За мечту. За Веру. За любовь

– Пойдем на море? – предложил Максим.

– Пойдем, – согласилась я. – Только переоденусь.

Кто-то из нас должен был сделать этот шаг. И Макс решился первым. А потому, стоило мне стянуть через голову футболку, как он оказался рядом. Обнял меня со спины, скользнул губами вдоль шеи, поцеловал плечо, лопатку.

Кожа моментально покрылась мурашками, и я задрожала в его руках.

– Девочка моя, ну что ты? – прошептал Максим мне на ухо.

А я развернулась, приподнялась на носочки и поцеловала его. Сама. Он застонал мне в рот, мигом растеряв всю осторожность. Его руки скользнули по моей спине, легко справились с застежкой на белье. Я потянулась к его футболке, мечтая стать еще ближе. Кожа к коже. Наше дыхание смешалось. Макс потерся носом о мой нос.

Ставшая ненужной футболка полетела на пол. Я прижалась к горячему торсу мужчины, вдыхая его терпкий запах. И задохнулась от нахлынувшего желания, словно это было с нами впервые. Провела рукой по мускулистому животу и спустилась ниже, нетерпеливо дергая ремень. Макс хрипло засмеялся и легко подхватил меня под бедра. Я оплела его ногами, обняла за шею, пытаясь стать еще ближе, чувствуя его губы на своей груди. Мягко провела по затылку и прошептала:

– Отпусти.

Он не понял, сначала уставился на меня ошалевшим взглядом. А я поцеловала его колючие щеки, скулы и прошептала:

– Поставь меня на пол, Макс.

В ответ он усмехнулся:

– Не дождешься!

Под нашим напором жалобно всхлипнула кровать. Макс стянул с меня джинсы, легко поддел указательным пальцем розовые слипы с Микки-Маусом. Удивленно вздернул бровь и заметил:

– Живенько!

– Я знала, что тебе понравится!

– Знала она…

Его джинсы оказались на полу вместе с бельем. Ощутив на себе знакомую тяжесть его тела, я судорожно вздохнула, не понимая, как мы могли столько времени держать себя в руках.

– Макс…

– Помолчи, ладно? – попросил мужчина. – Иначе я… Вера, как же я по тебе скучал…

Его руки были везде, и я сходила с ума от настойчивой и бесконечно нежной ласки, снова и снова подводящей к самому краю. Меня трясло от его настойчивых поцелуев, а он снова и снова ловил губами мои громкие стоны. И были только мы одни в целом мире.

Он был осторожен, словно боялся, что я не выдержу его напора. Но я видела играющие на его скулах желваки, капельки пота на висках. А потому сама подалась вперед и прошептала:

– Все хорошо, правда…

И он все понял верно.

Потом мы долго лежали обнявшись, и я не могла найти в себе силы отпустить его. Максим что-то задумчиво чертил пальцами на моем бедре, а я гладила его колючий подбородок, пухлые губы, считала еле заметные веснушки на его щеках.

Глава седьмая

Вера

– Пока, – прошептала я, с трудом оторвавшись от губ Русанова. – Спасибо за выходные.

Макс затормозил у моего подъезда, но никак хотел меня отпускать.

– Даже на кофе не позовешь? – усмехнулся мужчина и погладил меня по щеке.

– Не сегодня, и с нас достаточно кофе…

– Вера… – протянул Максим, мягко удерживая меня за подбородок. – Ты же сказала “да”?

– Да… – выдохнула я и решительно потянулась к двери.

Русланов обреченно вздохнул, но меня отпустил. Щелкнул замок, и дверь наконец поддалась. Я схватила с заднего сидения сумку и вышла из машины. Прошептала еле слышно:

– Люблю.

Максим обиженно надул губы, но тут же рассмеялся. Я исчезла в подъезде, прежде чем Range Rover успел тронуться с места. Тяжелая металлическая дверь с грохотом закрылась, отделяя меня от городской суеты. Глупо улыбаясь, я поднялась на свой этаж, перепрыгивая через две ступеньки. На душе было радостно и тяжело одновременно. Теперь я точно знала, что нужна Русланову, но совершенно не представляла, что я буду делать, когда придет время сказать Владику и родителям, что я уезжаю вместе с любимым мужчиной в другую страну.

Чужое присутствие я почувствовала еще до того, как заметила на лестнице, ведущей на чердак, темную фигуру.

Замерла в нерешительности, раздумывая, стоит ли бежать вниз или попробовать спрятаться в квартире. Я знала, кто ждет меня в сумраке еще до того, как услышала обманчиво мягкое:

– Вера, детка, я скучал.

В тот же момент я, бросив сумки, рванула вниз. Но далеко уйти мне не дали. Соломатин поймал меня за локоть и жестко заломил руку назад, заставив уткнуться лицом в стену. В нос ударил запах плесени и сырой краски.

– Пусти, – прошипела я и тут же охнула от острой боли, пронзившей локтевой сустав.

– Ты куда-то торопишься, малышка? – проговорил Соломатин. – Зря… А ведь я так скучал… Что даже вернулся в родной город. И что я вижу, Вера?

Он отпустил меня всего на мгновение, чтобы тут же с размаху снова впечатать в стену, уже спиной. Смял огромной ручищей мое лицо, заставляя смотреть в его глаза. Я больно ударилась затылком, в ушах зашумело. Перед глазами все плыло. Я подняла на него затуманенный взгляд, изо всех сил пытаясь справиться с охватившей меня паникой. Но хлесткая пощечина вернула мне способность думать. Я что было силы саданула мужчине коленом в пах, конечно же промахнувшись. Соломатин, не ожидавший от меня отпора, удивленно охнул и отпустил меня на десятую долю секунды, но и этого хватило, чтобы толкнуть его в грудь и ринуться вниз, к выходу.

Он позволил мне спуститься на пару пролетов. Потом догнал, ухватил рукой за шею и приподнял над полом. Я захрипела, Соломатин усмехнулся и пробасил:

– Вера, детка! Ну что с тобой случилось? Ты всегда была такой покладистой девочкой.

Он потащил меня наверх, все еще удерживая за горло. Моя решимость отступила. На ее место приходило привычное безучастие. Где-то глубоко внутри крепла уверенность, что если я буду вести себя тихо, то все закончится быстро и он отпустит меня.

Тем временем мы достигли верхней площадки, и Соломатин толкнул ногой шаткую дверь, ведущую на чердак. Глаза, даже после сумрака подъезда, никак не могли привыкнуть к темноте. Под ложечкой засосало от дикого первобытного страха. И я с удивлением поняла, что никогда прежде не боялась Соломатина по-настоящему. До этого момента. Он, наконец, отпустил мое горло, но я не успела даже вздохнуть, как плотный кляп заткнул мне рот. Я отчаянно замахнулась на джеб, отлично понимая, что с огромным мужиком мне не справиться. Соломатин усмехнулся и играючи перехватил мою руку, потом вторую. Вздернув за запястья, прижал к чему-то твердому. Старому шкафу или стене. Свободной рукой рванул пуговицы на моей рубашке и задрал вверх топ. Я замычала, когда он до боли сжал мою грудь, и попыталась достать его ногой. От прилетевшей в ответ оплеухи из глаз брызнули слезы, и я стала медленно оседать на пол. Но упасть он мне не позволил. Новая пощечина отрезвила. И тогда он рванул вниз мои джинсы, бесцеремонно шаря рукой между ног.

Я задышала носом, пытаясь вернуть себе способность мыслить. Но охватившая меня паника медленно перетекала в ставшее когда-то привычным оцепенение. Почувствовав, что я сдалась, Соломатин развернул меня спиной, заставив прогнуться пояснице, и резко ударил по оголенным ягодицам. Я внутренне сжалась, услышав, как звякнула пряжка ремня.

А потом родной голос произнес.

– Отошел от нее сейчас же.

– А то что? – усмехнулся Соломатин, но руки убрал.

– Я сказал – отошел! – рыкнул Максим.

От охватившего меня стыда, перемешанного с острой радостью, стало трудно дышать. Я рухнула на пол, свернувшись в клубок, и попыталась избавиться от кляпа.

– Думаешь, я просто так отдам тебе свою девочку, придурок? Одно мое слово, и за ее братом завтра придут. Вспомнят все, слышишь? Все-все! Как думаешь, сколько детишек останется после этого в его клубе?

– Отойди от нее, Соломатин, – спокойно проговорил Максим. – Просто отойди.

– Это моя девочка.

– Это моя жена!