За кулисами тайных событий

Среди успешных дел периода первой мировой войны можно назвать операцию отечественной контрразведки по пресечению деятельности германского разведывательно-диверсионного центра в Китае.

Осенью 1915 года в Главное Управление Генштаба поступили агентурные сведения о существовании в Шанхае сильной организации немецкой разведки. С целью вскрытия его деятельности по указанию руководства ГУГШ в Харбине была организована резидентура внешней контрразведки. Ее возглавил старший адъютант разведотделения штаба Заамурского округа пограничной стражи капитан Титов, имевший опыт работы в Китае. Непосредственное руководство деятельностью «пункта» Титова было возложено на начальника контрразведывательного отделения штаба Иркутского военного округа ротмистра Попова.

Успеху операции способствовало то обстоятельство, что на связь Титову был передан талантливый секретный сотрудник русской контрразведки, сумевший при помощи своих связей среди грузинской диаспоры внедриться в агентурный аппарат немцев. Им был бывший русский офицер-артиллерист сорокапятилетний Петр Кавтарадзе. Разжалованный и судимый до войны за растрату казенных денег, он оказался в Китае, и как «обиженный царским режимом» попал в поле зрения немецкой разведки, посчитавшей его способным к выполнению специальных задач. Но несмотря на свои злоключения на родине, Кавтарадзе не стал предателем.

Искусно разыграв перед немцами готовность к тайному сотрудничеству и страстное желание «отомстить за допущенную в отношении него несправедливость» он был включен в шпионско-диверсионную сеть. Германские разведчики, поверив Кавтарадзе, поручили ему организовать диверсии на Восточно-Китайской железной дороге. Вместо этого Кавтарадзе связался с русским военным командованием. Завязалась многомесячная оперативная игра, изобилующая острыми моментами. Причем не только из-за сильных ходов немцев.

В феврале 1916 года из штаба Иркутского военного округа поступили в ГУГШ новые данные о развитии операции. В докладе исполняющего обязанности генерал-квартирмейстера Генерального штаба Н.М.Потапова начальнику Генштаба о работе контрразведывательного пункта в Шанхае говорилось: «насколько действия Кавтарадзе обращали на себя внимание обдуманностью, выдержкой и осторожностью, настолько поведение капитана Титова и допущенные им уже в самом начале некоторые промахи и нетерпеливость в работе, заставили опасаться за успех столь серьезного предприятия.»

Как выяснилось, капитан Титов оказался не пригодным к возложенной на него секретной миссии. С первых дней своего пребывания в Шанхае он пришел к ложному убеждению, что какой-либо подрывной работы немцев в регионе нет. Все остальное плод подозрительности Кавтарадзе и его товарищей. Уже через месяц после своего приезда Титов стал просить ротмистра Попова об его отозвании из вывода агентуры обратно в Харбин.

Не поддавшись на успокоительные заверения Титова, начальник контрразведывательного отделения штаба Иркутского военного округа задержал в Шанхае агентуру и предоставил ей возможность действовать самостоятельно исходя из складывающихся обстоятельств.

Кавтарадзе и его ближайший помощник Вачадзе, к этому времени получившие неопровержимые доказательства противоправной деятельности немцев в Китае, были вынуждены обратиться за помощью к британского морскому агенту (атташе) в Шанхае капитану Сину. Английский офицер также занимался разработкой германской шпионско-диверсионной организации, активно действовавшей против военных интересов Лондона. Представленные союзникам агентурная информация была весьма кстати.

Генерал Потапов в своем отчете руководству Генштаба отмечал: «Благодаря добытым Кавтарадзе и его сотрудникам сведениям капитан Син имел возможность не только произвести аресты некоторых из причастных к работе организации лиц, но и возбудить против них в Шанхайском смешанном консульском суде громкие судебные процессы.» При этом был подтвержден тот факт, что германская разведка наряду с чисто разведывательными задачами активно занималась организацией диверсий на транспортных судах перевозящих русские войска, планированием крушений железнодорожных составов по линии от Владивостока в глубь России, подрывом мостов и туннелей. Все было поставлено с размахом и немецкой педантичностью. Диверсанты снабжались, как отмечалось в отчете ГУГШ, «необходимыми денежными средствами, взрывчатыми веществами и адскими машинами, — причем изготовление этих средств было сосредоточено также, главным образом, в Шанхае». Кавтарадзе был установлен и ведущий немецкий специалист по диверсионным средствам — химик Нильсен.

Потапов с горечью писал руководству Генштаба о том, что в случае совместной деятельности Титова и Сина успех операции был бы более весомым. Нити негласного расследования агентуры КРО вели к германским дипломатам и консульским работникам. Однако, в связи с малой компетентностью Титова материалы собранные агентурной группой Кавтарадзе в судебном порядке не были реализованы.

По итогам операции капитан Титов был спешно отозван в Россию, а Кавтарадзе, проявивший в ходе нее «глубокую преданность родине и самоотверженную бескорыстную работу, настойчивость, энергию и самостоятельность» по представлению штаба Иркутского военного округа и ГУГШ, был помилован царем и возвращен в ряды армии. В дальнейшем он стал кадровым сотрудником контрразведки и внес значительный вклад в становление советской секретной службы.

Операция осуществленная П.А.Кавтарадзе вопреки воле своего непосредственного начальника показательна. Общее несовершенство системы контршпионажа давала о себе знать. На это прямо указывали наиболее дальновидные представители русской армии. Среди них яркий и значительный след в истории отечественных спецслужб оставил талантливый военный юрист, выпускник Александровской военно-юридической академии полковник А.С.Резанов. Еще будучи помощником военного прокурора Варшавского, а затем и Петроградского военных округов, до первой мировой войны он специализировался на расследовании дел по шпионажу. Александр Семенович являлся автором специального исследования по германской разведке. Кроме того, во многом благодаря Резанову была принята Сенатом в 1912 году новая редакция статьи уголовного законодательства о шпионаже, что сыграло весьма положительную роль в предвоенные годы.

А.С.Резанов наряду с Р.Г.Молловым и П.П.Кашинцевым, считал одной из наиболее острых проблем русской военной контрразведки отсутствие планомерной системы подбора, подготовки и повышения квалификации ее кадров. В декабре 1916 года в докладной записке генерал-квартирмейстеру при Верховном Главнокомандующем он писал, что в России мало лиц, знакомых с контршпионством. По его мнению, отсутствие ясного понимания контрразведывательных задач является причиной того явления, что деятельность КРО «осуществляется без видимой программы и весьма часто зависит от личности начальника, случайно попавшего в руководители целой области военного дела, чреватого последствиями». Резанов настойчиво предлагал организовать специальные школы для офицеров и чиновников, а также для наблюдательных агентов, после успешного окончания которых их выпускники допускались бы до практической работы.

Другим подвижником отечественных секретных служб являлся генерального штаба генерал-майор Н.С.Батюшин. Николай Степанович стоял у истоков русской агентурной военной разведки, длительное время возглавлял и разведку, и контрразведку Варшавского военного округа. По признанию его противников — начальника германской военной разведки Вальтера Николаи и австро-венгерской Макса Ронге, он добился при этом значительных результатов. В годы первой мировой войны Батюшин, курировал деятельность разведки и контрразведки штаба Северного фронта, не взирая на лица вел расследования дел о так называемых «мародерах тыла» — крупных финансовых тузов и махинаторов, имевших тесные связи в придворных сферах и в распутинском окружении.

Размышляя о причины неудач русского оружия в первой мировой войне, уже находясь в эмиграции он писал: «Если нашу тайную разведку мирного времени на основании утверждений наших противников, можно считать хорошо поставленной, то далеко того нельзя сказать про тайную разведку военного времени. Главное тому объяснение — недооценка на верхах этого могучего средства в руках командования» Так, в начале войны весь опытный персонал разведотделения ГУГШ во главе с генералом Н.А.Монкевицем был направлен не в Ставку Верховного главнокомандующего, а в армейские штабы. На их место были поставлены совершенно неопытные и молодые офицеры. В самой же Ставке, отмечал далее Батюшин, настолько не придавали значения делу разведки, что даже не создали особого разведывательного отделения для общего руководства разведработой в армиях и постановки задач Главному управлению Генштаба. Этим же обстоятельством, как считал Батюшин, объясняется и полное игнорирование дела радиоразведки и безопасности радиосвязи, что дорого обошлось русской армии.