые проявления жалости по отношению к самому себе.

Алиса проснулась от скрипа открывающейся двери и нехотя открыла глаза. Шевелиться ей совсем не хотелось, в теле ощущалась слабость и приятная тяжесть, как после долгой физической нагрузки; во рту пересохло, но чувство тошноты отмело все желание попросить воды. Женщина среднего возраста в белом халате и голубых шлепанцах, одетых на белые носочки, подошла к ней и протянула градусник.

– Доброе утро! – бодро объявила она, отчего Алисе еще больше захотелось снова закрыть глаза. – Как самочувствие? Температуру померяете, градусник оставите на тумбочке. Обход в 9 часов и обязательно приберите свои вещи. Заведующий не любит беспорядка в палатах, – быстро чеканила она у зеркала, заправляя волосы под шапочку, потом окинула критичным взглядом тумбочку, кровать и стул рядом с ними и, не обнаружив на них ничего провокационного, а точнее отметив полное отсутствие вещей, неопределенно мотнула головой и вышла.

Алиса поставила градусник и закрыла глаза. Она открыла их снова под чьим-то пристальным взглядом и тактичным женским кашлем. «Обход в 9 часов», – мелькнуло в голове. Значит, она проспала почти 3 часа, в обминку с градусником, который, к счастью, не выпал и не разбился. Перед ней стоял Михаил Соломонович в компании двух молодых женщин. Увидев его, Алиса по-детски протерла глаза и широко улыбнулась мужчине, тут же подумав про себя, что это как-то глупо улыбаться вот так врачу в палате после операции. Но он развеял все ее смущение, улыбнувшись в ответ, и осторожно расположился на краю кровати. Пока он осматривал ее, задавал вопросы и успокаивал, Алису, наконец, отпустило. Она поняла, что самое страшное уже позади, и теперь стены больницы вместе с ее врачами уже не казались ей чем-то пугающим. А потом он ушел, оставив ее наедине с бесконечностью ожидания.

Алиса следила за медленно плывущими рваными облаками. Ее природная фантазия рисовала горы, водопады, невиданных животных. Вдруг дверь палаты тонко скрипнула и в проеме показалась голова мужчины, который тут же зашел внутрь.

– Здравствуйте. Как вы себя чувствуете? – поинтересовался он и подошел к Алисе.

– Здравствуйте, – не сразу ответила она и подозрительно прищурилась. – Вы тот врач…

– С которым вы никогда больше не хотели встречаться, да, да, – улыбнулся он и полубоком присел на кровать.

– Но как вы здесь оказались? – удивилась она, отметив про себя, что ему очень идет халат.

– Вообще-то я здесь работаю. Но вы так и не ответили на мой вопрос.

– А кем вы работаете? – не унималась Алиса, сама не понимая почему ей это так важно.

– Я – анестезиолог и по совместительству заведующий реанимационным отделением. Ну, так как вы себя чувствуете?

– Хорошо. А почему вы спрашиваете?

– Стандартная процедура, – пожал он плечами. – У анестезиолога два любимых вопроса: когда ты ел и как ты спал? Кстати, насчет еды, это можно будет только завтра, а сейчас можете немного попить, если хотите.

Алиса утвердительно кивнула и поморщилась от тянущей боли внизу живота.

– Болит? – посочувствовал врач. – Ничего, скоро пройдет. Скажу медсестре, чтобы принесла вам воды, – добавил он, вставая. Только сейчас Алиса обратила внимание, насколько он привлекателен: смуглая кожа, черные волосы, идеально подстриженная борода бальбо, длинный, аристократичный нос с чуть заметной горбинкой и темные, цвета горького шоколада, глаза.

– Вы еще придете? – неожиданно спросила девушка. Не то, чтобы она снова хотела его увидеть, но лежать одной в пустой палате целый день было уже невмоготу.

– У вас свой лечащий врач, кстати, очень компетентный. Ждите вечернего обхода, – сухо ответил он и вышел.

Через минуту у двери раздался игривый женский голос: – Ну, вы скажите тоже, Марк Изотович! Пустите! – и в палату прошмыгнула раскрасневшаяся, широко улыбающаяся молоденькая медсестра с ватным тампоном, смоченным в воде.

После тихого часа к Алисе заглянула взволнованная бабушка, но была успокоена и отправлена домой с обещанием больше не приходить в больницу. Так Алисе было спокойнее и за нее и за младшую сестру, которую поручили заботам соседей. После того, как бабушка ушла, Алиса окончательно успокоилась и крепко уснула, поэтому не знала, что Марк все-таки пришел, но потревожить ее сон не посмел.