За порогом боли

– Сегодня в час ночи на пустыре за речкой они поменяют ее на тебя.

– Что думаешь?

– Не ходи туда, – без надежды произнес Грек.

– Тогда ее убьют.

– А так убьют вас обоих! Не оставят они ее.

Макс пристально посмотрел Греку в глаза, и тот, не выдержав, опустил взгляд.

– Ты и сам все понимаешь. И они это просчитали. – Макс провел ладонью по лицу. – Можешь подстраховать?

– Там место пустое, спрятаться негде. Засаду засекут за километр, – обреченно ответил Грек.

Макс надолго задумался. Минут через пять он убрал руки от лица и поднял покрасневшие глаза:

– Есть небольшой шанс. Но без вас мне не справиться.

Машина раскачивалась на колдобинах дороги, ведущей к пустырю. Таиться не было смысла – полная Луна заливала округу ярким светом, таким, что все вокруг было видно в мельчайших подробностях, почти как зимой.

Макса лихорадило, но вовсе не от смертельной опасности. Это чувство в нем уже притупилось. Его переполняла животная ярость от мысли, что кто-то из этих подонков притрагивался к Ленке. Все обиды исчезли, остался только страх за нее. Она не должна была платить вместо него. Это его счет!

Вот и пустырь. На противоположном конце голой вытоптанной поляны величиной с пару футбольных полей Макс заметил несколько машин, стоявших в ряд, как на параде. При его приближении все они, как по команде, включили дальний свет, образовав светящуюся цепь, на фоне которой замелькали силуэты выходящих из машин людей. Людей ли?

«Дешевка! – холодно подумал Макс. – Все у них, как в кино. Ну и ладно, мне же легче».

Как и говорил Грек, спрятать подмогу было негде. Абсолютно голая земля пустыря, без единого кустика, не оставляла мест для возможной засады, поэтому похитители ничего не опасались. Ближайшие строения – что-то вроде старой полуразрушенной электроподстанции – были метрах в трехстах, к тому же, отделенные от пустыря мелкой, но вонючей речушкой. Ночью, даже лунной, триста метров – это расстояние. Даже из автомата наверняка не сработаешь.

Доехав до середины пустыря, Макс остановил «девятку», вышел, не погасив фары, и медленно пошел навстречу. Он заходил немного сбоку, чтобы не выделяться мишенью на фоне своих фар.

С каждым шагом росло напряжение. Даже сердце, казалось, перестало биться, чтобы не отвлекать Макса своими толчками. Метров за сто, чтобы можно было говорить, но нельзя попасть из пистолета, Макс остановился и крикнул:

– Где она?

– Здесь. Не переживай, – донесся голос от машин, и вперед вытолкнули ее, Ленку. Макс весь сжался от щемящей боли, видя ее знакомую фигуру в светлом костюме. Как он мог допустить это? Почему не предугадал?

Сзади Ленки встал один из парней, крепко держа ее за плечи.

– Иди сюда!

– Сначала отпустите девчонку!

– Отойди дальше от машины.

Макс осторожно двинулся вперед, едва сдерживая желание выхватить пистолет. Сообразит Ленка упасть, когда он начнет стрелять? Должна. Она знает, что он не пойдет, как баран на заклание. И нервы у нее в порядке – в критических ситуациях не теряется. «Беретта» – мощная пушка, покруче «Макара», значит, у него есть преимущество в расстоянии перед братвой. Можно подойти метров на сорок-пятьдесят. А если у них автоматы? Пять машин. Даже если в каждой по два-три человека, то это десять-пятнадцать врагов. А они могли набиться и «под завязку». Шансов почти никаких. Даже подготовленный сюрприз не дает гарантии. Ну и черт с ними. В любом случае, он устроит им такую баню, что они долго будут обводить этот день в календарях черной рамочкой. Еще шагов десять, и можно начинать. Макс расслабил ладонь, чуть встряхнув пальцами. «Прямо Клинт Иствуд!» – мелькнула неуместная мысль…

За мгновение до того, как это случилось, Макс звериным чутьем понял, что сейчас произойдет что-то ужасное, и бросил руку за спину, рванув пистолет за рукоять, понимая, что, все равно, не успеет.

Сначала раздался вскрик. Видимо, Ленка каблуком, как учил ее Макс, ударила того, кто ее держал, по ступне. Макс уже вскидывал «Беретту», дико заорав от ощущения непоправимости того, что должно было случиться. Дальнейшее слилось в какой-то кошмар, еще более невыносимый для рассудка от своей реальности.

Ленка вырвалась и побежала к Максу, крича: «Макс, беги! Они тебя убьют!» Макс, заходясь в вопле, открыл огонь, холодея сердцем от бесполезности этого. Ленка бежала прямо на него, загораживая тех, кто стоял за ее спиной. Макс стрелял наугад, «по направлению», надеясь хоть этим отвлечь ответный огонь на себя.

Выстрелы загрохотали одновременно с нескольких сторон. Разлетелось стекло одной из машин, выбитое пулей, послышались крики раненых. Но Макс этого не видел и не слышал. Он видел только то, как, раскинув руки, падала на землю Ленка. Все словно остановилось вокруг. Она падала медленно, будто погружаясь в воду. И так же медленно, лицом вниз, падал Макс. Он упал, скребя пальцами землю. А потом зарычал так, как человек рычать не может. Нечленораздельно, яро, как ревет смертельно раненый медведь. Он встал, не обращая внимания на свистящие рядом пули, подошел и опустился рядом с ней.

Когда по пояс мокрые Грек и Касым с СВД в руках подбежали к нему, он так и стоял на коленях у тела, обхватив себя руками и раскачиваясь. Он стеклянно глядел на ее лицо, такое белое в лунном свете, не в силах заставить себя к ней прикоснуться. Сегодня судьба была против него, и он знал, что чуда не будет. Не будет больничных палат, цветов и передачек. Она мертва. И никогда, НИКОГДА, не будет живой.

– Он за машиной стоял, – прошептал Касым, ни к кому не обращаясь. – Я попал. Кажется…

Грек наклонился к Ленке. Когда он снова выпрямился, то прятал глаза, но Макс на него и не смотрел. Он и так все знал.

– Одна пуля. Прямо в сердце. Ей почти не было больно.

Макс не ответил.

– Пойдем, – Грек обнял его за плечи. – Надо уходить. Милиция будет с минуты на минуту.

Макс посмотрел на него непонимающим взглядом, и перевел глаза на Ленку.

– Ей уже все равно. Ей лучше, чем тебе сейчас. Нельзя, чтобы менты тебя здесь застали.

– Нет, – прохрипел Макс, но Грек с Касымом почти силой потащили его к машине. Макс перестал сопротивляться. Не было сил. Страшная апатия сковала тело, словно отделив его от мозга. И где-то в глубине его, что-то начало мертветь, как будто игла с новокаином вонзилась в сердце, наполняя его волокнистым холодом.

Грек сел за руль, а Касым рядом с Максом сзади.

– Я попал, – не зная, как утешить друга, повторил Касым, – но он за машиной стоял. Я не уверен… Все так неожиданно началось. Я не успел…

– Ты его видел? – спросил вдруг Макс.

Касым кивнул.

– Кто это?

– Не из «пятаков».

– Кто?

– Себастьян. Он из «болтов».

Макс кивнул, и снова ушел в себя.

«Девятка» развернулась и выехала с пустыря. Макс последний раз оглянулся. Бандиты скрылись, оставив пятна крови на земле и разбросанные гильзы. На пустыре осталось только тело Ленки, светлым пятном выделявшееся на темной траве. Макс закрыл глаза.

Светка смотрела на спину Макса и кусала губы, стараясь не заплакать от беспомощности. Его широкие плечи, такие крепкие и надежные, сейчас были безвольно опущены. Ей было так больно видеть страдание того, кого она любила всем сердцем, кто оживил ее мир, и наполнил смыслом ее пустое существование. Но что она может сделать? Нет таких слов, которые могли бы облегчить такое горе. Даже мысли о ревности не приходило в ее голову. Погиб близкий Максу человек, и он считал, что послужил виной этому. Какая ревность?