За гранью
Шрифт:
– Как тебя звать?
Маша взглянула с удивлением:
– Ты же знаешь! Карина.
– Я не о кликухе. Как на самом деле?
Маша проглотила подкативший к горлу комок:
– Маша. Меня зовут Маша.
Странно было произнести здесь вслух это имя. Как будто остаться без одежды.
– Ма-а-аша, – протянула Иза, словно пробуя имя на вкус. – Красиво звучит. А меня зовут Петра. Безобразно, да?
Маша замотала головой:
– Вовсе нет. Тебе оно даже идет.
Петра протянула Маше руку:
– Приятно было познакомиться,
Маша засмеялась и пожала протянутую ладонь:
– Приятно было познакомиться с тобой, Петра.
Петра ответила крепким и долгим пожатием:
– Пути назад нет. Ты это понимаешь?
– Назад пути нет!
И тут в дверях появилась голая Лулу со своим клиентом, молодым маляром в белом рабочем комбинезоне. Кивнув девушкам, он торопливо юркнул за дверь. Маша протянула Лулу кружку с водкой.
– А вы-то обе что, ничего сегодня не будете делать? – спросила Лулу, одним духом опорожнив кружку.
Ни та ни другая ничего не ответили.
37
На «Бьянке» Томас укладывал в каюте вещи, он сунул в пакет миску Мёффе, его корм и новую любимую игрушку – жеваный спортивный башмак, который Мёффе нашел возле «Морской выдры». Томас уже побывал в квартире, принял ванну и собрал в поездку спортивную сумку. Странное было ощущение – вернуться в квартиру для сборов. Это походило на бегство, и Томаса мучили угрызения совести.
Мёффе поскуливал и следил за ним печальными глазами.
– Это всего лишь на пару дней, Мёффе, я скоро вернусь. Но прошу тебя, не гадь у него на палубе.
Томас достал куртку и оделся. В потайном кармане лежала открытка от Нади с картинкой, на которой были изображены котята, гоняющие клубок. Томасу было поручено передать Маше эту открытку, если он ее найдет. Текст на обороте был написан по-литовски, и Томас не знал, что там сказано, но догадывался, что Надя умоляет Машу вернуться домой. Томас наклонился над Мёффе и пристегнул к ошейнику ремешок, затем взял с дивана сумку и вышел из каюты. Вытащив Мёффе на нос, он крикнул, наклонившись над открытым кокпитом кеча:
– Эдуардо!
На его призыв из каюты вышел Эдуардо в одних трусах.
– Что это ты ходишь раздетый? Время уже два часа. Ты что – болен?
Эдуардо помотал головой:
– Там сеньорита, – Он показал через плечо на каюту.
Томас покачал головой и протянул ему Мёффе. Эдуардо принял собаку, затем – пластиковый пакет с его имуществом.
– Это очень благородно с твоей стороны, Эдуардо, – сказал Томас.
– No problema. Как же иначе, когда Йонсон переложил на тебя свои заботы и ты теперь за него отдуваешься.
– Ты же знаешь Йонсона!
– Сам бы и ехал, толстяк!
Томас улыбнулся:
– Вряд ли от этого вышло бы много толку.
– У тебя есть с собой оружие? – спросил Эдуардо озабоченно.
Томас отрицательно мотнул головой:
– Какое оружие?
– Ну, твой служебный пистолет, например. Ты взял
его с собой?Томас надел через плечо сумку:
– Неужели ты думал, что я сяду в самолет с пистолетом?
Эдуардо пожал плечами:
– Ты едешь в опасные места, amigo, так что не помешает принять меры предосторожности.
– Эдуардо, я еду в Швецию. На родину «вольво». Полагаю, что не подвергаю себя чрезмерной опасности. Впрочем, я давно сдал свой ствол. – С этими словами Томас, кивнув на прощание, собрался уходить.
– Погоди, Ворон!
Эдуардо повернулся и скрылся в каюте. Прошло несколько минут, и у Томаса уже кончалось терпение. Наконец из каюты показался Эдуардо с толстой папкой в руках. Он протянул ее Томасу через борт.
– Это еще что такое? – удивился Томас, увидев, что она битком набита разными бумагами.
– То, что мне удалось собрать. Я подумал, что тебе пригодится.
– Это что же ты собирал?
– Распечатал кое-какие статьи о проституции в Швеции…
– Эдуардо, это ужасно благородно с твоей стороны. Но я туда ненадолго, только поглядеть и обратно.
Томас хотел вернуть ему папку, но Эдуардо замахал на него руками:
– Возьми, пожалуйста, и почитай. Тогда ты поймешь мое беспокойство.
– Эдуардо! – раздался голос из каюты. – Что ты так долго?
– Там у них как на Диком Западе: полно бандитов и чего похуже, – сказал Эдуардо.
Томас засунул папку в сумку.
– Ничего. Уж как-нибудь уберегусь.
Эдуардо помахал ему на прощание и закрылся в каюте.
Томас зашагал по Дроннингенсгаде к площади Кристиансхавн-торв. До самолета было еще достаточно времени. Перейдя через дорогу, он зашел в кондитерскую и купил пакетик плюшек с корицей. Оттуда он направился по Санкт-Аннагаде в антикварную лавку Виктории. Томас открыл дверь в лавку, и над головой звякнул медный колокольчик. Там уже пахло свежезаваренным кофе.
– В Швецию? – спросила Виктория, уплетая за обе щеки плюшку.
Они расположились позади прилавка за письменным столиком, на котором Виктория освободила среди книг место для двух чашек и мешочка с плюшками. Она дожевывала уже вторую плюшку и, кажется, не собиралась останавливаться, пока не прикончит весь пакет. Глядя на то, с каким аппетитом она поглощает плюшки, можно было только дивиться, как она до сих пор сохраняет такую стройность.
– Там же у них сплошь кругом лоси и неонацисты, – продолжала Виктория.
– Эдуардо меня только что предостерегал.
– Надо было слушать, он дело говорит. Ты знаешь, что Швеция – страна с самым однородным по составу населением и стоит в этом отношении на втором месте после Болгарии?
– Нет.
– Не могу тебя понять! – Виктория пожала плечами. – Ты столько лет подряд мечтал о том, чтобы предпринять большое путешествие в экзотические края, а как дошло до дела, так нате вам – едешь в Швецию.
– Так уж сложилось.
– Я даже не знала, что твоя яхта на плаву.