За кулисами Мюнхенского сговора. Кто привел войну в СССР?
Шрифт:
Приходится лишь глубоко сожалеть о том, что в те времена Сталин еще не обладал мощной всепроникающей разведкой и соответственно не имел возможности своевременно получить такие данные. Располагай он такой информацией, возможно, а скорее всего наверняка удалось бы избежать столь опасного тупика, как Мюнхенская изоляция СССР, в который своими подлыми предательскими действиями загнал Советский Союз М. Валлах-Финкельштейн-Литвинов.
[К слову сказать, во время допроса в 1937 г. еще одной «невинной жертвы» сталинизма — одного из ближайших единомышленников Литвинова, известного журналиста Михаила Кольцова (Фридлянда), — последний прямо так и заявил, что «на троцкистов и бухаринцев рассчитывать не приходится, ибо все эти люди конченые и связь с ними гибельна». А для претворения того, «чего требуют иностранные державы» и с чем согласен Литвинов, ставка должна быть на новые кадры недовольных и жаждущих контактов с Западной Европой молодых интеллигентов»! Что же до господствовавшим в среде сторонников Литвинова взглядов, тот же Кольцов показал следствию, что их «объединяла общность политических взглядов, которые заключались в том, что… внутренний режим в СССР нужно изменять в сторону капиталистического развития, внедрения буржуазно-демократических форм управления, приключения иностранных капиталов и прихода к власти правых». То есть то же самое, что и было осуществлено в 1991 г. в нашем многострадальном, но пока еще богоспасаемом Отечестве. Более того. Кольцов показал, что группа ответственных работников Наркоминдела (МИД) перебросила мосты между СССР и Европой и что в этой связи он, как литератор и журналист, должен помочь им. Его родной брат — знаменитый художник-карикатурист Борис Ефимов, — без устали клевеща на Сталина, забавлял публику своими побасенками о том, что-де он не знает, за что был расстрелян его брат.]
Судя по всему, в выступившую перед американским Советом по внешним сношениям группу входил и еще один засланный в «русскую революцию» из США «кристально честный ленинский гвардеец» — Марсель Израилевич Розенберг. Фигура более чем неоднозначная, очень сумрачная и к тому же малоизвестная. Но этот «засланный казачок» стоит того, чтобы рассказать о нем подробно. Ибо он подобие того же Э. Ханфштенгля при Гитлере. Родился в 1896 г. в семье мелкого еврейского торговца из Варшавы. До 10 лет владел только идиш и польским языком. Русский язык стал изучать только для поступления в реальное училище, однако, уехав с семьей в Кёнигсберг, поступил в местную гим
назию. Затем в 1913 г. переехал в Берлин к родственникам — выходцам из России. В начале 1914 г., будучи всего 18 лет от роду, каким-то образом познакомился со знаменитым деятелем
Странная избирательность — ведь и в процветавшей тогда Германии запросто можно было найти работу, тем более еврею, так как в германской экономике еврейский капитал тогда был представлен чрезвычайно широко. Похоже, что кто-то серьезно вправил ему мозги в преддверии неизбежной войны и отправил в Англию, будущую победительницу. А в начале 1915 г. по газетному объявлению Розенберг перебрался уже за океан, в США, где в Нью-Йорке устроился на работу переводчиком технических документов на фирму, которая занималась поставками для артиллерийского управления русской армии. Некоторые ангажированные современные авторы отмечают, что, «конечно, у придирчивого исследователя могут возникнуть вопросы — как юноша призывного возраста покинул Англию без проблем в разгар войны и просто "по объявлению" устроился на фирму, торгующую боеприпасами для фронта». И тут же дают не менее ангажированное объяснение — мне будем забывать, что по своему рождению Марсель Розенберг фактически был гражданином Российской империи…»?! Но кто бы объяснил, что это означает — «фактически»?! Ведь если на самом-то деле говорить о фактическом положении дел, то он с десятилетнего возраста находился на территории Германии и имел на руках германские, а не российские документы. И именно по германским документам выехал в Англию, где его никак не затронули превентивные меры британской контрразведки, хватавшей буквально всех, кто имел хоть какое-то отношение к Германии. А он к тому же и прибыл-то на острова буквально накануне Первой мировой войны, что не могло не вызвать подозрений у британской контрразведки. Тем не менее он преспокойно обитал в Англии, а затем не менее спокойно умотал за океан, чтобы уже там… перебиваться случайными заработками!? Но тут в России приключилась «заварушка» — «февральская революция». И что же?! «С Россией я был лично мало чем связан, и не будь революции, весьма возможно, застрял бы на Западе», — указывал впоследствии Марсель Розенберг. Но если мало чем был связан с Россией, то какого же черта надо было давать деру из благополучных, озолотившихся на войне Соединенных Штатов?! Уж как-нибудь через возможности мощной еврейской общины того же Нью-Йорка нашел бы себе работу, и неплохую. Тем не менее Розенберг обратился в русское посольство. А его стараниями Керенского с лета 1917 г. возглавил русский инженер-гидравлик, профессор Колумбийского университета, бывший председатель военно-закупочной комиссии царской России в США, эксменьшевик, но действующий кадет, а по совместительству еще и один из наиболее деятельных русских масонов, член ложи Великий Восток Франции — Борис Александрович Бахметьев. «Душевный» он был человек — незадолго до обращения Розенберга целой кодле Троцкого оптом выдал российские визы. Ну и этому тоже не пожалел. Короче говоря, летом 1917 г. на корабле «Доброфлота» Розенберг прибыл в Россию. Почему-то его потянуло сразу в Москву, хотя, если исходить из его официальных объяснений, он приехал для того, чтобы работать в сфере внешнеторговых отношений, а они-то тогда были сконцентрированы в Петрограде как столице. Но он, подчеркиваю, почему-то рванул в Златоглавую. Затем, что самое удивительное в его объяснениях, из-за того, что «внешнеторговые отношения к тому времени уже замирали и из поисков работы ничего не получилось», он поехал в Петроград, так как его сбережения были исчерпаны. И вот якобы только там, в Петрограде, уже 21-летний Марсель Розенберг знакомится с являвшимся официально заместителем начальника американской миссии Красного Креста, но полковником армии США, американским военным разведчиком Раймондом Робинсоном. Этот принимает его на работу в пресс-бюро — составлять письменные сводки по русским газетам. Но Р. Робинс был присланным Уоллстритом волчарой — все тридцать членов его миссии были сплошь представители финансово-промышленных кругов США, в том числе даже и директор Федерального банка Нью-Йорка У. В. Томпсон, которого 3 декабря 1917 г. принимал Троцкий. Главная задача этих волков в том и состояла, чтобы наложить свои лапы — в том числе и с помощью Троцкого и его банды — на все богатства России. Он этого не скрывал и открыто об этом говорил. Будущая «кристально невинная жертва» сталинизма не без удовольствия работала в этой стае прибывших грабить Россию волков и, что самое поразительное, нагло гордилась этим, письменно указав, что «своей работой у Робинса — как малозаметна она ни была… приносил в тот момент определенную пользу»! Кому?! Стае волков, прибывших грабить Россию и наложить лапу на все ее богатства во имя выгод Уоллстрита, чего даже сам Р. Робинс не скрывал?! И в самом-то деле «кристально невинная жертва» сталинизма! Потому как скрыл, что в Россию он прибыл непосредственно вместе с Р. Робинсом летом 1917 г. И вместе с ним же ездил и в Москву. И вообще по стране, входя в курс дела, точнее, помогая Р. Робинсу высматривать, на что выгоднее всего наложить лапы. Тот факт, что сии обстоятельства он умышленно скрывал — всего лишь «цветочки» в его послужном списке, ибо «ягодки» пошли чуть позже. К концу 1917 г. будущая «кристально невинная жертва» сталинизма уже знакома с одним из сумасшедших в «русской революции» — Абрамом Иоффе, который, едва познакомившись с ним на каком-то митинге, сразу же выдал ему рекомендацию в партию. И тут же взял его с собой в Германию, куда был назначен послом. Так было положено начало дипломатической карьере будущей «невинной жертвы». До ноября 1918 г. М. И. Розенберг находился в составе советского посольства в Берлине. Но именно все это время американская разведка, да и в целом разведки стран Антанты особо остро нуждались в информации прямо из сердца Германии. Поразительно, что после оглушительного провала миссии Иоффе в Берлине Розенберг вскоре оказывается… в Афганистане — в 1921 г. он работает там вместе с известной «шлюхой революции» Ларисой Рейснер и ее психически ненормальным мужем, не менее знаменитым Федором Раскольниковым [306] . Этот регион в то время крайне интересовал американский капитал. В 1923 г. Розенберг уже временный поверенный СССР в Турции — взлет феерический! Эта страна еще более интересует США. Затем — это уж и вовсе поразительно — Розенберг становится руководителем вспомогательного бюро Народного комиссариата иностранных дел, функции которого в секретном письме на имя Сталина Розенберг в 1937 г. описал так: «Это бюро было специально создано для разработки секретных иноматериалов ГПУ и Разведупра (то есть внешней и военной разведок. — А. М.), кроме того, по этой должности я имел доступ ко всей секретной переписке НКИД» (слово «всей» в тексте подчеркнуто, правда, кем — неизвестно).
306
Психически ненормальный человек с тяжелой наследственностью. Один только его псевдоним чего стоит! Ведь Раскольников — фамилия убийцы из известного романа Ф. Достоевского. Настоящая же фамилия этого психопата — Ильин. Разве нормальный человек возьмет себе в качестве псевдонима фамилию убийцы, пускай даже и книжного?! Попробуйте себе представить человека под псевдонимом, например, «Чикатило» — вот то-то и оно… Тем не менее этот прирожденный психопат под патронажем Троцкого («бес», между прочим, на глазах у Раскольникова открыто сожительствовал с его женой — Ларисой Рейснер) пошел «в гору». С подачи же «беса» угодил в британский плен — англичане вывезли его к себе на острова, а всех остальных захваченных вместе с ним моряков расстреляли. Судя по всему, там, в Англии, предусмотрительная британская разведка завербовала Раскольникова на перспективу. В его вербовке принимал участие знаменитый британский разведчик Брюс Локкарт, а также уже упоминавшийся выше Реджинальд Липер. По возвращении из плена, а за него, между прочим, особенно ходатайствовал его тесть — Михаил Рейснер, тесно связанный с российскими и зарубежными масонскими кругами, — некоторое время скомандовал» Реперткомом, где «прославился» лишь одним — едва не застрелил знаменитого писателя М. Булгакова за то, что тот посмел ему возразить. После того как Литвинов побывал в США, где выступил перед Советом по внешним сношениям, он потребовал его обратно на дипломатическую службу, и уже в самом начале 1930 г. в Эстонии появился новый советский посол — Федор Раскольников. Прибалтийские страны тогда очень интересовали Великобританию. К 1930 г. уже открыто стоял вопрос об участии вооруженных сил Эстонии в нападении на СССР консолидированными силами Запада. Самое время для британской разведки заиметь своего человека в такой точке. И Литвинов сделал это. К Раскольникову на связь в Таллин часто приезжал Брюс Локкарт, а также знаменитая Мария Будберг — не столько любовница Горького, сколько агентесса британской разведки, умудрявшаяся одновременно сотрудничать и с советской разведкой. Затем была Дания, где в период пребывания Раскольникова почему-то один за другим происходили провалы советских разведчиков. Вину за их собственные упущения снять невозможно. Но и не заметить странного совпадения времени этих провалов с пребыванием там Раскольникова — тоже. Ведь он очень многих знал и в военной разведке, и в ИНО ОГПУ, и в Коминтерне. А тихий Копенгаген был перевалочной базой для советских спецслужб. К концу первой половины 30-х гг. для Великобритании резко обострился вопрос Балкан. И, как по заказу, Литвинов направляет послом в Болгарию все того же психопата Раскольникова. Брюс Локкарт частенько навещал его в Софии. Кстати говоря, к Раскольникову в Софию приезжал и в скором будущем беглый предатель из разведки, такой же соучастник антисталинского заговора Вальтер Кривицкий (Самуил Гершевич Гинзбург): Это было наигрубейшим нарушением правил разведки — ведь Кривицкий был разведчиком нелегалом, резидентом нелегальной резидентуры и открыто контактировать с официальными советскими представителями за рубежом не имел права. Но дело-то еще и в том, что Кривицкий был под «колпаком» британской разведки — тот же Локкарт откровенно «пас» его в связи с тем, что Кривицкий в Голландии контактировал с промонархически настроенными германскими генералами-заговорщиками и с самим экскайзером, за которым и приглядывал» Локкарт. В 1937 — 1938 гг. ярый троцкист-оппозиционер Раскольников, наконец, сообразил, что и его вот-вот разоблачат — НКВД СССР уже шел по его следу, ибо к тому времени благодаря разведке стали поступать весьма красноречивые данные из Лондона. И, будучи патологическим психопатом, постоянно пребывавшим в диком страхе перед неумолимым возмездием, Раскольников с помощью тех же англичан бежал со своего поста в Софии и перебрался во Францию, где на их же средства некоторое время снимал фешенебельную виллу в Ницце. Чуть позже, свихнувшись окончательно, предатель не без помощи бриттов угодил в местный дурдом, со второго этажа которого и сиганул вниз головой, покончив жизнь самоубийством. Похоже, что бриттам он уже надоел, так как толку от него как от агента было мало — ну, они и «помогли» ему, вниз головой-то… Однако его имя было использовано для распространения очередной фальшивки — «Открытого письма Сталину», которое на редкость ювелирно точно совпало с иной акцией британской разведки — публикацией в США книги предателя, Вальтера Кривицкого.
Заиметь «своего человека» в таком месте, куда сходится вся секретная информация государства по внешнеполитическим вопросам, — это архимечта любой разведки. Американской тоже, хотя ЦРУ и даже его предтечи — Управления стратегических служб еще не было. США в то время официально не признавали СССР, а от европейских дел демонстративно отстранились, уйдя, подобно улитке, в раковину самоизоляции. Но кто сказал, что даже в таком случае никому за океаном не было интересно, что происходит в стране Советов?! Американский капитал неофициально продолжал свое сотрудничество с СССР. Его представителей в советской стране было хоть пруд пруди. Розенберг просидел в этом бюро до 1926 г. включительно — при таких покровителях, как ярый сторонник Троцкого А. Иоффе, заместитель наркома иностранных дел М. Литвинов, ничего в том нет удивительного. Но едва только Троцкий смотался в Германию в 1926 г., Розенберг покинул свой пост в этом бюро и перешел на работу в… Международный отдел ЦK BKП(б). Еще более феерический, необъяснимый взлет какого-то эмигранта. Но вот настал 1929 г. Состоялась упоминавшаяся выше, но до сих пор особо засекреченная миссия группы советских представителей в США, которые выступили с какими-то объяснениями перед американским Советом по внешним сношениям. М. Розенберг оказался в этой группе именно потому, что имел прямые выходы на Раймонда Робинса. А через того и на все еще могущественного «серого кардинала» американской политики «полковника» Э. Хауза, также являвшегося членом Комитета 300, а следовательно, и на высшее руководство Америки, не говоря уже о верховных иерархах американской и мировой закулисы из числа высших представителей финансовой олигархии США. И что же?! М. Розенберг вновь на передовой — уже в 1931 г. глава советского полпредства в Риме, затем посол во Франции, а чуть позже, в конце 1934 г., — заместитель Генерального секретаря Лиги Наций (предвоенная предтеча ООН) с местом пребывания в Женеве. Лучшей карьеры не придумаешь, даже если и специально стараться. А какие возможности для официальных встреч и передачи информации — и говорить не приходится [307] . Именно через него Литвинов неоднократно передавал на Запад стратегическую информацию, открыто нарушая все мыслимые и немыслимые правила и инструкции. Эти двое в наибольшей
степени ответственны за втягивание СССР в бессмысленные союзные отношения с Францией. Ведь знали же, что только ради того, чтобы иметь дополнительные козыри в диалоге с нацистским Берлином, но не более того, Франция согласилась подписать договор о взаимной помощи в отражении агрессии от 2 мая 1935 г. Но о какой взаимной помощи в отражении агрессии могла идти речь, если оба этих деятеля прекрасно знали, что, подписывая одной рукой договор с СССР, другой Франция подписала разрешение на отправку в Германию аж 400 танков «Рено»! Договор от 2 мая 1935 г. стал своего рода дипломатической ловушкой с дальним прицелом, выход из которой мог быть только в прямом столкновении СССР с Германией, что едва не получилось после Мюнхенского сговора. Ведь Франция открыто и нагло, в колоссальной степени под давлением Великобритании похерила все свои союзные обязательства, невзирая ни на какие призывы Москвы! «Славно» поработали Мейер Валлах-Финкельштейн и Марсель Розенберг! Ну и прежде чем завершить в расстрельном подвале НКВД свой долгий путь блестяще запущенного на советскую орбиту агента влияния США, Розенберг был направлен Литвиновым в Испанию в качестве посла. Вот там он дал такого шороху, что даже старый масон Андре Марти — генеральный комиссар интербригад — и то не выдержал и проинформировал Москву о творившихся им безобразиях. А. Марти лично проинформировал об этом Сталина, который принял его 16 марта 1937 г. После глубокого расследования на Лубянке, материалы которого, к слову сказать, до сих пор не рассекречивают, в исполнение был приведен суровый приговор…307
В 70-х гг. ХХ в. ЦРУ устроило «ремейк» — заместитель Генсека ООН, доверенное лицо самого А. А. Громыко — Аркадий Шевченко (несколько лет назад сдох в Америке) — был завербован американцами и длительное время передавал им наисекретнейшую информацию!
И наконец, небезынтересно отметить, как антисталинская оппозиция воспринимала Гитлера. Это не только уникальное явление, но и имевшее очень серьезные последствия во внутренней жизни СССР. На полном серьезе Раковский заявил, что почему же не может быть объективно коммунистом Гитлер, раз его цель — борьба с самодержавием царя Кобы Первого?! «Гитлер вторгнется в СССР, и подобно тому, как это было в 1917 году, когда поражение, которое потерпел в те времена царь, дало нам возможность его низвергнуть, поражения, нанесенные Сталину, послужат нам для его свержения… Опять пробьет час для мировой революции».
При всем том, что внешне это смахивает на откровенный бред, это далеко не так. Это идущая непосредственно от «классиков научно обоснованного» бандитизма, особенно от Энгельса, с позволения сказать, «логика». В отечественной историографии почему-то никакого внимания не обращается на одну, чрезвычайно важную для понимания событий 1937 — 1938 гг. работу Сталина от 19 июля 1934 г. — на письмо к членам Политбюро «0 статье Энгельса "Внешняя политика русского царизма"». Между тем эта небольшая работа Сталина является фактически его упреждающим ударом по разрабатывавшейся главарями политической оппозиции еще в начале 30-х гг. политико-идеологической платформе для будущего поражения и переворота. Судя по всему, тут не обошлось без влияния и прямой подсказки лично Троцкого. Один из видных представителей «ленинской гвардии» из запломбированного вагона — являвшийся в то время директором Института Маркса — Энгельса — Ленина Владимир Викторович Адоратский внезапно предложил опубликовать в № 13 — 14 за 1934 г. теоретического органа партии журнала «Большевик» якобы ранее не переводившуюся на русский язык написанную в 1890 г. статью Ф. Энгельса «Внешняя политика русского царизма». Сталину не составило никакого труда мгновенно установить, что это политически очень тонкая провокация с далеко идущими последствиями. Директору Института Маркса — Энгельса — Ленина по меньшей мере грешно было утверждать, тем более в письменной форме (в виде записки в Политбюро), что-де эту статью «классика» ранее не переводили на русский язык. Она вообще была написана Ф. Энгельсом по заказу одного из главарей подрывной организации «Освобождение труда» — хорошо известной по истории политического бандитизма и терроризма в России Веры Засулич. Статья была заказана «классику» для публикации в печатном органе этой организации — журнале «Социалъ-Демократ» [308] . Первая часть статьи была подготовлена Энгельсом не позднее января 1890 г., вторая — в середине лета того же года. А опубликованы они были (соответственно) в февральском и августовском номерах этого журнала за указанный год [309] . Перевод обеих частей статьи Энгельса осуществлен лично Верой Засулич, и в ее редакции она носила название «Иностранная политика русского царизма». Уж что-что, но недавнюю-то предысторию своей партии, как, впрочем, и историю рабочего движения в России директору Института Маркса — Энгельса — Ленина знать полагалось априори, дабы письменно не расписываться в очевидной глупости. А то, видите ли, ранее не переводилась на русский язык?! Со Сталиным этот номер не прошел — Иосиф Виссарионович знал историю досконально! И потому мгновенно понял, в чем глубинная суть этой далеко идущей провокации в тех конкретных условиях.
308
Использовано подлинное дореволюционное название.
309
Правда, первоначально Энгельс опубликовал эту статью в журналах — германском Die neue Zeit и английском Time. Публикации имели место в 1890 г.
Генеральный лейтмотив этой яро антироссийской статьи Энгельса заключался в том, что коли внешняя политика России якобы является агрессивной по определению, чему «классик» дал совершенно ложное, но облеченное в псевдонаучную мантию объяснение, то, следовательно, грядущая война кайзеровской Германии против царской России есть война якобы справедливая, едва ли не освободительная, и чуть ли не единственный способ устранения якобы имеющей место быть «русской угрозы», в роли «источника» которой был выставлен русский царизм, причем именно на том основании, что-де он является «последней твердыней общеевропейской реакции»! Энгельс, как, впрочем, и Маркс, всю жизнь исповедовал не просто ярую русофобию и вообще славянофобию, но и задолго до нацистов с их человеконенавистнической идеологией и практикой сформулировал то, что впоследствии ублюдок Альфред Розенберг выдал за свои мысли: «Там, где речь идет о существовании, о свободном развитии всех ресурсов больших наций, там сентиментальная заботливость о некотором количестве… славян не играет никакой роли»! «Классик» «научно обоснованного» бандитизма утверждал, что русским (как, впрочем, и сербам) «обеспечены ненависть всей Европы и кровавая революционная война всего Запада против них» [310] . Что, как говорится, мы и имеем по сию пору…
310
Маркс К. иЭнгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 6. М., 1957. С. 289 — 306
Попытка Адоратского и стоявших за ним оппозиционных сил вновь опубликовать эту статью Энгельса в ситуации 1934 г. действительно являла собой очень тонкую, с далеко идущими целями политическую провокацию. Она означала призыв к определенным действиям антигосударственного характера. Публикация неизбежно обозначила бы негативное в ретроспективе отношение к налаживавшемуся тогда с конца 1880-х — в 1890-х гг. франко-русскому союзу и лишение российской внешней политики «всякого доверия в глазах общественного мнения Европы». А за этим скрывалось намерение оппозиции провести негативную параллель с событиями 1934 г.
Отчетливо понимая истинную цель привода Гитлера к власти в Германии — нападение на СССР, сразу же после того, как нацисты оказались у кормила власти, но в основном с конца 1933 — начала 1934 г. Сталин стал активно добиваться создания Восточного пакта в составе Франции, ее основных союзниц в Восточной, Центральной и Юго-Восточной Европе (Польши, Чехословакии, Румынии и Югославии) и СССР. Конечно, не самое лучшее решение совместно с таким дерьмом, как тогдашние правящие круги Франции, пытаться создать Восточный пакт в целях европейской безопасности. Однако на тот момент ситуация была, как в известной русской пословице — «за неимением гербовой, пишем на простой». Сталину пришлось иметь дело с тем дерьмом, которое тогда возглавляло Францию. Правда, в колоссальной степени тому способствовали далеко не самые объективные доклады М. Литвинова и М. Розенберга. Как бы там ни было, но в 1934 г. Сталин все еще всерьез смотрел на пакт с Францией. Сам же факт публикации такой статьи Энгельса, хотя и эзоповым языком, означал бы призыв к недопущению повторения такого союза, на этот раз против не кайзеровской, а гитлеровской Германии. Проще говоря, в случае публикации это был бы совершенно ясный выпад против политики создания Восточного пакта. Впрочем, дело даже не столько в Восточном пакте как таковом, сколько в том, что это был завуалированный призыв не мешать Гитлеру готовиться к войне против СССР. Более того. Одновременно она прозвучала бы и как призыв к совершению якобы «буржуазной революции», то есть государственного переворота силами внутренней оппозиции, как едва ли не единственной возможности предотвратить мировую войну, ликвидировав тем самым якобы имевшую место «русскую угрозу». В связи с этим необходимо особо подчеркнуть следующее. Патологический русофоб Энгельс утверждал в статье, что своими успехами на международной арене в XIX в. Россия якобы обязана некой всемогущей и талантливой шайке иностранных авантюристов! Что-де именно эта «шайка» основала какой-то «своего рода новый иезуитский орден»! Что-де именно она сделала Россию не только великой и могущественной, но и внушающей страх остальному миру! Что-де эта «шайка» якобы открыла России путь к мировому господству?! Отсюда и глобальный вывод этого «классика» русофобствующего бандитизма мирового масштаба. Раз внешняя политика России якобы по определению является не только агрессивной, но и направленной к завоеванию мирового господства, раз «генератором» такой внешней политики России является та самая, якобы основавшая «своего рода новый иезуитский орден» шайка талантливых иностранных авантюристов, то, следовательно, для предотвращения «русской угрозы» необходимо свержение русского царизма «как последней твердыни общеевропейской реакции» в ходе якобы освободительной и потому справедливой войны Германии против России и в результате буржуазной революции!
Конечно, из-под пера «классика» вышел форменный бред, но для антисталинской оппозиции и это годилось, лишь бы только Сталина свергнуть. Потому что получалась якобы некая аналогия с внутренними процессами в СССР. Ведь вся оппозиция также считала, что Сталин незаконно захватил власть. В ситуации 1934 г. получалось, что это было направлено против Сталина и его сторонников, их курса на строительство социализма в одной стране и едва только наметившегося курса на всеобщую демократизацию внутренней жизни страны. Публикация такой статьи «классика» означала бы едва завуалированный ассоциативный призыв как к свержению Сталина и советской власти, так и к недопущению возобновления союза с Францией теперь уже СССР. В последнем была заинтересована прежде всего Великобритания. Не удивительно, но факт, что эта попытка Адоратского совпала также и с призывом Троцкого ко всем оппозиционным силам внутри СССР консолидировать свои ряды и усилия в целях свержения советской власти и Сталина в ходе войны. Там ведь прямо говорилось, что-де «победа Германии есть, стало быть, победа революции»!
Сталин не мог не взвиться в негодовании от подобных проделок оппозиции. Не мог хотя бы потому, что без мощного противодействия подобные попытки оппозиции нанесли бы колоссальный ущерб как внешней безопасности СССР, тем более перед лицом нараставшей угрозы войны, так и внутренней, тем более что сигналов на эту тему с конца 20-х гг. хватало выше всякой меры. Вследствие этого Сталин тем более не мог не отреагировать на подлинный, но «под дурака» скрывавшийся смысл попытки публикации статьи Энгельса. И суток-то не прошло [311] , как уже 19 июля 1934 г. Сталин обратился к членам Политбюро с письмом «О статье Энгельса "Внешняя политика русского царизма"», в котором буквально в клочья разнес «произведение классика», а 22 июля 1934 г. Сталину удалось провести через Политбюро решение о нецелесообразности печатания статьи Энгельса. Особое возмущение Сталина вызвали слова Энгельса из письма Бабелю — «если Россия начнет войну — вперед на русских…» И вот почему. Тот же Троцкий, к примеру, еще в 1930 г. призывал СССР напасть на Германию, чтобы не допустить прихода нацистов к власти! Как будто у Советского Союза других забот не было, как только и выступать в роли агрессора! Кстати, и Тухачевский тогда же отреагировал — вылез на самый верх с очередной порцией своих не столько бредовых, сколько провокационных идей. А с 10 февраля 1934 г. «стратег» стал настойчиво продвигать тезис о некой целесообразности нанесения превентивных ударов по противнику в целях срыва его мобилизации, но прикрытия своей. Что, кстати говоря, и составляло суть его концепции «пограничных сражений», на которой был построен его «план поражения». Проще говоря, стал настаивать на целесообразности для СССР выступить в роли агрессора, но с заведомо провальным результатом! Усилия Тухачевского по укоренению этой концепции в системе военно-стратегического планирования СССР хронологически совпали с подготовкой главарями политической оппозиции политико-идеологической платформы для будущего поражения, а также переворота. По сути дела, выходит, что его «теоретические изыскания» были четко скоординированы не только с указаниями Троцкого, но и на их основании с еще только планировавшейся попыткой публикации упомянутой статьи Энгельса! И если в результате публикации такой статьи у оппозиции появилось бы «освященное авторитетом «классика» идеологическое обоснование для и так уже подготавливавшегося переворота в ходе войны, то стараниями уже Тухачевского у Запада на руках появились бы якобы неоспоримые доказательства якобы имеющей место быть некой агрессивности СССР! Ну прямо по Энгельсу: «Если Россия начнет войну — вперед на русских и их союзников, кто бы они ни были!»
311
Запрос Адоратского в Политбюро о разрешении на публикацию был датирован 18 июля 1934 г.