За пределами добра и зла. Пьесы

Михаил. И, как, успешно?

Вика (смеется). Творю-то – успешно. Только мои произведения пока не востребованы.

Михаил. Я даже знаю, почему.

Вика. Почему?

Михаил. Наверняка, Вы пишете про светлые, одухотворенные идеи, про всякую ерунду на тему добра и зла.

Вика. С чего Вы взяли, что это – ерунда?

Михаил. Об этом говорит спрос публики. Всех сегодня интересуют только деньги, скандалы, секс, убийства.

Вика. Всех?

Михаил. Да, милое дитя. Всех. А Вы, что же, не знаете об этом? Живете в своем маленьком мирке, который сами себе придумали, с розовыми облаками и мыслями-мотыльками – и не замечаете реальности?

Вика. А, может, именно ее-то я и наблюдаю?

Михаил. Сомневаюсь. Подозреваю, не сладко Вам с Вашими мечтами живется?

Вика. А Вам сытно живется?

Михаил. Мне? Преочень даже!

Вика. И Вы рады?! (Пауза.) А я неустанно благодарю жизнь за то, что она не спешит сделать меня богатой, так как стремление преуспеть побуждает меня думать, раскрывать в себе таланты, искать варианты, действовать в разных направлениях, просчитывать ходы и, таким образом, развивать интеллект.

Эдгем. Осваиваете науку – побеждать?

Вика (утвердительно кивает головой). Я часто падаю, поднимаюсь – и чувствую признательность миру за наставничество в виде очередной неудачи, ведь все мои промахи – это неотъемлемые элементы процесса обучения, своеобразные ступеньки к успеху.

Михаил. Уверен, окружающие над Вами смеются.

Вика (недоуменно пожимает плечами). Ну, и что! Почему меня это должно волновать? Не имеет значения, что думают другие. К тому же, я – из числа тех, кто решает менять общественное мнение.

Эдгем. Дерзко!

Вика. Только дерзко и никак иначе! Зачем же я тогда живу? (Пауза.) На мой взгляд, ценность опыта значительно преувеличена… стариками. Некоторые так «застолбились» в стандарте, что чувствуешь: закостенели!

Михаил. Ты отвергаешь опыт?

Вика. Иногда – да, отвергаю. В том случае, когда он мешает развитию, мешает раскрытию новых возможностей и творческой импровизации, Я отвергаю опыт, если он мешает победе и радостному ощущению мира. Мне нравится свежесть восприятия.

Эдгем. Браво, Вика! Только многим нравится классика, а не модерн.

Вика. Мне тоже нравится классика! Даже не представляете, на сколько! Но вынуждена признать, что некоторые ее грани «потерты временем». Например, когда я предлагала свои революционные пьесы режиссерам московских театров, я столкнулась с тем, что для большинства из них миф священен. Его нельзя касаться. Нельзя разбивать авторитеты. Почему, спрашивается. У молодости такого предрассудка нет.

Михаил. Интересно. Ты дерзновенна до такой степени, что провозглашаешь революцию? И свергаешь авторитеты?

Вика. Некоторые авторитеты «свергаю». Не все. Есть те, что дороги моему сердцу.

Михаил. Да, все авторитеты неприкасаемы.

Вика. Вот еще! Буду спорить. Если бы я не читала книг, таких как «Питер Пен», «Тимур и его команда», «Кортик», «Два капитана», все, возможно, было бы иначе: я старалась бы всем угождать, жить покорно, по стандарту, продала бы совесть, предала бы себя и не желала бы изменить мир к лучшему. Но я читала… умные книжки! И желаю «озолотить» Вселенную!

Эдгем. Вот это намерение! Достойное сознания Цезаря!

Вика. А зачем же я родилась, если не для того, чтобы украсить планету Земля своими талантами и подарить людям оригинальные идеи, достойные их внимания и потенциально полезные?

Эдгем. Заметно, что Вы – писатель: очарование – в каждом Вашем слове.

Михаил. О, девочка… Идеи людей вращаются из века в век вокруг одних и тех же, примитивных, тем: деньги, свадьбы, бытовуха.

Вика. Я отказываюсь верить в то, что людям подобные темы не наскучили.

Михаил. Ты предлагаешь что-то новенькое?

Вика. Предлагаю!

Эдгем. Тогда не мудрено, что Ваши пьесы московские театры не принимают. Может, пойдете на компромисс? Попробуйте приблизиться к стандарту.

Вика. Я осознаю, что не стандарт зачастую воспринимают, как ошибку. Но ничего менять не буду: от своих взглядов и пьес не откажусь ни под каким предлогом.

Эдгем. Мне вспомнилось: «Служить бы рад – прислуживаться тошно».

Вика. Вот именно! Я рада служить людям, человечеству, отдельным личностям прислуживать не намерена. Имею твердую волю. Смеюсь над трусостью.

Михаил. Будешь воевать?

Вика. Нет, не буду! «Только смех и счастье я могу превратить в свой подлинный успех. Я буду СМЕЯТЬСЯ над миром!» А не воевать.

Эдгем. Позиция гармоничной личности?

Михаил. Скорее, позиция наглой личности: я буду смеяться над миром (передразнивает Вику).

Вика. Это не мои слова, но я взяла их на заметку. Лучше мыслить весело, чем стандартно.

Эдгем. Почему?

Вика. Так более продуктивно… А еще, нотки задора создают необходимое для победы настроение.

Эдгем. Правильно. Тенденция жизни такова, что сначала идеи кажутся революционными, потом стандартными, а потом устаревают. Ваши пьесы режиссеры не приняли, так как знают специфику театрального мира: они знают, что люди идут в театр за тем, чтобы увидеть то, что ожидают: привыкли потреблять определенную продукцию. И, если, вдруг, им предлагают что-то новое, вспыхивает волна возмущения в их сознании: они не готовы.

Вика. Всегда не готовы!

Эдгем. Со временем привыкнут, так как уже будут приблизительно знать, что увидят.

Михаил. Так тебе совсем не по душе пришлись московские театры?

Вика. Почему же? Некоторые из них я обожаю!!! Есть театры, в которых царят: утонченность, красота замысла, смелость самовыражения и чувство вкуса! Такие театры я страстно полюбила за честь, благородство и достоинство. Мне довольно часто приходит в голову мысль, когда смотрю какой-то спектакль: «Спасибо, Вселенная, за это роскошное мгновение!» Чрезвычайно вдохновляет игра актеров и работа режиссеров-постановщиков таких театров. Возникает желание творить для них. А вот содержание пьес всегда хочется переделать: хочется написать всё иначе, по-своему.