За мечту. За Веру. За любовь

– Как ты? Голова не болит?

– Не болит, – ответила я и скороговоркой добавила: – Ты посидишь со мной?

– Посижу, если нужно. – Кажется, он улыбался.

– Нужно, – призналась я.

Возвращаясь под одеяло, я случайно пнула Макса ногой. Он тут же поймал мою пятку, легонько пощекотал, вызвав у меня сдавленное хихиканье, и сжал ледяную ступню в своих ладонях.

И только потом задал самый важный вопрос:

– Кто приходит к тебе в ночных кошмарах, Вера?

– Давай не сейчас?

– А потом это покажется неважным, – возразил Макс. – Так всегда бывает. День обесценивает наши страхи. Давай, Вер, не бойся. Здесь тебе некого бояться.

Это я знала и без него.

Но говорить не хотелось.

– Измайлова, не дрейфь!

– Не нужно, Максим. Все это в прошлом…

– Если бы это было в прошлом, я не подпрыгнул бы сегодня до потолка, решив, что на тебя напал гризли как минимум! – заметил мужчина, и мне удалось разглядеть его кривую ухмылку. – Это так просто, Вера! Просто поделиться.

Просто…

Как бы не так…

Я сделала глубокий вдох и закрыла глаза, собираясь с мыслями. Макс не торопил, отлично понимая, что я решилась. Только легонько поглаживал мои ступни под одеялом.

– Он старше меня года на три-четыре. И впервые мы встретились на областных соревнованиях. Мне уже исполнилось семнадцать. Он был бунтарь до мозга костей. Боец, звезда и надежда клуба, – я усмехнулась. – И не только. Он был красив, действительно красив – все девчонки сходили по нему с ума, а еще он знал себе цену. Худощавый, по-юношески гибкий, с идеальной мускулатурой… Начиная с шестнадцати лет, когда он впервые вышел на татами, он не проиграл ни одного боя. Ни одного! Представляешь? Я знаю, что он просил отца взять его в свою группу. Только отец отказал. Сказал, что у парня нет идеи, нет цели, а только одно стремление – побеждать вопреки всему. Даже здравому смыслу. Отец всегда был щепетилен в вопросах… Как бы это сказать. В вопросах чести, наверное. Кодекса бойца и прочее. Папа редко брался тренировать тех, кто не совпадал с ним во взглядах. Режим, муштра, отсутствие вредных привычек. Он всегда говорил, да и говорит, что карате – это образ мышления, а не оружие. Карате – это жизнь. Поединок равных, а не избиение.

Спустя почти год мы начали встречаться. Тайно, конечно. Он, этот парень, признался, что боится моего отца. Думаю, он правда боялся. И я как могла скрывала свою глупую влюбленность от родных. Я сходила по нему с ума. А он беззастенчиво пользовался этим. Наверное, я нравилась ему хоть немного. Хочется верить. Хоть чуть-чуть. Смешно, прошло уже столько лет. А я все переживаю об этом. Знаешь, он никогда не был особенно нежен. Да и внимательным тоже не был. Только в неполные восемнадцать мне казалось это почти нормальным. Тайные встречи по чужим квартирам. Впопыхах. Иногда даже не раздеваясь… Но я готова была терпеть, лишь бы…

– Он… – Русланов шумно сглотнул, но не смог продолжить.

И все-таки я расплакалась. И тогда мужчина лег рядом и прижал меня к себе, укрывая от всего мира. И впервые в жизни я не стыдилась этих слез. Не хотела казаться старше, сильнее, чем была на самом деле. Кажется, впервые в жизни я позволила себе быть слабой.

Я позволила себе быть собой.

Глава восьмая

Макс

Когда Вера затихла, провалившись от усталости в подобие сна, я осторожно устроил ее голову на подушке, поправил сбившееся в ногах одеяло, не удержался и коснулся губами ее щеки. На лбу девчонки блестели капельки пота, на виске билась тонкая синяя жилка. Я провел по ней рукой. Вера что-то пробормотала, заворочалась, поглубже кутаясь в одеяло.

Я против воли улыбнулся.

До подъема еще оставалось время. И я решил пойти на пляж. Эмоции разрывали меня на части. Я чувствовал, что упускаю что-то безумно важное. Что-то, что все объясняло. Боль, негодование, азарт – все смешалось в моей душе, и я никак не мог справиться с их потоком.

Недолго думая, я достал из кармана телефон и набрал номер Артура.

– Жданов, с кем был бой у нашего Владика?

Тот самый, за медальку! – вместо приветствия спросил я.

– А что за срочность, Макс? – сонно пробормотал друг. – Ты на часы смотрел?

– Брось, Артур, – устало отмахнулся я. – Мы оба знаем, во сколько ты встаешь!

Я был на взводе и не собирался ждать, пока друг настроится на рабочий лад.

Я был на взводе с того самого момента, как проснулся от безумного крика Веры.

Хотя, кому я вру?

Я был на взводе весь вчерашний вечер.

И псевдопоединок с Владом только усугубил мое раздражение. Против грэпплера Измайлов с его идеальными ногами был безнадежен. Я немного размялся, не более…

Но как же меня бесил этот мальчишка!

– Сегодня суббота, – заметил Жданов таким тоном, что я почти устыдился.

– Ксюхе привет!

– Угу. И тебе. Так что там с Измайловым?

– Мне нужно знать, с кем он провел свой единственный взрослый бой.

– Зачем?

– Кажется, я понял, что случилось. Почему Влад завязал. И вообще.

– Ну и?

– Потом. Не по телефону точно. Просто найди мне его соперника.

– Легко сказать, – проговорил Артур и тяжело вздохнул. – Про него нет вообще никакой информации, Макс. Папочка хорошо поработал.

– Так найди!

– Русланов, с тобой точно все в порядке? – насторожился друг.

– Даааа, – протянул я. – Или нет. Я запутался, Жданов. И во всем виноват чертов летний лагерь!

– О, да у тебя там никак любовь!

– Никак нет! – огрызнулся я и отключился.

Море шумело. Огромными волнами оно раз за разом обрушивалось на пустынный пляж, все ближе подбираясь к дюнам. Утреннее небо было затянуто серой массой густых облаков, которые упрямый ветер гнал в сторону залива.

Мне было плохо. Словно я забрал себе, впитал чужую боль и теперь никак не мог с ней справиться. Глухой, то и дело срывающийся голос Веры все еще звучал у меня в ушах.

Я стащил через голову толстовку вместе с футболкой и тут же покрылся мурашками. Быстро снял кроссовки, швырнул на песок штаны. И побежал. Вода была теплой. А еще мутной, взбудораженной. Поднятый со дна вместе с мелкой галькой песок царапал кожу, словно уговаривал не лезть дальше. Не рисковать. Но я любил море. И не боялся его.

Я нырнул с головой, уходя все дальше и дальше от берега, отлично зная, что не имею права так рисковать. Опасные, обманчивые течения на косе не оставляли оступившимся не единого шанса. Но я упрямо плыл вперед, надеясь хотя бы в этом поединке выплеснуть все то, что мешало мыслить здраво. Море не отпускало. Поднимая на гребень волны, оно вышвыривало меня на берег. Но встать на ноги не хватало ни сил, ни желания. Влажный, тяжелый песок скрипел на зубах, глаза щипало от соли, а может быть и от слез. Но я не боролся, позволяя морю унести меня на глубину, а потом снова выплюнуть на берег.

– Максим Александрович, вы утонули?

– Максим Александрович, а к вам можно?

– Владислав Витальевич, это уже шторм? Или уже не шторм? А купаться можно?

Хор детских голосов прорвался через рокот волн, возвращая меня в действительность. Я позволил очередной волне протащить меня по песку, потом поднялся на ноги и отряхнулся.

– Вы похожи на побитую жизнью русалку, – изрекла Лада.

Я расхохотался. Влад не удержался и заржал следом за мной.

– Так можно купаться или нет? – спросил Сашка.