За мечту. За Веру. За любовь

На ее губах был вкус мартини. Солнце село, и на берег опустились сумерки. А я все целовал и целовал податливые девичьи губы.

– Холодно, – вдруг прошептала Вера.

Я нехотя отпустил ее.

За дюной ветра не было. В жаровнях весело потрескивал огонь. Вера осторожно устроилась в кресле, и я протянул ей вновь наполненный бокал.

– У вас завтра самолет, – вдруг сказала она, возвращая меня в суровую действительность.

– Завтра утром, – подтвердил я.

– И тебе не нужно собираться?

– Все уже готово. Можно выезжать в аэропорт.

– А я?

– Что?

– Как быть мне, Макс? Просто ждать?

– Ждать, – согласился я.

– А я смогу?

– Это ведь не сложно…

– Ждать и догонять – это самое страшное, Максим, – проговорила Вера тихо.

Вместо ответа я забрал у нее из рук бокал, аккуратно вернул его в корзину, а потом устроился в кресле и прижал девушку к груди.

– Не нужно ждать, Вер. Ты просто живи.

– Думаешь, это так просто?

– Не думаю. Я знаю. Перед боем полезно отключать мозги.

– И ты предлагаешь мне сделать тоже самое?

– Ага, – беззаботно ответил я и провел большим пальцем по ее приоткрытым губам. – Я вернусь самое позднее в понедельник. Ты даже не успеешь соскучиться.

– И звонить мне ты тоже не будешь?

– Как скажешь, моя хорошая.

– Вот и не звони!

– Не буду!

– Русланов!

– Что?

Я знал единственный способ заставить ее замолчать… Ссориться из-за ерунды не хотелось.

В этот раз на поцелуй она ответила сразу, не раздумывая. Подалась на встречу, прижимаясь все теснее.

– Вера, – протянул я и мягко провел костяшками пальцев по ее щеке.

Она прильнула к моей руке и прикрыла глаза.

Пробормотала:

– Что мы творим, Макс…

– Еще ничего, – ответил я и улыбнулся.

Угли в жаровнях давно прогорели. Стоило встать и подкинуть ещё. Но отпускать девушку не хотелось.

– Нужно возвращаться, – заметила Вера. – Становится прохладно.

– И совсем темно, – согласился я. – Думаешь, нам пора?

– Наверняка, у тебя утром самолет…

– Останешься сегодня со мной? – спросил я, когда верный Range Rover затормозил у ее подъезда.

Вера молчала долго, слишком долго.

– Так останешься?

– Давай поговорим, когда вернешься?

– Это значит нет?

Она не ответила. Просто вышла из машины и пошла к подъезду, не оборачиваясь.

"Какой же ты дурак, Русланов" – проговорил у меня в голове кто-то голосом Жданова.

Глава пятая

Макс

– Ерундой не занимайся, – прошипел Жданов, когда я остановился у двери в комнату, в которой спала Вера.

– Я не могу так, – ответил я и развел руками.

Влад, ожидавший нас в тесной прихожей, пренебрежительно фыркнул.

– Телячьи нежности, – пробурчал Артур и направился к выходу. – Только девчонку расстроишь.

Он был прав. Но я ничего не мог с собой поделать. Мне нужно было увидеть Веру еще раз, чтобы потом полностью сосредоточиться на бое.

К моему удивлению, она не проснулась. Видимо, действительно устала за вчерашний вечер, за который я получил и от Жданова, и от Измайлова. Влад был особенно изобретателен в ругательствах, и я справедливо полагал, что следующие несколько дней превратятся для меня в пытку. Да только при мысли о том, что я целую неделю буду за тысячу километров от моей девочки, начинало подташнивать. И думал я отнюдь не о поединке.

Вера спала, свернувшись в комочек, словно и во сне пряталась от всего мира, и я с трудом смог найти среди горы одеял и подушек вздернутый носик. Мягко коснулся ее щеки рукой, и девчонка недовольно засопела, но не проснулась. С трудом поборов желание лечь рядом, я аккуратно поправил одеяло и бережно поцеловал Веру в макушку.

Потом. Все потом. Жизнь привычно разделилась на "до" и "после" поединка.

В машине по дороге в Храброво я умудрился уснуть, чем вызвал волну насмешек. Мои друзья умели задеть за живое. А я закрывал глаза и думал о том, как трепетала в моих руках Вера, когда я прижимал ее к себе, согревая в своих объятиях. Как стонала мне в губы, когда я бездумно терзал ее рот. Не имея сил оторваться. Пора было признаться. Я сходил с ума. И это самое страшное, что могло случиться со мной перед поединком.

В Москве шел мокрый дождь со снегом. Киевское шоссе превратилось в месиво. Грязь, не прекращая, летела из-под колес проносящихся мимо автомобилей и била в лобовое стекло. Противно скрипели дворники. Таксист, русский дядька лет пятидесяти, что-то выспрашивал о том, откуда мы. Сидевший впереди Жданов сдержанно отвечал. Владислав, непривычно возбужденный, смотрел в окно на плотный поток машин, на огни торговых центров, на серое ноябрьское небо.

Я же достал телефон и набрал сообщение:

"Мы в Мск. Скоро будем дома".

Ответ пришел сразу:

"Удачи".

"Спасибо", – прошептал я одними губами, а написал другое:

"Она мне пригодится".

"Русланов, вернись невредимым".

Я хотел написать "обещаю".

Но не стал. Кто я такой, чтобы обещать невозможное.

Машина свернула в знакомый двор.

– Детишки, просыпаемся, встаем! – пропел Жданов. – Не забываем свои вещи и говорим дяде спасибо!

Водитель бросил на нас ошалелый взгляд.

– Не обращайте внимания, – поспешил я его успокоить. – Его слишком часто били по голове.

Жданов хмыкнул, Владик неприлично заржал и немедленно получил от меня подзатыльник.

– Удачи, ребят! – пожелал нам дядька.

– Она нам пригодится, – серьезно ответил Жданов, слово в слово повторяя мое сообщение Вере.

Пригодится…

Квартира выглядела пустой и заброшенной. Бросив сумку у двери, я скинул ботинки и прошел на кухню. Раздвинул занавески и открыл окно в надежде разогнать осеннюю хмарь и затхлость. Дернул смеситель, и кран недовольно хрюкнул. Только тогда я вспомнил, что перекрыл перед отъездом воду.