За мгновение до мечты

Увлекшись, мы не сразу услышали доносящиеся изнутри крики. Хотя это были, скорее, вопли, потому что их не могла заглушить даже музыка. Судя по всему, кто-то что-то не поделил. Бьёрн потерся носом о мою щеку, и по затылку побежали мурашки.

– Кажется, там большая драка, – сказал он, не отстраняясь. – Хочешь посмотреть?

Я рассмеялась ему в губы.

– Не люблю потасовки. Брат был драчуном, а, так как росли мы вместе, я вдоволь нагляделась на разбитые носы.

Он улыбнулся и мягко поцеловал меня в ухо, а затем бережно снял с перил и поставил на пол.

– Тогда, думаю, можно продолжить. Хотя вообще-то я с радостью полетел бы домой.

– Уже?

– Ага. Что-то совсем отвык от вечеринок, и заново привыкать не имею желания.

– Но мы толком ничего не сделали…

– А что, был план? – усмехнулся мужчина. – По пунктам, пожалуйста! Обычно это: напиться, натанцеваться, подраться, очнуться в туалете или в больнице с забинтованной головой.

– У тебя такое было? – любопытно спросила я. Бьёрн как раз медленно повел меня под несуществующую музыку, и можно было поговорить.

– Ну… По правде говоря, да, бывало. Хорошо ещё, в дурдом не упрятали… Я, знаешь ли, от определенных напитков тоже дурею. Однако подобное поведение для меня в прошлом. Нагулялся, настрадался идиотизмом по молодости, и понял, что всё это – юношеские заскоки, от которых ни пользы, ни радости особой. Тогда-то казалось, что спать в обнимку с унитазом – это круто. Но годы идут, люди меняются.

– Не все. Многие до седых волос обожают выпить.

– Не мне судить, но это глупость та ещё. Я понимаю, двадцатилетним наклюкаться и на следующий день уже прийти в себя без особых последствий… Но чтобы взрослые мужики, у которых семья, которым детям пример подавать… – он хмыкнул и заломил пируэт, отчего у меня забавно заплелись ноги. Оба рассмеялись.

– Кто же подал пример тебе? Да и как можно, ты ведь в летной школе учился!

– Друзья, Таиса – великая сила. Отец с матерью могут вложить в ребенка ум, принципы и понимание правильного и неправильного, но как только он отправится в самостоятельное плавание, его воспитателем станет общество. Молодые люди собираются в группы – в клубах, барах, учебных заведениях. Там они проходят проверку на прочность, осознают, что не все родительские заветы нерушимы. И очень часто нарушают их – не только потому, что интересно ощутить нечто новое, ступить на иную тропу, но и чтобы проверить самого себя, утвердиться в правильности ранее сделанного выбора. И если он действительно был верным, если родители и ребенок близки, если есть между ними прочная духовная связь, основанная на честности и доверии, тогда всё будет хорошо, период заскоков пройдет почти безболезненно. У меня было несколько иначе. Я нашел счастье в том, чтобы как можно дальше уйти с родителями избранной дороги. Ибо они, Таиса, не любят себе ни в чем отказывать, для них блага – неотъемлемая часть жизни. Мне же, чтобы держать себя в тонусе, нужно движение, труд, какая-то деятельность. Преодоление. Развитие. Не просто наслаждение, не только бесконечный поток радостей. Иногда нужно съесть нечто горькое, чтобы потом остальное казалось особенно сладким.

– Смена обстановки положительно на тебя повлияла, – тихо сказала я. – Ты так много не говорил прежде, и тема эта мне интересна, так как я хоть и в хороших отношениях с родителями, а всё же предпочла идти своей тропой. Спасибо, Бьёрн. За откровенность.

И я поцеловала его в щеку, тотчас ощутив, что лучше бы в этот миг мы были наедине у него на корабле. Или, ещё лучше, в комнате, в темной прохладе. Тогда я бы решилась на многое…

– Попросить, что ли, ребят отвезти твоих подруг по домам? – хмыкнул он, запечатлев на моих губах легкий, ласковый поцелуй. – А то что-то в постель хочется.

– В смысле спать? – робко спросила я.

– Естественно, Таиса. Конечно же, спать. Именно. Хотя, у меня есть идея засесть с чаем за шашки.

– О! Отлично! На веранде, с булками… которых нет. Но они будут, обещаю!

– Тогда, моя замечательная, идем, отыщем остальных, и узнаем, собираются ли они гулять ночь напролет.

Я тоскливо подумала, что мне скоро выходить на работу, но отмела эти мысли. Сейчас Бьёрн был со мной, и он хотел домой. Значит, ему там нравилось. Значит, я по-прежнему была ему интересна. Значит, мое счастье не поблекло, не распустилось на отдельные нити. И можно продолжать плести узлы, чтобы получилось прочное и яркое покрывало чувств.

Музыка снова звучала, но в зале царила напряженная атмосфера. И сразу стало понятно, кто и что не поделил.

– Друг, ты пропустил отменный мордобой! – усмехнулся Микки. Его кислотно-зеленая майка выделялась среди остальных, и парня легко было разглядеть в толпе. – Всё как всегда – разделили на «ваших» и «наших».

– А поводом нанести первый удар стала, конечно, девушка, – кивнул Бьёрн.

– Ага! – радостно отозвался парень. – Куда без этого в раю, – и он подмигнул мне.

Я не совсем поняла, о чем речь, поэтому только глупо улыбнулась.

– Слушай, где остальные?

– Мы вас потеряли, – сказал парень и кивнул, предлагая следовать за ним. – Сидим в укромном уголке, специально, чтобы глаза не мозолить. Таиса, а хочешь я расскажу тебе, почему Бьёрна все зовут Бьёрном?

– А…

– Лучше пусть расскажет, – проворчал мужчина. Судя по всему, он не в первый раз через это проходил. – Или он до тебя будет докапываться, пока с ума не сведет.

– Хорошо, говори, – кивнула я, и Микки, у которого от выпивки слегка заплетался язык, довольно сносно поведал о том, что, оказывается, Бьёрна на самом деле звали Виктором, а Бьёрном его всегда называл дед – единственный родственник, с которым мальчик ладил.

– Он настаивал на том, чтобы так назвать внука. Видишь ли, имя Виктор у нас довольно часто встречается, этих Викторов пруд пруди… «Модное» оно, вот. А Бьёрн – родовое, редкое. Но дедушку не уважили, и он сделал по-своему. Называл, как хотел.

– И мне нравилось, – кивнул мужчина. – А то всё «Витечка», да «Витек».

– И, кстати, Бьёрн означает «медведь», – хмыкнул Микки. – Похож ведь, а, Таиса?

Я с улыбкой кивнула. Определенно в Бьёрне было что-то от мишки.

– Я изменил имя, когда получил на это право, – нахмурился Бьёрн. – Это стало поводом для очередной ссоры. Впрочем, мне было без разницы, что родители разозлятся. Они были сердиты с семи моих лет, когда я перестал выполнять команды.

– Что это значит?

– Расскажу на корабле, – пообещал он.

– Так вы что же, улетать собрались? – удивился Микки. Мы как раз зашли в отдельную комнату для бесед, где веселилась остальная компания.

Девчонкам было хорошо, это я заметила сразу. И возле Луна сидела моя сестра, что и радовало, и волновало. Но я уже не думала об этом как о проблеме, поэтому сразу перешла к делу. Беловолосый друг, лишнего, как и Бьёрн, не выпивший, согласился подбросить моих подруг до города на своем корабле. Девчонки же, кажется, даже не заметили, что мы отчалили, так увлеклись нормальным общением в разнополой компании.

– Вот и хорошо, – немного устало улыбнулся Бьёрн. – Никто не в обиде.

– Было бы на что! – сказала я, сжимая его руку в предвкушении нового полета под темным небом, ужина, шашек, разговоров… Ночи.

Мы вышли на крышу, где была вертолетная площадка. Хорошо, что она предполагала несколько мест, и здесь же поместился корабль Луна. Однако не только воздушное судно и путь домой ожидали нас. Я не сразу поняла, почему Бьёрн напрягся и задвинул меня за своё плечо. А уже потом услышала мужские голоса.